В последние годы большинство стран Центральной Азии (ЦА) переживает период социальных, экономических и политических преобразований. Регион остро нуждается в реализации транспортных и социальных проектов, создании новых рабочих мест, новых отраслей промышленности и энергетических объектов, в улучшении качества образования и медицинской помощи, что подразумевает большие финансовые расходы, к которым правительства молодых республик не готовы из-за явного отсутствия таких средств. Поэтому руководство центральноазиатских стран объективно вынуждено обращаться за помощью к внешним игрокам для решения внутренних проблем, получения инвестиции извне.
Выделяемые Всемирным банком и его структурами объемы финансирования хотя и измеряются десятками миллионов долларов в год для той или иной страны ЦА, однако обычно направлены на узкоспециализированные проекты и оказать влияние на общеэкономическую ситуацию не могут. Объемы кредитов и финансовой помощи, предоставляемые МВФ, несколько больше, но они чаще всего идут на балансирование бюджета страны и также не могут стать драйвером роста.
В этой ситуации главная надежда возлагается на государства-партнеры. Достаточно значительная помощь оказывается по линии ЕАЭС, но общий объем ресурсов, которыми эта организация располагает, пока относительно невелик.
В этих условиях из трех основных внешних игроков в этом регионе – России, Китая и США — роль КНР в последние годы стала наиболее заметной, так как, в отличие от США, стратегия Китая в Центральной Азии не менялась уже несколько десятилетий и базируется на трех основных правилах: не вмешиваться во внутренние дела стран и их отношения друг с другом; сосредоточиться на экономическом сотрудничестве; стремиться к повышению своей международной репутации. Такая политика Китая в Центральной Азии полностью устраивает нынешние руководства стран этого региона.
В результате Китай укрепил в последние годы свое положение в регионе как его крупнейший и наиболее важный инвестор, тем более что Центральная Азия имеет особое значение для Китая. Интересы Пекина обусловлены тремя моментами. Во-первых, ЦА – это своего рода буферная зона между опасными для соседних стран Афганистаном и Синьцзян-Уйгурским автономным районом. Во-вторых, это природные ресурсы региона. В-третьих, регион географически расположен в центре Евразийского континента и вполне мог бы стать его транзитным сухопутным узлом. В этой ситуации Китай с его значительными финансовыми резервами, а также исчисляемая сотнями миллиардов долларов программа «Один пояс, один путь» остаются наиболее крупным и привлекательным источником для финансирования развития национальной экономики стран региона.
Из всех стран Центральной Азии Китай в последнее время достаточно пристальное внимание уделял Киргизии и существенно расширил с ней свои экономические связи, поскольку данная страна и регион играют ключевую роль в реализации китайской инициативы «Один пояс, один путь». Особое внимание Пекина к этой стране обусловлено также её территориальной близостью к неспокойному Синьцзян-Уйгурскому автономному району, и широким экономическим присутствием КНР в этой бывшей советской республике: сегодня здесь расположено более 400 китайских предприятий и еще 1890 совместных киргизско-китайских. Пекин является крупнейшим инвестором и торговым партнёром Бишкека: объём двусторонней торговли в 2019 году достиг $6,35 млрд, о чем свидетельствует официальная китайская статистика.
Вместе с тем в момент, когда Пекин расширяет экономическое присутствие в Центральной Азии посредством реализации инициативы «Один пояс, один путь», Китай сталкивается с нарастающим сопротивлением своим экономическим проектам в Киргизии. Эта страна особенно активно протестует против китайской экономической деятельности, главным образом, в тех деревнях и поселках, возле которых китайцы занимаются добычей полезных ископаемых. Например, разгневанное население села Майдан Баткенской области год назад заперло представителей китайской золоторудной компании в грузовом металлическом контейнере, обвинив китайских рабочих из этой компании в «незаконной» разведке месторождений золота. В апреле 2018 года сельские жители из южной Джалал-Абадской области, обеспокоенные экологической ситуацией в своей местности, напали на киргизско-китайское совместное предприятие «Makmal GL Developing» и подожгли его. В начале 2019 года в Бишкеке случились волнения, вызванные слухами о жестком обращении с киргизами на территории Китая: по распространявшимся высказываниям протестующих, в Синьцзян-Уйгурском автономном районе КНР соотечественников отправляют в «лагеря перевоспитания», условия в которых ужасны.
По оценкам аналитиков Stratfor (США), антикитайские демонстрации будут нарастать и в дальнейшем, поскольку Китай продолжает расширять свое экономическое присутствие в Киргизии, что, в свою очередь, может негативно отразиться на планах Пекина по инвестированию средств и реализации инфраструктурных проектов в данной стране.
Китайский бизнес понес определенный урон и в начавшихся в октябре киргизских беспорядках: бунтовщики штурмовали и грабили золотые, угольные и медные прииски, брали в заложники руководство. Сейчас на самой заре очередной революции Бишкек должен Пекину более 4,7 млрд долларов, что равно примерно 26% бюджета страны. Однако если Москва с 2013 года простила долгов Бишкеку более чем на полмиллиарда, то Китай — далеко не Россия и прощать кредиты не намерен. За каждый заимствованный доллар китайцы берут задешево природные ресурсы, так как стране расплачиваться больше нечем. Сегодня основные интересы КНР в Киргизии связаны с энергетическими ресурсами и полезными ископаемыми: в 2002 году Китай и Киргизия подписали соглашение о сотрудничестве по разработке нефтегазовых месторождений, расположенных в южной части Кыргызстана; в 2014 году Пекин получил право на участие в разработке месторождений Майлуу-Суу 4, Восточный Избаскент, Чангыр-Таш и Чыйырчык; в 2016 году у китайцев были планы на реку Нарын, обладающую серьезным потенциалом в плане постройки каскада гидроэлектростанцией (при этом электроэнергия из этого каскада станций на 100% уходила бы в приграничный Синьцзян-Уйгурский автономный район Китая, испытывающий постоянную нехватку энергии).
Возникшая на фоне парламентских выборов 4 октября «революционная ситуация» в Киргизии поставила в уязвимое положение активы КНР в республике, и без того находившиеся в зоне риска из-за антикитайских настроений. Поэтому, несмотря на растущее экономическое присутствие в регионе и особенно в Киргизии (свыше 43% из $4,7 млрд внешнего долга страны приходится на финансовые институты КНР), МИД Китая ограничился лишь публичным выражением надежды на стабилизацию обстановки в этой стране. Официальный представитель китайского МИД Хуа Чуньин подчеркнула, что это обусловлено не только территориальной близостью Киргизии к неспокойному Синьцзян-Уйгурскому автономному району, но и тем, что Пекин является крупнейшим инвестором и торговым партнёром Бишкека. На этом фоне соседствующий с Киргизией Китай подчеркнул, что он не может не обращать внимание на то, как её экономика проходит очередную проверку на прочность новым госпереворотом и клановыми войнами. Посольство КНР в Бишкеке также ограничилось лишь предупреждением граждан об опасности и открыло специальную горячую линию.
Владимир Данилов, политический обозреватель, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
