То, как президент Мун Чжэ Ин борется с собственной ядерной энергетикой и к каким последствиям это приводит, мы писали не один раз. Но наш сегодняшний рассказ о том, какими методами это делается, благо в связи с этим в Южной Корее случился очередной политический скандал.
Касается он атомного реактора «Вольсон-1» мощностью 679 мегаватт (что составляет около 0,6 % от общего объема поставок электроэнергии), одного из старейших в Корее. Эксплуатация АЭС «Вольсон-1» началась 22 апреля 1983 года, и его первоначальный срок службы закончился в 2012 году, однако в 2015 году Комиссия по ядерной безопасности постановила продлить его деятельность до 2022 года. Для продления срока жизни реактора Корейская корпорация гидро- и атомной энергетики (Korea Hydro & Nuclear Power, KHNP) потратила на укрепление его безопасности до 700 миллиардов вон (примерно 480-580 млн долларов).
Однако среди политических обещаний Муна было закрытие реактора, который располагается в городе Кенчжу провинции Кёнсан-Пукто, электоральной базе его политических оппонентов, а вообще, согласно планам Муна, к 2030 году планируется вывести из эксплуатации 11 из двадцати четырёх ныне действующих реакторов. Оттого еще в 2018 г. Корейская комиссия по ядерной безопасности подняла вопрос о закрытии АЭС в связи с экономической нецелесообразностью её дальнейшего использования в соответствии с курсом правительства на увеличение доли возобновляемых источников энергии и снижение зависимости от ядерной энергетики.
Это вызвало ожесточенные споры сторонников и противников АЭС, но в июне 2019 г. KHNP приняла решение о закрытии реактора по причине низкой окупаемости на фоне растущих затрат на техническое обслуживание. Однако же тогда отмечалось, что решение о закрытии «Вольсон-1» может быть отозвано Бюро по аудиту и инспекциям РК (БАИ, BAI), если выяснится, что анализ экономической эффективности работы реактора был проведён недостаточно тщательно.
Выяснилось, что KHNP не проводила полного исследования реактора, и что изначальный 50-страничный отчет превратился в двухстраничное резюме для совета директоров, которое еще и подвергалось правке. В одной из ранних версий говорилось, что реактор лучше поддерживать в рабочем состоянии. В пересмотренной версии было сказано обратное, а оценки экономической стоимости завода были изменены.
Расследование BAI также было сомнительным. После того, как KHNP не представила необходимые файлы, BAI пришлось использовать цифровую криминалистику для восстановления удаленных файлов с компьютеров KHNP, которой, похоже, было что скрывать.
BAI попытался завершить свой отчет непосредственно перед всеобщими выборами 15 апреля. В июне отчет Бюро все еще не было готов, и СМИ начали его подстегивать. В центре полемики находился отчет KHNP о том, что реактор не был экономически жизнеспособен. Оператор реактора столкнулся с обвинениями в том, что он манипулировал цифрами, связанными с прибылью, в попытке поддержать политику администрации Мун Чжэ Ина по поэтапному отказу от атомных электростанций. KHNP же подозревали в том, что она опрометчиво снизила ожидаемую прибыль с 370 млрд вон до 22,4 млрд вон.
13 октября прошли последние слушания, и по стране поползли слухи о том, что примерно 70-80 процентов необнародованного отчета заполнены аргументацией в пользу ядерной энергетики. Депутаты-оппозиционеры добавили к ним то, что досрочное закрытие реактора подняло тарифы на электроэнергию на 851 миллиард вон: ядерная энергия самая дешевая.
Масла в огонь подлил Чо Сон Чжин, профессор энергетики в Университете Кёнсон и бывший член правления KHNP, который публично раскритиковал руководство компании, заявив, что решение закрыть реактор было принято без тщательной должной осмотрительности со стороны совета директоров. Он же утверждал, что протоколы заседаний правления, представленные парламенту, были, по-видимому, подделаны. Правительство же заявляло, что оно не оказывало никакого давления.
15 октября было объявлено, что аудит практически завершен и итоговый документ будет выпущен в ближайшие дни.
Но куда интереснее была реакция Чхве на вопрос о причинах задержки: «Дело не так ясно, как может показаться со стороны. В этом деле также переплетается ряд сложных вопросов». Чхве прямо сказал, что проверка встретила серьезное сопротивление со стороны вовлеченных государственных чиновников.
20 октября аудит был опубликован. Слухи оказались верны – главным выводом аудита стало то, что при принятии решения о прекращении работы первого энергоблока АЭС «Вольсон» экономическая целесообразность его дальнейшей эксплуатации была необоснованно занижена.
Основные детали заключались в следующем:
- Данные о продажах электроэнергии, которые фигурировали в отчете за июнь 2018 года, выполненном по заказу KHNP сторонней бухгалтерской фирмой, были сознательно занижены. Сотрудники KHNP знали об этом, но позволили бухгалтерской фирме продолжить обследование в том виде, в каком оно было.
- К процессу принятия решения были привлечены чиновники из министерства торговли, промышленности и энергетики, которое курирует KHNP. «Вовлекая себя в экономическую оценку, чтобы склонить результаты в пользу закрытия реактора».
- Если доход от работы энергоблока был занижен, объём сокращения расходов после остановки АЭС — завышен. В марте 2018 года KHNP сообщала, что немедленный вывод реактора из эксплуатации позволит сэкономить 170 миллиардов вон по сравнению с финансовыми показателями его дальнейшей эксплуатации.
- Упоминались и проблемы с расчетом цен на электроэнергию, заработной платы и расходов на ремонт.
- Руководство компании перешло к манипулированию цифрами ожидаемой прибыли после того, как не обнаружило проблем с безопасностью в связи с длительной эксплуатацией реактора.
В целом Бюро аудита и инспекции поставило под сомнение общую достоверность процесса расчета экономических показателей реактора, выделив бывшего министра промышленности Пэк Ун Гю в качестве одной из ведущих фигур, ответственных за неправильную оценку. Пэк либо знал о причастности чиновников своего министерства, либо охотно позволил им вмешаться в процесс оценки.
Полностью против линии партии Бюро пойти не рискнуло и подстелило соломы, честно отметив, что они рассматривали только вопросы экономической жизнеспособности реактора, а не, скажем, общественную реакцию или проблемы ядерной безопасности. Как отмечается в СМИ РК, хотя BAI не смог решить, является ли преждевременная остановка целесообразной, его вывод о том, что экономическая жизнеспособность реактора была необоснованно занижена, может быть достаточным основанием для отмены этого решения.
Политические силы истолковали отчет Бюро по-разному. Правящая Демократическая партия Кореи заявила, что его итог показывает, что схема поэтапного отказа идет в правильном направлении, несмотря на некоторые процедурные проблемы. Консервативная оппозиция — что оценка экономической целесообразности реактора была сфабрикована, а решение его закрыть — явно политически мотивировано в угоду энергетической политике Мун Чжэ Ина. Руководители KHNP и должностные лица Министерства торговли, промышленности и энергетики должны нести ответственность за ошибочное решение.
Более того, 21 октября главная оппозиционная партия «Сила народа» заявила, что выдвинет уголовные обвинения против тех, кто был причастен к спорному досрочному закрытию атомной электростанции и предполагаемому препятствованию государственному аудиту. Как заявил лидер ее парламентской фракции Чу Хо Ен, это будет касаться должностных лиц, которые «препятствовали проверке в процессе несправедливого закрытия, злоупотребляли полномочиями и уничтожали официальные бумаги». По его словам, количество уничтоженных документов равнялось 444, а началось все с реплики Муна своим помощникам «когда же Вольсон, наконец, остановится»?
В этом контексте Чу заявил, что если Мун будет признан виновным в закрытии реактора, он не сможет уклониться от наказания даже после своей отставки.
Но власть и в ус не дует. Еще до обнародования отчета высокопоставленный чиновник Министерства промышленности заявил, что правительство будет придерживаться своей нынешней политики поэтапного отказа от ядерной энергетики.
22 октября министр промышленности Южной Кореи также подтвердил, что вывод реактора из эксплуатации будет осуществлен в соответствии с первоначальным планом, несмотря на отчет аудита.
На взгляд автора, речь все-таки идет о манипулировании данными и давлении властей во исполнении желания президента. Кто конкретно приложил руку к этому манипулированию и препятствованию деятельности аудита, покажет совсем иное следствие, и здесь вопрос в том, сумеют ли консерваторы добиться, чтобы итоги работы Бюро аудита и инспекции переросли в расследование прокуратуры.
Если это произойдет, нас может ждать или громкий скандал, или неприятная история, связанная с тем, как министр юстиции Чху Ми Э, о которой мы недавно писали, блокирует деятельность генерального прокурора Юн Сок Ёля по целому ряду громких дел. Война министра и прокурора уже сейчас перестала быть холодной, но подробности этого противостояния – уже в следующих материалах.
Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
