27-28 июля с. г. в Вашингтоне состоялась очередная американо-австралийская встреча министров иностранных дел и обороны. На первый взгляд, событие более или менее рутинное, поскольку оно ежегодно проводится в течение последних 30 лет. Тем более что речь идёт о мероприятии в системе отношений между странами, связанными союзническими обязательствами в рамках “Договора о безопасности АНЗЮС” (Australia—New Zealand—United States Security Treaty). Он был заключён ещё в 1951 г., но в 1987 г. из него формально вышла Новая Зеландия.
Но сегодня указанное мероприятие заслуживает внимания в силу двух взаимосвязанных обстоятельств. Во-первых, сам факт наличия такого формата переговоров (нередко определяемого значком “2+2”) является почти необходимым (но недостаточным) признаком высокой доверительности отношений между некими двумя странами. Что в данном случае подтверждается, например, последним (января 2020 г.) обзором госдепартамента состояния американо-австралийских отношений. В обзоре, в частности, говорится: “Для США Австралия является жизненно важным союзником, партнёром и другом”.
Во-вторых, особую значимость данному мероприятию придаёт контекст резко обострившихся в последнее время политических отношений в регионе Индийского и Тихого океана. А США и Австралия находятся среди основных участников разворачивающихся здесь событий, главным содержанием которых становятся попытки (предпринимаемые Вашингтоном) блокирования процесса распространения влияния в регионе (и в мире в целом) новой глобальной державы в лице Китая.
В данном контексте и следует рассматривать как сам факт очередной встречи министров (М. Помпео и М. Эспера с американской стороны, М. Пейн и Л. Рейнольдс – с австралийской), так и его итогов.
Предварительно отметим, что на крайне важном мероприятии оба представителя США опять имели дело с двумя коллегами-женщинами. “Опять”, поскольку на аналогичных (никак не менее важных) американо-индийских переговорах двухлетней давности собеседницами того же М. Помпео и Дж. Мэттиса (предшественника М. Эспера на посту министра обороны США) тоже были две дамы. На фоне этих фактов как-то слабо смотрится гендерный прогресс у хозяев встречи, которые, вообще говоря, представляли родину передовых общественно-социальных трендов.
Что касается итогов очередной американо-австралийской министерской встречи в формате “2+2”, то они изложены в “Совместном заявлении”. В подобного рода документах не бывает лишних фраз и даже отдельных слов. Поэтому для желающих более детально, а также в ускоренном режиме ознакомиться с состоянием дел как в двусторонних американо-австралийских отношениях, так в регионе в целом рекомендуем его для внимательного прочтения.
Здесь же остановимся лишь на наиболее значимых (с авторской точки зрения) положениях данного документа. Преамбула “Совместного заявления” фактически воспроизводит приведенную выше формулу госдепартамента о характере американо-австралийских отношений. Для определения которых приводятся слова президента Д. Трампа о “долгой, тщательно выстраиваемой и несокрушимой дружбе”, которые он произнёс во время “исторического” визита премьер-министра Австралии С. Моррисона в США, состоявшегося в сентябре 2019 г.
Первый раздел документа (“Восстановление Индо-Тихоокеанского региона”) начинается с констатации “разрушительного влияния” пандемии COVID-19 и готовности к координации усилий “суверенных государств” в борьбе с этим бедствием. Указывается, что в целом ситуация в регионе находится “в фокусе внимания” США и Австралии, которые намерены расширить взаимодействие “со странами АСЕАН, Японией, Южной Кореей и партнёрами по альянсу “Пять глаз”. Напомним, что последним определяется формат кооперации спецслужб (главным образом разведки) пяти основных англоязычных стран.
Центральное место в разделе “Безопасность Индо-Тихоокеанского региона” занимает Китай, в отношении которого выложен весь набор претензий, сформированный в последние годы Вашингтоном, пользующимся в этом (в той или иной мере) поддержкой со стороны ключевых союзников. В частности, в негативных тонах изображаются ситуации в Гонконге (особенно в связи с принятием Пекином “Закона о безопасности” в городе), СУАР и вокруг Тайваня. Упоминается также факт принятия 12 июля 2016 г. судом в Гааге решения о незаконности претензий КНР на акваторию и острова в Южно-Китайском море.
Не забыта и одна из основных для Вашингтона проблем в отношениях с Пекином, связанная с присутствием ведущих китайских IT-компаний на международных рынках современных коммуникационных технологий. В частности, отмечаются “риски для национальной безопасности”, возникающие у тех стран, которые сотрудничают с указанными компаниями в сферах развития коммуникационных сетей поколения 5G и прокладки протяжённых оптоволоконных кабелей. При этом явно подразумевается отказ в 2018 г. Австралии от подобных услуг. Как раз под упомянутым выше предлогом.
Раздел “Региональная кооперация” начинается с констатации приверженности сторон развитию “Трёхстороннего диалога” (с участием Японии) и продолжению консультаций в формате “Четвёрки” (с участием той же Японии, а также Индии). Далее выражается поддержка функционирования разного рода международных площадок на базе АСЕАН, то есть Ассоциации, объединяющей 10 стран Юго-Восточной Азии.
Раздел “Процветание Индо-Тихоокеанского региона” тоже достаточно определённо носит антикитайскую направленность, но без прямого упоминания КНР и её ключевого проекта Belt and Road Initiative. Тот факт, что содержание данного раздела нацелено на противодействие BRI, следует из нескольких пассажей. Например, такого: “США и Австралия намерены продолжить усилия по привлечению инвестиций частного сектора всего Индо-Тихоокеанского региона для реализации высококачественных проектов по развитию инфраструктуры, а также использованию природных ресурсов в партнёрстве со странами, которые уважают международные стандарты и наилучшие практики следования закону, уважения суверенитета и принципов свободного рынка, […] при исключении возможности попадания (заёмщиком — авт.) в безвыходное положение”.
В данной длинной цитате (в скрытой форме) присутствуют все те претензии к BRI, которые в последнее время выдвигаются Вашингтоном и рядом его союзников, включая Австралию.
Завершает “Совместное заявление” раздел “Двусторонняя кооперация в сфере обороны”, в котором констатируются необходимость её укрепления, а также “жизненная необходимость присутствия в Индо-Тихоокеанском регионе вооружённых сил США”. Последнее, по мнению авторов документа, и служит залогом не только безопасности, но и того самого “75-летнего процветания”.
Повторим, не вызывает сомнений антикитайская нацеленность итогового документа, принятого по результатам последней американо-австралийской встречи в формате “2+2”. Что может оказаться серьёзным препятствием на пути позитивного развития ситуации в регионе в силу, по крайней мере, двух обстоятельств. Во-первых, усугубляется и без того напряжённая региональная политическая обстановка. Во-вторых, разобщаются (и противопоставляются друг другу) крупнейшие мировые ресурсы, которые вполне могли бы согласованно использоваться в крайне актуальных целях экономического развития отсталых стран и целых континентов. В конце концов, именно эти последние являются главным источником массовой миграции в “развитые” страны с появлением здесь проблем самого разного плана.
Что касается оценки в КНР самого факта, а также итогов упомянутой встречи, то она оказалась (ожидаемо) негативной по всем аспектам. В частности, газета Global Times сопроводила очень точной (впрочем, как всегда) иллюстрацией к статье, в которой рассматриваются в основном военно-политические последствия данной встречи и прежде всего для ситуации в Южно-Китайском море.
Автор же в связи с обсуждаемой здесь темой вновь погружается в состояние схожее с тем, в котором пребывал киногерой, когда к нему приставала (не вовремя, да ещё не очень молодая) дама: “… в печали я”.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».