С осторожным оптимизмом можно отметить, что в проблематике формирования нормально-устойчивых отношений в стратегическом треугольнике “КНР-Индия-Япония” (как совершенно необходимого условия позитивного развития ситуации во всём Индо-Тихоокеанском регионе) намечаются положительные тенденции. При том, что итоги только-что состоявшегося визита премьер-министра Японии Ф. Кисиды в Индию наводили в этом плане на некоторые невесёлые размышления.
Но, как всегда, в серых политических тучах, которые сегодня господствуют над пространством ИТР, обязательно появляются светлые проблески, способствующие улучшению настроения у наблюдателя. Таковым, несомненно, стал состоявшийся через три дня визит в ту же Индию министра иностранных дел КНР Ван И, который провёл здесь переговоры с коллегой С. Джайшанкаром и советником премьер-министра по национальной безопасности А. Давалом.
Данный визит примечателен уже тем, что он стал первым в течение очередного этапа ухудшения отношений между двумя азиатскими гигантами. Что, к сожалению, периодически наблюдается в течение практически всего временного отрезка отношений между Индией и КНР. Последний же этап их обострения был спровоцирован известными инцидентами лета 2020 г. в высокогорном приграничном районе Ладакха.
Впрочем, отметим, что и в это время контакты на уровне руководителей МИД не прерывались. Однако они проводились по тем или иным “подходящим поводам” в третьих странах, например, по случаю очередной министерской встречи в формате ШОС. То есть не в виде положительного ответа на приглашение партнёра с посещением его территории.
Что касается обсуждаемого визита, то он был одним из звеньев очередного заграничного турне руководителя МИД КНР, в ходе которого последовательно посещались Пакистан, Афганистан, Индия и Непал. И прежде чем обсуждать прошедшие в Дели переговоры, имеет смысл остановиться на некоторых моментах первого звена, поскольку Пакистан (по факту ядерная держава) плотно вовлечён в систему китайско-индийских отношений.
Во время пребывания Ван И в Исламабаде случилось нечто, имевшее прямое продолжение во время третьего (“индийского”) звена обсуждаемого турне. Дело в том, что китайский министр не только провёл переговоры с пакистанским коллегой Ш.М. Куреши по разным аспектам двусторонних отношений, но и выступил на состоявшемся здесь же в Исламабаде очередном заседании руководителей МИД стран-участниц Организации исламского сотрудничества. Само приглашение Ван И на данное мероприятие (беспрецедентное за всё время существования ОИС) оказалось возможным только потому, что оно прошло на этот раз в Пакистане, руководство которого воспользовалось правом хозяина.
В трактовке индийских СМИ, в ходе упомянутого выступления руководитель МИД КНР якобы выразил поддержку “справедливой борьбе за свободу” Палестины и Кашмира. Примечательно, однако, что в изложении агентства Синьхуа того же выступления слово “Кашмир” вообще отсутствует. Как бы то ни было, но от имени индийского МИД немедленно последовала негативная реакция, поскольку в Индии тему Кашмира целиком относят к собственной компетенции. Примерно также как в КНР вопрос о принадлежности Тайваня считают исключительно своим внутренним делом.
Тем не менее даже после этого инцидента поездка Ван И в Дели не была отменена. Что, повторим, уже немало при нынешнем состоянии китайско-индийских отношений. Но на встрече с китайским коллегой руководитель МИД Индии С. Джайшанкар всё же позволил себе порекомендовать великому соседу вести себя “более независимо”. При этом, видимо, подразумевался политический курс Пекина по отношению к Индии в целом и, в частности, в крайне чувствительной для неё Кашмирской проблеме.
Вообще говоря, хорошая рекомендация, но чаще всего она трудно выполнима на практике. Ибо, выстраивая отношения с ключевым региональным союзником, каковым для КНР является Пакистан, она не может игнорировать его проблемы, из которых одной из важнейших остаётся всё тот же Кашмир. В Индии это, конечно, понимают и, несмотря на упомянутое заявление Ван И по данной проблеме, всё же согласились провести с ним встречу.
Не могут в Дели не понимать, что Китай останется и главным поставщиком различного рода оборудования (в том числе самого современного) для вооружённых сил Пакистана. В этом плане обратило на себя внимание появившееся в конце прошлого года сообщение о закупке Пакистаном в КНР 25-и (“по меньшей мере”) многоцелевых истребителей J-10C. Сама сделка, разумеется, была предметом более ранних (не публичных) переговоров.
В Пакистане этот акт подаётся в качестве ответа на начало поставок в Индию французских истребителей Rafale, общее количество которых в индийских ВВС будет равно 36. Из сравнительной таблицы следует, что J-10C (как нередко утверждается, вариация на тему знаменитых американских истребителей F-16) и французский Rafale по основным характеристикам сопоставимы друг с другом. Но первый из них почти вчетверо дешевле второго.
В начале марта с. г. Пакистан получил первую партию истребителей J-10C. Ценители красочных военно-парадных церемоний наверняка получат удовольствие от просмотра таковой, проведенной в данном случае на одной из баз ВВС Пакистана. Иногда, правда, складывалось впечатление (особенно от “шотландской” гвардии с волынками и наблюдающими за мероприятием “ледис энд джентльмэн”), что всё действо проходит в Лондоне рядом с Букингемским дворцом. Впрочем, некоторые детали, такие как пол (“гендерные признаки”) главного лица, музыкальное сопровождение и кое-что прочее, показывали, что такое впечатление всё же ошибочно.
Возвращаясь к основной теме статьи, отметим, что помимо неожиданно всплывшей Кашмирской проблемы в Дели обсуждалась и ситуация в приграничном районе Ладакха, которая, в свою очередь, является следствием сохраняющейся неопределённости в сфере демаркации китайско-индийской границы общей протяжённостью почти в 4000 км.
Вряд ли руководитель МИД КНР возражал на совершенно очевидный пассаж индийского коллеги о том, что нельзя говорить о “нормальных двусторонних отношениях, если ненормальна ситуация” в приграничной зоне, разделяющей обе страны. При этом имелись в виду те самые инциденты в Ладакхе почти двухлетней давности. Но здесь отмечается существенный прогресс, ставший следствием многораундовых переговоров военных делегаций обеих стран. Позитивные оценки вступления в должность нового посла Индии, состоявшееся в начале марта с. г., в Китае связали как раз с упомянутым прогрессом.
Факт посещения руководителем китайского МИД в ходе обсуждаемого турне Афганистана и Непала не выпадает из “канвы” отношений между двумя азиатскими гигантами. И в Афганистане, и в Непале наблюдается определённая китайско-индийская конкуренция за преобладающее на них влияние. Что представляется, с одной стороны, вполне естественным. В тоже время эта конкуренция пока не принимает характера серьёзного вызова для двусторонних отношений.
Отметим также, что все пять упомянутых здесь стран (из которых две входят в узкий пул ведущих мировых игроков) не присоединились к антироссийским санкциям Вашингтона в связи с конфликтом на Украине. И это следует рассматривать в качестве одного из важных свидетельств расширения пространства для позитивного развития отношений между Индией и КНР.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала “Новое Восточное Обозрение”