28 февраля 1972 г. состоялось примечательное событие, оказавшее серьёзное влияние на развитие мировых политических процессов последующих нескольких десятилетий. Его следы просматриваются до сих пор, но сегодня оно уже весьма по-разному оценивается основными участниками событий 50-летней давности.
Речь идёт о подписании в упомянутый выше день президентом Р. Никсоном и госсекретарём Г. Киссинджером с американской стороны, а также Мао Цзэдуном и Чжоу Эньлаем с китайской так называемого Шанхайского коммюнике. Указанный документ стал одним из трёх основополагающих, определивших формат последующих двусторонних отношений между США и КНР.
Двумя другими были Коммюнике от 16 декабря 1978 г., согласно которому через две недели (с 1 января 1979 г.) устанавливались официальные американо-китайские дипломатические отношения, и Коммюнике от 17 августа 1982 г., целиком посвящённого внешне достаточно узкому (но сегодня одному из центральных в двусторонних отношениях) вопросу поставок американских систем вооружений Тайваню. Отметим, что официальные отношения с островом (подчеркнём, одним из самых верных союзников в регионе) Вашингтон прервал в момент подписания второго Коммюнике.
Все эти три документа значимы каждый по-своему, но всё же первый из них обозначил поворотный момент в американо-китайских отношениях, которым завершился их конфронтационный период и начался этап возрастающего (всестороннего, что следует тоже подчеркнуть) сотрудничества. Этот последний со второй половины нулевых годов постепенно подвергается радикальным изменениям, что де-факто и составляет основное содержание нынешнего этапа “Большой мировой игры”.
Подписанию Шанхайского коммюнике предшествовал краткий (весьма специфический) период взаимного зондирования позиций по ключевым вопросам, как двусторонних отношений, так и мировой политики, получивший название “пинг-понговая дипломатия”. Важным событием в этот период стал визит в КНР Г. Киссинджера, состоявшийся за полгода до подписания Шанхайского коммюнике. В ходе указанной поездки, видимо, и состоялось предварительное согласование содержания будущего документа. Визиты в Китай с интервалом в полгода высших должностных лиц США с начала 70-х годов представляли собой первый официальный контакт обеих стран с момента основания (в 1949 г.) КНР.
Основной тезис Шанхайского коммюнике сводился к констатации необходимости полной нормализации отношений США и КНР на базе уважения интересов каждой из сторон. Уже в этом документе обозначился дрейф к радикальному изменению позиции США по вопросу Тайваньской проблемы, окончательно оформившийся в процессе установления спустя семь лет американо-китайских дипломатических отношений. В той части текста, которая отражает позицию США, говорится, что “все китайцы, живущие по обеим сторонам Тайваньского пролива, согласны с тем, что существует только один Китай и Тайвань является его частью”. Со стороны США также было заявлено о выводе с острова всех подразделений американских ВС, что и произошло к моменту установления дипломатических отношений с КНР.
Примечательной была и запись о несогласии сторон с доминированием в регионе “какой-либо державы”. Эксперты усматривают в ней явный намёк на резкое усиление в Юго-Восточной Азии позиций СССР, как следствие его всесторонней поддержки Вьетнама в борьбе с американской агрессией. Собственно, уже с подписанием данного документа обозначилась перспектива кооперации США и КНР в борьбе с СССР.
Что, на авторский взгляд, предопределило негативный для последнего исход холодной войны. С важной оговоркой, что никто в США тогда, конечно, не прогнозировал дату окончательной победы над СССР. Поэтому обозначенный Шанхайским коммюнике процесс сближения с КНР рассматривался в качестве долгосрочной стратегии, рассчитанной на многие десятилетия.
Без этой оговорки невозможно понять современное нейтрально-негативное отношение в США к факту заключения документа, который, казалось бы, стал одним из крупнейших внешнеполитических успехов страны. Нынешняя администрация США оставила эту дату без какого-либо внимания. На регулярной пресс-конференции, состоявшейся 28 февраля с. г., официальный представитель госдепартамента Н. Прайс чувствовал себя явно дискомфортно, когда настойчивый журналист несколько раз пытался добиться объяснения столь пренебрежительного отношения (хотя бы его ведомства) к весьма нерядовому событию в недавней истории страны.
Но на экспертном уровне на головы Г. Киссинджера (дожившего до наших дней) и Р. Никсона сегодня изливаются едва ли не проклятия, основное содержание которых сводится к утверждению: “Мы своими руками вскормили ныне главного врага”. Если отбросить эмоции, то такие обвинения не лишены оснований, поскольку подразумевается всестороннее содействие со стороны США в этот период курсу Дэн Сяопина на быстрое экономическое развитие страны, в жертву которому были принесены прежние (“закостеневшие”) идеологические доктрины. Уже через 9 месяцев после установления дипломатических отношений Китай получил статус “наиболее предпочтительного партнёра США в сфере торговли”.
Сегодня в американском экспертном сообществе нередким является мнение, согласно которому “мы никогда бы не пошли на те уступки КНР (в частности, относительно Тайваньской проблемы), если бы заранее знали, что наш тогдашний главный оппонент развалится уже на рубеже 80-х-90-х годов”.
Но это “мудрость задним числом”. Вполне обычной является ситуация, когда недавние союзники в борьбе с общим врагом после победы над ним быстро оказываются по разные стороны баррикады на следующем витке “Большой мировой игры”. Образцовым примером чему служит период Второй мировой войны, в который следует включить и предшествующие ему десятилетия (в том числе Первую мировую войну), а также значительный отрезок послевоенного периода.
Бросающимся в глаза контрастом с нынешним официальным отношением в США к юбилейной дате подписания Шанхайского коммюнике стал масштабный характер сопутствующих мероприятий в КНР. Состоялся даже концерт “с участием молодёжи”. Была проведена видеоконференция, главными действующими лицами которой оказались министр иностранных дел КНР Ван И и Г. Киссинджер. То есть Китай на этом мероприятии представлял один из высших действующих государственных чиновников, в то время как о представительстве США вообще трудно говорить. Ибо сегодня (почти столетний) Г. Киссинджер не более чем экспонат из музея истории дипломатии США.
В целом упомянутые мероприятия в КНР представляли собой один из сигналов Пекина в сторону Вашингтона о желании восстановить в двусторонних отношениях “дух отношений начала 70-х годов”. С сохранением, естественно, всех базовых позиций, которых тогда Пекину удалось добиться. В первую очередь это касается “принципа одного Китая” и Тайваньской проблемы. Отметим, что и со стороны американского бизнеса поступают сигналы о необходимости продолжения курса на развитие двусторонних отношений в сфере экономики.
Что же касается КНР, то примечательным представляется сообщение о том, что контролируемый КНР “Азиатский банк инфраструктурных инвестиций” не собирается выходить за рамки вводимых обобщённым Западом антироссийских санкций. И нельзя по этому поводу предъявлять Пекину каких-либо претензий, ибо у него свои интересы, а проблемы России должна решать прежде всего она сама. Нынешнее взаимное позиционирование в формате “спина к спине” это не то же, что (желательная) конфигурация “плечом к плечу”.
Какие уроки из факта заключения в 1979 г. Шанхайского коммюнике может извлечь для себя Россия? Прежде всего обращает на себя внимание не малая схожесть её нынешнего внешнеполитического положения с той ситуацией, в которой со второй половины 50-х годов оказался Китай, потребовавшей, в конце концов, от его руководства весьма неординарных и неожиданных ходов.
Отметим, что и в истории России прошлого века (а конкретно в первой половине 20-х годов) также наблюдалось нечто похожее. Следовательно, и дипломатическое мастерство сегодня должно быть продемонстрировано не меньшее, чем тогда. Тем более что едва ли потерял актуальность тезис того периода о “межимпериалистических противоречиях”, а расхождения в позициях игроков относительно практически всех вопросов мировой политики (включая перспективу отношений с РФ) видны невооруженным глазом и едва ли менее серьёзны, чем тогда.
Нынешним же сторонникам проекта “СССР-2” не следует упускать из виду роль “внешнего фактора” как в выходе из внешнеполитической блокады, так и в феноменальном процессе индустриализации “СССР-1”. Основными акторами “внешнего фактора” тогда выступали не только США, но и будущий их враг Германия.
Нельзя исключать, что для нынешней России в качестве такого “внешнего фактора” могли бы выступить современный Китай, его региональный оппонент Япония, а также Индия. Вообще говоря, это соответствовало бы процессу (похоже, необратимому) сдвига фокуса глобальных политических процессов из Евро-Атлантики в Индо-Тихоокеанский регион. Впрочем, не противоречило бы данному тренду и участие во “внешнем факторе” тех же США. Тем более что и сам Вашингтон всё более позиционирует себя в качестве “индо-тихоокеанской державы”.
Таковы вкратце история и проблематика актуальности (в том числе для РФ) американо-китайского Шанхайского коммюнике 1972 г., то есть одного из самых примечательных политических документов второй половины прошлого века.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
