Активность на внешнеполитической арене министра иностранных дел КНР Ван И впечатляет. Что, впрочем, является лишь одним из свидетельств общего процесса превращения Китая в глобальную державу с интересами, постепенно распространяющимися практически на всё пространство современной “Большой мировой игры”. Но двухэтапное (осенью 2020 г. и в начале 2021 г.) турне Ван И по странам Юго-Восточной Азии и практически сразу после этого его же поездка по ряду стран Африки подчёркивают особую значимость двух данных регионов во внешней политике КНР.
Здесь представляется уместным высказать некоторые соображения самого общего плана относительно характера китайской экспансии за пределы национальных границ, к которой без особой натяжки подойдёт определение “позитивная”.
Китай приходит в некую “развивающуюся” страну с проектами, а также их финансовым обеспечением с целью решения острых проблем, обусловленных общей экономической отсталостью, неразвитостью транспортной инфраструктуры, неспособностью противостоять стихийным бедствиям и разного рода эпидемиям, низким уровнем образования населения.
В то время как в прошлом европейский колонизатор приходил сюда же нести своё “бремя”, как правило, вслед за штыками, “усмирявшими” местное население. Которое далее использовалось (чаще всего с невообразимой сегодня жестокостью) в целях извлечения сверхприбыли для собственного использования.
Отметим, что на лидерские позиции в мире Китай выносит, что называется, “ветер исторического процесса”, а вовсе не чьи-то происки или ошибки (условных “Си Цзиньпина-Путина” или “Трампа”). Китай просто поднял знамя глобализма, выброшенное США. Тренд к отказу Вашингтона от претензий на мировое лидерство наметился (по крайней мере) ещё в период второго президентства Б.Обамы и был лишь зафиксирован Д. Трампом.
Также как знаменитым выступлением китайского лидера Си Цзиньпина на форуме в Давосе 2017 г. было лишь озвучено (уже достаточно определённое) намерение Пекина поднять валяющееся знамя глобализма. Кстати, в этом выступлении Председатель Си очень к месту использовал образы ветра, парусов и корабля.
В нынешней китайской экспансии присутствует и военный инструмент, но он играет весьма вспомогательную роль, обеспечивая главным образом защиту линий коммуникаций между “мейнлендом” и регионом, с которым устанавливаются отношения экономического партнёрства.
Наиболее заметным образом данный инструмент присутствует в ЮВА, то есть в одном из двух регионов последних заграничных турне руководителя МИД КНР. Правда, в ответ на этот тезис в КНР вполне ожидаемо прозвучит следующий аргумент: если вы имеете в виду Южно-Китайское море, то 80-90% его акватории просто принадлежит нам и мы вправе возводить на его островах те сооружения (включая военные), которые считаем нужными с позиций обеспечения нашей национальной безопасности. Если же вы подразумеваете решение Арбитражного суда в Гааге 2016 г. относительно упомянутых наших прав, то это проблемы данного международного учреждения. В общем, глубоко нами уважаемого.
Однако наличие аналогичных претензий в ЮКМ со стороны ряда стран АСЕАН относится к тем реалиям нынешней ситуации в ЮВА, которые заметно усложняют отношения КНР с указанными странами. Отметим, что приспосабливаясь к лидерской роли, Китай “на ходу” корректирует характер поведения в регионе (в данном и прочих), заметно снижая уровень политической “напористости” (assertivness) и, напротив, резко увеличивая значимость фактора экономического сотрудничества со всеми странами АСЕАН (для которых Пекин сегодня является главным торговым партнёром), призывая их к взаимовыгодному решению всех имеющихся проблем.
Одним из актов “настройки на ходу” политики в отношении стран ЮВА стало обсуждаемое турне Ван И. Как выше отмечалось, оно проводилось в два этапа, во время которых китайский министр посетил 9 из 10-и стран-членов АСЕАН. В октябре 2020 г. он побывал в Камбодже, Малайзии, Лаосе, Сингапуре и Таиланде. В начале января 2021 г. Ван И посетил Мьянму, Индонезию, Бруней и Филиппины.
Едва ли не главное, на что обращается внимание в комментариях этого турне, заключается в отсутствии Вьетнама среди стран посещения, что объясняется сложностью отношений КНР с одним из основных членов АСЕАН. Отмечается, что комплекс претензий Ханоя к Пекину не сводится полностью к территориальным спорам в ЮКМ. Упоминается, например, проблематика регулирования расположенной в Тибете зоны водосбора Меконга (как побочный эффект функционирования построенных здесь гидросооружений), имеющего жизненно важное значение для юга Вьетнама.
Собственно, об успехе или неудаче политики КНР в отношении стран ЮВА в целом можно будет в немалой мере судить по тому, в какой степени Пекин сможет удерживать Ханой от прямого скатывания в объятия геополитических конкурентов в лице США, Индии, Японии. В достижении этой цели торгово-экономическая сфера является главным инструментом, который пока используется вполне успешно: по итогам 2020 г. Вьетнам вышел на шестое место среди торговых партнёров КНР, потеснив с него Германию.
Примечательно, что, за месяц до первого этапа турне Ван И по странам ЮВА, госдепартамент США объявил о планах запуска программы “Партнёрство США-страны Меконга” с целью, в частности, “поддержки автономности и экономической независимости” Камбоджи, Лаоса, Мьянмы, Таиланда и Вьетнама. В обеспечение данной программы (которая продолжит ряд аналогичных, осуществляемых здесь Вашингтоном с 2009 г.) предполагается выделить свыше 150 млн долл.
Сумма почти ничтожная по сравнению со стоимостью проектов, реализуемых в регионе Китаем. Но сам факт заявления госдепартамента США об указанной программе накануне отъезда Ван И в первый тур по странам ЮВА иллюстрирует обстановку, в которой Пекин проводит здесь собственный политический курс.
Пожалуй, нигде более принципиальное отличие нынешней экспансии КНР от политики европейских колонизаторов второй половины XIX в. не проявляется так отчётливо, как в Африке, территория которой 150 лет назад просто делилась на зоны контроля. Уже в 2009 г. Китай вышел на первое место среди торговых партнёров Африки и с тех пор только укрепляет свои лидирующие позиции.
В 2015 г. объём двусторонней торговли составил 200 млрд долл., то есть несопоставимо превосходил достижения других партнёров Африки по данному показателю. Резкие провалы кривой его изменения в 2016 и 2020 годах имеют разную природу. Падение приблизительно на 23% китайско-африканской торговли в завершившемся году целиком являются следствием разнообразного негативного воздействия на мировую экономику пандемии SARS—CoV-2.
Впрочем, отношения между КНР и странами Африки отнюдь не сводятся только к сфере торговли. С начала прошлого десятилетия Китай является также бесспорным лидером по прямым инвестициям, ежегодный объём которых находится в среднем на уровне 4-х млрд долл. Кроме того, оказывается разнообразная помощь в реализации целевых программ в сферах образования, здравоохранения, решения социальных проблем.
В целях обсуждения различных аспектов развития отношений между КНР и странами Африки в 2000 г. был создан Forum on China—Africa Cooperation (FOCAC). Последний 7-й саммит данного форума состоялся в сентябре 2018 г. в Пекине.
В НВО ранее отмечалось, что африканский континент становится объектом соперничества с КНР за влияние со стороны других ведущих мировых игроков, включая таких новых, как Индия и Япония. Явление это очевидно негативное, но отражающее, к сожалению, нынешнее общее неблагополучие системы международных отношений.
Как бы то ни было, но реалии таковы и политика Китая в Африке строится, конечно, с их учётом. Важным её актом стала поездка Ван И в пять стран континента (Нигерию, Демократическую Республику Конго, Танзанию, Ботсвану, Сейшелы) в период первой недели наступившего 2021 г. Она была проведена практически сразу после завершения им же второго этапа тура по странам ЮВА.
В комментариях обращается внимание на то, что КНР является единственной из ведущих мировых держав, руководитель МИД которой в течение уже свыше 30-и лет неизменно в начале каждого нового наступившего года посещает те или иные страны Африки. Среди задач, которые им решались в ходе последнего турне, упоминается подготовка различных аспектов очередного саммита FOCAC, намеченного к проведению в текущем году.
Что же касается общего настроя хозяев, принимавших высокого гостя, то вряд ли преувеличением были слова эксперта из Нигерии о том, что “нет другой страны в мире, которая продемонстрировала бы такую же готовность” к всестороннему взаимодействию со странами континента.
Более или менее точно эти слова отражают и общие итоги политики КНР последнего времени в отношении стран, которые до сих продолжают обозначаться термином “развивающиеся”.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
