Вопреки скепсису автора годичной давности, 15 ноября с. г. в ходе одного из видеосаммитов на базе АСЕАН (региональная Ассоциация, включающая 10 стран субрегиона Юго-Восточной Азии) всё же состоялось подписание Соглашения о создании “Всестороннего регионального экономического партнёрства” (Regional Comprehensive Economic Partnership, RCEP). Тем самым завершается многолетний процесс формирования крупнейшей в мире зоны свободной торговли с участием стран-членов АСЕАН, а также КНР, Японии, Республики Корея, Австралии и Новой Зеландии.
Может показаться, что в последней фразе глаголу “завершается” должно бы предшествовать наречие “успешно”. Но несмотря на крайнюю важность данного события, значимость которого далеко выходит за рамки “чисто экономических” аспектов разворачивающейся в Индо-Тихоокеанском регионе игры, следует всё же оставить эту фразу в приведенном виде.
Для чего есть веская причина, обусловленная тем фактом, что год назад первоначальный состав RCEP лишился Индии, то есть одной из главных региональных держав. Вследствие чего исходная формула “АСЕАН+6”, которой нередко обозначалось данное объединение, теперь выглядит как “АСЕАН+5”.
Публично озвученная тогда руководством Индии мотивация вывода страны из проекта RCEP носила тот самый “чисто экономический” характер. В Индии не без основания полагали, что в случае снятия таможенных барьеров в рамках RCEP окажется неконкурентоспособной её ключевая в экспортном плане сельскохозяйственная отрасль. Отмечалось, в частности, что дешёвая и качественная мясо-молочная продукция Австралии и Новой Зеландии уже успешно “осваивает” Японию в рамках введённого (в начале 2019 г.) в действие регионального объединения CPTPP (Comprehensive and Progressive Agreement for Trans—Pacific Partnership). Понятно, какие эмоции это вызывает у японских фермеров.
Отметим, что и в торговле с КНР, которая сегодня ведётся в “обычном” режиме с использованием пошлин, Индия теряет ежегодно порядка 50 млрд долл. Что же будет, говорят индийские эксперты, если пошлины придётся снимать.
Но едва ли меньшую роль в данном решении Индии играла “политическая” компонента, поскольку к тому времени более отчётливо проявились проблемы в её отношениях с КНР, а также давнее стремление к всестороннему вовлечению США в региональные дела. Между тем Вашингтон никогда (ни при демократах, ни при республиканцах) не проявлял намерения присоединиться к RCEP.
В связи с этим отметим, что чаще всего можно услышать рассуждения на тему “планов Вашингтона создать из Дели военно-политический противовес Пекину”. Такие соображения не безосновательны. Но не менее обоснованы и аргументы в пользу упомянутого выше индийского “стремления”. Что, на авторский взгляд, сыграло свою роль в решении Индии не участвовать “вместе с Китаем” в одном объединении.
Также как ранее индийское руководство отвергло приглашение Пакистана присоединиться к реализации проекта “Китайско-Пакистанского экономического коридора”. Сам факт создания КПЭК рассматривается в Дели в качестве мероприятия по закреплению “оккупации Пакистаном (части) Кашмира” (Pakistan Occupied Kashmir, POK – устоявшийся в Индии оборот).
Насколько можно понять, политика КНР на индийском направлении в основном нацелена на то, чтобы попытаться выстроить конструктивные отношения с великим соседом в условиях присутствия в них “относительно второстепенных” проблем. Таких, например, которые генерируются тем же пакистано-индийским противостоянием в Кашмире, или уже прямыми китайско-индийскими столкновениями в Ладакхе.
Но для Дели указанные проблемы и инциденты отнюдь не кажутся “второстепенными”. В том числе поэтому её нет в RCEP, а ранее она отказывалась от кооперации с Пекином в различных ответвлениях комплексной концепции Belt and Road Initiative, элементами которой является тот же КПЭК, а также инфраструктурные проекты в Мьянме, Бангладеш, Непале.
На авторский опять же взгляд, вставая на путь борьбы с КНР за влияние в регионе, Индия загоняет себя в заведомо проигрышное положение. Что она, “действуя на Востоке” (Act in East), может противопоставить Китаю в Юго-Восточной Азии, располагая в 4-5 раз меньшей экономикой и в 8 раз меньшим объёмом торговли со странами АСЕАН?
Вполне естественным выглядит курс руководства такой великой страны как Индия на приобретение “автономности” в ключевых направлениях жизнедеятельности государства, в частности, в сфере производства различного рода оружия. Индия в этом плане отнюдь не является исключением. Важно лишь не доводить указанный курс до абсурда, ибо никто в мире не производит “всё”. В природе, в том числе политической, просто отсутствует состояние “абсолютной автономности”, гоняться за призраком которой всегда оказывается себе дороже. Все от всех в этом мире в той или иной мере “зависят”.
Между тем попытки копирования курса США (точнее некоторой части американского политического истеблишмента) на “экономического разъединение” c КНР грозят последствиями, столь же контрпродуктивными, как и для инициатора данного курса. Нельзя рассчитывать и на то, что в целом антикитайские тренды не приведут к неким неожиданным и неприятным контрмерам. Как это произошло, например, с Австралией, с чего-то вдруг решившей для себя возможным “показывать язык” едва ли не экономическому благодетелю. От этой нехорошей привычки, кстати, придётся отказываться в рамках RCEP, общих теперь как для КНР, так и для Австралии.
Между тем первые признаки нечто похожего уже появляются и в отношении Индии. 13 ноября китайская таможенная служба обнаружила признаки заражения коронавирусом партии замороженных морепродуктов, поставленных некой индийской компанией. В связи с чем была “заморожена” (пока на неделю) её лицензия на операции в КНР. В тот же день официальный представитель МИД КНР на регулярной пресс-конференции пояснил, что факт задержания (с июня с. г.) индийского торгового судна, перевозившего австралийский уголь, обусловлен неладами в сопутствующей документации, но никак не состоянием китайско-индийских отношений.
В связи со всем изложенным выше велик соблазн в очередной раз посетовать на деструктивную роль “политики” (и “политиков”) на нынешнем этапе региональной игры. Действительно, как было бы хорошо для всех объединить (или по крайней мере согласовать) усилия КНР, США, Индии, Японии по экономическому развитию региона, а не направлять их на цели противодействия экономической активности здесь оппонента.
Но кажущаяся политическая иррациональность, “мешающая плодотворному экономическому сотрудничеству”, базируется на вполне рациональных факторах, которые не всегда заметны и требуют определённых усилий для обнаружения. Наиболее очевидным образом они проявляются, прежде всего, в виде прямых и скрытых претензий на одни и те же территории. Как это наблюдается не только в индо-пакистанских, но и китайско-индийских, а также японо-китайских отношениях.
Над перспективой успешной реализации тех или иных совместных экономических проектов постоянно висит дамоклов меч в виде нерешённых политических проблем. Но в то же время работа над подобными проектами создаёт атмосферу доверия, которая крайне необходима для решения и политических неурядиц.
В этом плане трудно переоценить позитивную роль факта подписания RCEP. Обратим прежде всего внимание на то, что в числе подписантов находятся два (Япония и Австралия) из четырёх участников проекта Quad с его совершенно очевидной нацеленностью против КНР, которая теперь (вновь это подчеркнём) тоже является членом нового экономического объединения.
Отметим также, что в регионе уже действует схожее образование в виде упоминавшегося выше CPTPP, в которое входят 5 азиатских и 4 американские страны, а также Австралия и Новая Зеландия. Обе последние, а также негласный лидер CPTPP Япония являются теперь членами и RCEP. Поэтому вполне можно ожидать расширения рамок фактического функционирования этого последнего объединения.
Наконец, обратило на себя внимание сожаление (как представляется, совершенно искреннее), выраженное китайской Global Times по поводу “самоизоляции” Индии от RCEP.
Отметим в связи с этим, что политические тренды в регионе в последнее время быстро меняются. До сих пор изменения носили в основном негативный характер, что совсем не обязательно обусловлено некими “закономерностями”, например, знаменитой “ловушкой Фукидида”. Скорее эта последняя привлекается некоторой частью американского истеблишмента с целью придания наукообразия собственным антикитайским комплексам.
Вполне ожидаемые персональные изменения в новой администрации США могут сопровождать и некие позитивные тренды в американо-китайских отношениях. Вслед за чем почти с неизбежностью мы увидим аналогичные изменения и в китайско-индийских отношениях.
Так что автор не удивится, если руководство Индии однажды решит всё же вернуться в RCEP.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
