В октябре 2020 г. в ситуации вокруг «женщин для утешения» произошла важная перемена. Начиная с 2021 года, субсидии на оплату жилья и медицинское обслуживание «жертвам сексуального рабства периода Второй мировой войны» будет оказывать непосредственно правительство РК.
В настоящее время этими вопросами занимается общественная организация — Корейский совет по вопросам справедливости и памяти по вопросам военного сексуального рабства Японии (Корейский совет), но даже до конца текущего года контроль над расходами ужесточится. В частности, субсидии будут выплачиваться не раз в полгода, как до сих пор, а ежемесячно. Это связано с тем, что в настоящее время прокуратура ведёт расследование финансовых нарушений, допущенных организацией и вызвавших очень громкий скандал, вскрывший весьма неприглядную сторону «бизнеса на бабушках», который вели прикормленные государством патриотические активисты из Корейского Совета и не только.
Для не следивших за развитием скандала напомним хронологию. В мае 2020 г. 93-летняя Ли Ен Су, одна из 16 выживших комфортанток, обвинила Корейский совет и его экс-главу Юн Ми Хян в том, что НГО, которую Юн возглавляла в течение трех десятилетий, незаконно присвоила государственные средства, предназначенные для своих подопечных и жестоко обращалась с ними. К этому времени Юн удачно сменила пост руководителя совета на кресло депутата парламента от правящей партии, что давало ей неприкосновенность во время сессий.
Уже в мае Корейский совет был вынужден извиниться, когда выяснилось, что имущество «лечебного центра» в провинции Кенгидо, купленное за 750 миллионов вон (в основном за счет пожертвований), не использовалось для предоставления убежища женщинам, нуждающимся в нем, а вместо этого лидерами НГО использовалось для проведения семинаров, банкетов.
Вскоре после этого гражданские группы подали жалобы на Юн и нескольких других должностных лиц этой группы, обвинив их в растрате и мошенничестве.
30 мая Юн публично извинилась за скандал, но отвергла обвинения. Более того, выдвинутые подозрения против нее и Совета она осудила как часть «прояпонского заговора».
Расследование шло долго и за этот период, в частности, сменилось руководство прокуратуры Западного округа Сеула, которое вело это дело. Разумеется, Голубой дом выступал за то, чтобы все обвинения выдвигались только после тщательной проверки, что консерваторы считали замаскированным желанием развалить процесс.
Но жернова мололи, и 13 августа 2020 г. прокуратура Южной Кореи впервые с начала скандала вызвала Юн Ми Хян на допрос по обвинению в хищении общественных пожертвований. Допрос продолжался более 11 часов.
Внимание следствия привлек и приют в сеульском районе Мапхо, управляемый Корейским советом. Как выяснилось, бухгалтерия велась небрежно, а пожертвования использовались для расширения объекта и активов НГО вместо того, чтобы тратиться на бабушек. И «по доброй традиции» хранили их на личном банковском счету.
В итоге 14 сентября Юн предъявлены восемь пунктов обвинения в растрате, мошенничестве и связанных с ними преступлениях, ибо даже вмешательство президента не могло сделать черное белым:
- Юн Ми Хян обвиняется в незаконном получении 360 миллионов вон (304 000 долларов США). Пожертвования собирались на ее личный банковский счет.
- И тратились нецелевым образом. По данным обвинения, на личные нужды Юн потратила 100 миллионов вон из числа пожертвований и государственных субсидий. Юн призналась, что расходы ее дочери на зарубежное обучение обошлись в 100 миллионов вон (скорее всего, те самые).
- Также Юн якобы незаконно присвоила около 42 миллионов вон из операционных расходов совета.
- В 2013 году НГО за 750 миллионов вон купило в Ансоне, провинция Кенгидо, двухэтажный дом и 800 квадратных метров земли для использования в качестве приюта, а недавно продала его за 400 миллионов вон. На деле цена за покупку была существенно ниже, тем более что недвижимость была куплена по знакомству: человеком, рассказавшем Юн Ми Хян о доме, был представитель правящей Демократической партии, который был знаком с мужем Юн. Дом в то время принадлежал бывшему коллеге Ли.
- Юн заставила бабушку Киль Вон Ок, которая страдала серьезной болезнью Альцгеймера, пожертвовать Совету 79,2 миллиона вон из 100 миллионов вон, которые она получила в виде премии «За права женщин».
- Юн и ее партнеры монополизировали корейское движение в защиту женщин для утешения в течение трех десятилетий, чтобы набить свои карманы. Так, семейная пара, которая сидела в совете директоров совета, заработала более 3 миллиардов вон, монополизировав изготовление статуй женщин для утех.
Похожая ситуация и в иных НГО данной направленности. Вот созданный Ассоциацией корейских буддийских орденов во главе с крупнейшим орденом Чоге приют «Дом обмена» (нанумэ чип), в котором жили пять женщин для утешения средним возрастом 95 лет. В 2015-2019 годах его руководство собрало в виде общественных пожертвований около 8,8 миллиарда вон (7,43 миллиона долларов США). Жертвователи охотно делали пожертвования в надежде помочь женщинам, у которых была тяжелая жизнь, однако, как показало расследование специальной «исследовательской группы» из государственных чиновников и гражданских экспертов во главе с профессором права Сон Ки Чжуном, из общего объема пожертвований только 2,3% были использованы для покрытия расходов на проживание жертв. Остальная часть была использована для покупки земли для строительства мемориальных центров, парков и объектов или предназначена для будущего строительства. 2,6 миллиарда вон потратили на покупку земли, расширение объекта и строительство выставочного зала и Мемориального парка. Почти 5 миллиардов вон было выделено на строительство еще одного центра по уходу за пожилыми людьми.
Как заявил Сон на пресс-конференции 11 августа 2020 г., «процесс сбора средств оставался в значительной степени неясным, а общая сумма (средств) и их использование должным образом не были обнародованы». Кроме того, приют не сообщил Министерству внутренних дел и безопасности о пожертвованиях более чем на 1 миллион долларов, как того требует законодательство. Что еще печальнее, расследование обнаружило свидетельства словесных оскорблений со стороны опекунов по отношению к некоторым больным жертвам, которые испытывают трудности в разговоре и передвижении. Над престарелыми жертвами даже издевались, если они не были послушны.
Некоторые исторические архивы, такие как фотографии, картины и письма, были оставлены без присмотра. Среди них был подлинник документа, предназначенного для Национального архива, который из-за влажности находился в плохом состоянии.
Как на этом фоне выглядит повседневная активность Корейского Совета? Еженедельные митинги продолжаются, но проходят с минимальным количеством участников, формально из-за всплеска коронавирусной инфекции. Потенциальным участникам предлагается посмотреть событие в прямом эфире на YouTube, а неподалеку проводят свои пикеты консервативные НГО.
Вообще, консерваторы крепко ухватились за скандал. Как пишет консервативная «Чунъан Ильбо», «учитывая изложенное в обвинительном заключении, не должно быть никакой терпимости к Юн Ми Хян». С их точки зрения, найдено далеко не все, и Юн пора не просто предъявить обвинения, а посадить под стражу. К тому же, следствие не смогло отследить источники финансирования домов, которые Юн купила за наличные, или отследить точное движение денег из числа пожертвований и государственных субсидий.
В идеале Юн должна уйти с поста депутата, а все, кто ее защищал и оскорблял бабушку-обвинительницу, извиниться перед народом. Законы о деятельности НГО должны быть пересмотрены, чтобы новые правила по отчетности предотвращали подобные махинации.
Именно в рамках подобных требований государство и решило заняться бабушками самостоятельно. Их осталось всего 16, так пусть они проведут остаток дней в нефальшивой заботе.
Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».