9 ноября агентства Reuters распространило сообщение о том, что аппарат советника президента США по национальной безопасности организовал в октябре-начале ноября зондажные поездки делегаций экспертов по ряду стран Африки и Латинской Америки (на декабрь запланированы аналогичное турне в Азию). Цель таких поездок сводилась к согласованию с руководством стран посещения начала реализации конкретных проектов, которые подразумевались итоговым документом, принятым на последнем саммите G7, состоявшимся 11-13 июня в графстве Корнуолл Соединённого Королевства.
Сообщается также, что уже в начале января может начаться финансирование “первых пяти-десяти” проектов, которые, видимо, будут утверждены на некотором совместном мероприятии G7, якобы запланированном на декабрь с. г. Хотя их предварительное обсуждение, вероятно, уже проводилось президентом США Дж. Байденом с коллегами на полях “климатического” саммита в Глазго.
Напомним, о чём идёт речь. Упомянутый саммит G7 был одним из нескольких мероприятий, проведенных тем же Дж.Байденом в ходе его первой после избрания на пост президента поездки в Европу, проходившей под лозунгами “Америка возвращается” и “Восстановим трансатлантическое сотрудничество”. Оба они обслуживают общее целеполагание внешнеполитического курса США последних лет, направленного на максимально возможное привлечение союзников по всестороннему противодействию Китаю, который сегодня рассматривается в качестве главного источника угроз американским интересам.
В очередной раз оговоримся, что подобным образом современный Китай оценивается не всей элитой США, часть которой считает вполне возможным конструктивное с ним взаимодействие, прежде всего, в сфере торгово-экономического сотрудничества. Из последних фактов, подтверждающих само наличие подобных настроений в американском истеблишменте, укажем на самое масштабное (как и ранее) из всех иностранных участников представительство американского бизнеса на очередной (уже четвёртой по счёту) ежегодной выставке China International Import Expo (CIIE), проведенной в Шанхае в начале ноября.
Однако летом с. г. качели общеполитического курса США на китайском направлении качнулись в сторону, на которой написано “преимущественно конфронтационное”. Следствием чего явилось принятие по итогам июньского саммита G7 обширного коммюнике под обобщённым мемом “Строительство лучшего мира” (Build Back Better World, B3W). На упомянутое “строительство”, главным образом инфраструктурное и в развивающихся странах, предполагается потратить 40 трлн долл.
Некоторыми экспертами данный документ стал обозначаться как “Корнуоллский консенсус” относительно перспектив развития мировой экономики, который якобы призван заменить собой “Вашингтонский консенсус”. Последний наделал немало бед в тех же развивающихся странах, но, пожалуй, особенно в России 90-х годов.
Однако центральная целевая установка проекта B3W заключается в другом. Авторами он рассматривается в качестве контрпроекта китайскому Belt and Road Initiative, который, заметим, начал реализовываться задолго до того, как был обозначен (в 2013 г.) данным словосочетанием. Именно его успехами (прежде всего в тех же развивающихся странах) объясняется резкий рост политического влияния КНР в мире в целом. Сегодня в Африке Китай является игроком номер один. Авторитет КНР быстро распространяется и в Латинской Америке, то есть в стратегическом подбрюшье США.
Особо обратим внимание на то, что это произошло без единого выстрела и при полном одобрении со стороны объектов “китайской экспансии”. Ибо изначально в неё был заложен тезис (вообще говоря, вполне очевидный) о том, что бороться за влияние на неких территориях следует не калеча (с помощью “максимов” и прочего оружия периода колониальных войн) проживающих на ней людей, а завоёвывая их обобщённое “сердце”. Путь к которому, как известно, существенным образом пролегает через (не менее обобщённый) “желудок”.
Не выдвигая никаких претензий к политическому устройству стран, которые вовлекаются в проект BRI, Китай направился к сердцам населяющих их людей, вкладывая ресурсы в развитие промышленно-транспортно-коммуникационной инфраструктуры, сельского хозяйства, систем образования и здравоохранения. То есть всего того крайне необходимого, что должно оставить людей на местах традиционного проживания. Отсутствие чего вынуждает их сегодня пускаться в дальние и рискованные путешествия.
Участники BRI (каковых сегодня насчитывается порядка 140) уже могут предъявить конкретные результаты совместной (подчеркнём это) деятельности. Не могут, например, не впечатлить фотографии скоростного пассажирского поезда, кажется, разрезающего непроходимые джунгли Кении.
Отметим, что проект BRI ни в коей мере не является актом благотворительности со стороны КНР по отношению к партнёрам. Это именно совместная работа, в ходе которой последние нередко оказываются в роли заёмщиков по отношению к основному участнику. Что служит поводом для критики всего проекта и его лидера со стороны геополитических оппонентов, обвиняющих КНР в сознательном вовлечении партнёров по BRI в “долговые ямы” с целью последующего предъявления неких политических требований.
Чего не наблюдалось ни разу и, уверенно можно прогнозировать, не появится в будущем. Ибо, повторим, стратегия и цели политики КНР в развивающихся странах, не имеют ничего общего с тем, что 150 лет назад было характерно для их тогдашних метрополий.
Тем не менее, спохватившиеся (как представляется, слишком поздно) геополитические оппоненты КНР, инициировали проект B3W как “демократический (или контр) BRI”. В качестве его главного отличия (и “преимущества”) называется отсутствие перспективы для развивающихся стран оказаться в той самой “долговой яме”.
Собственно, тема “Китая и вызовов, которые исходят от проекта BRI” появилась ещё в конце марта в ходе одного из публичных заявлений Дж. Байдена, когда только обозначалась сама идея того, что вскоре получит обозначение B3W. Тогда же прозвучал тезис о необходимости “аналогичной инициативы со стороны демократических стран”.
Отметим, что скептические оценки из вполне авторитетных источников перспектив проекта B3W высказывались практически сразу с его появлением. Во-первых, указывалось на неясность источника получения приведенной выше трудно вообразимой суммы.
Во-вторых, даже при её наличии подобного масштаба проекты требуют высокой степени консолидации того, что принято называть “Западом”, а с этим давно наблюдаются серьёзные проблемы. Которые не удаётся преодолеть, несмотря усилия, предпринимавшиеся, в частности, в ходе упомянутой поездки Дж. Байдена в Европу. Китайская Global Times отобразила обстановку в “западном мире” в целом и на встрече в Корнуолле, в частности, в виде вариации на тему “Тайной вечери” Леонардо да Винчи.
Исчезновение на несколько месяцев из медийного пространства темы B3W, казалось бы, подтверждало мнение скептиков о том, что это не более, чем очередная шумная пиар-акция, которыми переполнено современное политическое пространство. Где тесно переплетены правда и ложь, реальная жизнь и искусственный мир симулякров.
Но упоминавшееся выше сообщение агентства Reuters показывает, что пациент подаёт признаки жизни. Вообще говоря, можно было бы только приветствовать намерение участников B3W хотя бы частично вернуть (предполагаемым) объектам реализации данного проекта тот исторический долг, который они некогда накопили в ходе несения тяжкого бремени “белого человека”.
Плохо то, что целеполагание этого проекта определяющим образом носит конфронтационный характер по отношению к другому проекту, который давно (не без издержек) реализуется в тех же развивающихся странах. Хотя, казалось бы, напрашивается согласование усилий участников обоих этих проектов. Пока же складывающуюся ситуацию (далёко не оптимистичную) вновь точно отобразила та же Global Times.
На протяжении всей человеческой истории виновницей “нестроений” в отношениях между ведущими в данный момент мировыми игроками оказывается “политика”, то есть каучуковая категория, включающая в себя, в том числе, факторы, обусловленные недостатками человеческой природы, такими как подозрительность и недоверие.
“Политика” мешает инициаторам “Корнуоллского консенсуса” попытаться согласовать (предполагаемые) грандиозные усилия по реализации собственного проекта B3W с аналогичными усилиями геополитического оппонента в рамках схожего проекта BRI.
Впрочем, в отношениях между ныне главными игроками США и КНР, кажется, намечается некоторые позитивные моменты, заслуживающие, однако, отдельного рассмотрения.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
