10-11 октября в Вашингтоне состоялся 13-й тур американо-китайских переговоров по комплексу проблем, накопившихся в сфере двусторонних торгово-экономических отношений. Китайскую делегацию возглавлял вице-премьер правительства и член политбюро ЦК КПК Лю Хэ, американскую – министр финансов Стивен Мнучин и торговый представитель США Роберт Лайтхайзер. По окончании переговоров Лю Хэ был принят президентом Дональдом Трампом.
Отметим, что гигантский отрицательный для США баланс в торговле с КНР является в последние годы наиболее актуальной и острой проблемой двусторонних отношений. Округляя цифры: ежегодно США продают в Китай продуктов и услуг на 100 млрд долл., а покупают у него на 500 млрд долл.
Опуская тему причин формирования этой печальной для Вашингтона ситуации, отметим главное – её абсолютное противоречие курсу президента Д. Трампа, заключённому в сформулированном им самим обобщённом лозунге “Америка – прежде всего”. В условиях ежегодных потерь во внешней торговле на общую сумму 800 млрд долл. (из них половина, повторим, приходится на КНР) указанный лозунг выглядит скверной шуткой.
А человек большого бизнеса Д. Трамп явно не относится к их ценителям. После ряда безуспешных попыток решить проблему путём начавшихся летом 2018 г. переговоров, осенью того же года в отношении половины китайского импорта были введены повышенные пошлины. Было также заявлено о намерении прибегнуть к аналогичным мерам в отношении второй половины, если “в приемлемые сроки” вопрос не будет решён в ходе переговоров.
Естественно, что Китай принял “ответные меры”. Так, в формате “око за око” началась американо-китайская “торговая война”, ставшая одной из основных причин замедления темпов экономического роста (особенно в последние месяцы завершающегося года) обеих стран и в мире в целом. А также публичных призывов из разных авторитетных инстанций (например, от руководства МВФ), обращённых к участникам конфликта, как можно скорее его закончить.
Однако исходные позиции сторон трудно совместимы. Д. Трампу (в идеале и по максимуму) нужно “всё и сейчас”, что особенно актуально в условиях начавшейся предвыборной президентской гонки. Поэтому он согласен вести переговоры только на тему второй половины китайского импорта.
Для КНР же, по разным причинам (включая политико-престижного плана), во-первых, неприемлемо подобное ограничение формата переговоров и, во-вторых, вряд ли возможно (чисто технически) быстрое устранение “перекосов” в торговле с США. Которые, заметим, накапливались десятилетиями и при участии самой американской стороны, выносившей производство на “заморские территории” с дешёвой рабочей силой.
В том числе и поэтому обострением отношений с КНР недовольны ряд крупнейших американских промышленных компаний. Особенно тех, которые расположены на тихоокеанском побережье, прежде всего, в Калифорнии.
Кроме того, Китай — это один из крупнейших рынков сбыта продукции, произведенной на территории самих США, включая сельскохозяйственную. Между тем ответные меры КНР затронули в первую очередь интересы американских фермеров. Их недовольство Д. Трамп пытается погасить срочным поиском “альтернативных” рынков сбыта.
Наиболее отчётливым свидетельством настроений деловых кругов США относительно перспектив отношений с КНР стало бесспорное лидерство американского представительства на 2-й международной выставке China International Import Expo (CIIE), проходившей в течение недели в начале ноября в Шанхае.
Сама CIIE, которая будет проводиться ежегодно, является одним из главных мероприятий руководства КНР, призванных продемонстрировать “курс на открытость” китайской экономики и готовность к резкому расширению масштабов присутствия в ней иностранного бизнеса.
В выступлении китайского лидера, прозвучавшем на церемонии открытии 2-й выставки CIIE, подчёркивалась всесторонняя (не только экономическая) мотивация курса на снижение тарифных барьеров перед поступающими на китайский рынок иностранными товарами, а также инвестициями. Председатель Си Цзиньпин сообщил, что в течение последующих 15-и лет КНР закупит различного рода иностранной продукции и услуг, соответственно, на 30 и 10 трлн долл.
Трудно вообразимые цифры, которые, несомненно, заставили усиленно колотиться сердца участников 2-й CIIE. Уже на первой выставке прошлого года были представлены 172 страны и 3600 компаний. В ноябре 2019 г. число последних возросло почти на треть.
В американском павильоне заметное место занимала компания Boeing. В интервью местной газете вице-президент и директор китайского отделения компании Шерри Карбари сказала, что, несмотря на отсутствие в последние два года продаж в КНР, компания намерена сделать китайский рынок по сбыту своей продукции более масштабным, чем даже американский.
Схожего мнения придерживается руководство одного из лидеров в области производства электромобилей — компания Tesla, заканчивающая строительство гигантского производственного комплекса в районе того же Шанхая. Видимо, путём расширения производственных мощностей за границей (не только в Китае, но и, например, в Германии) компания надеется преодолеть и проблему её нынешней убыточности.
Д. Трамп не может позволить себе не учитывать подобного рода настроений среди собственных промышленников и фермеров. Надеясь на достижение в ходе переговоров максимальных целей (“всё и сейчас”), американский президент явно заинтересован в поиске более или менее приемлемого компромисса с КНР.
Именно от Д. Трампа в первые три недели по окончании 13-го тура переговоров исходили оптимистичные оценки результатов. Говорилось о существенном прогрессе в подготовке итогового документа и возможности встречи с председателем КНР Си Цзиньпином “уже до конца ноября”.
Однако к началу ноября уровень оптимизма подобных высказываний начал заметно спадать. Из достаточно путаного выступления Д. Трампа от 13 ноября следовало, что, несмотря на “близость к успеху” последнего тура переговоров, он почти потерял надежду на подписание итогов даже “первого этапа” гипотетического документа.
Отметим, что осенью с. г. Д. Трамп назначил “контрольный срок” (15 декабря с. г.) для завершения согласования документа, разрешающего тем или иным образом проблемы в двусторонней торговле. При его отсутствии к указанному сроку должны вводиться повышенные тарифы на вторую половину китайского импорта в США.
Автор начинает сильно сомневаться, что такой документ появится даже до конца с. г. Но нет уверенности и в том, что в этом случае “автоматически” сработают угрозы американского президента.
Наконец, представляется очевидным проявление в период после завершения 13-го тура переговоров фактора политики, которую только в редких случаях можно отделять от экономических факторов, не сильно искажая при этом картину того, в чём пытаемся разобраться. В США, конечно, не упускают из виду, что в переговорах на тему торгово-экономических разногласий имеют дело с ныне главным геополитическим оппонентом.
В конце октября и в начале ноября об этом факте напомнил госсекретарь М. Помпео в ходе выступлений, соответственно, в Вашингтоне (в Институте Хадсона) и Берлине. В Германии он появился в связи с 30-летием события, которое на Западе принято называть “Падением берлинской стены”.
В обоих случаях использовались слова-маркёры (типа “новый авторитаризм”), которые в быту употребляются для обозначения “нехорошего человека”. Главным из таковых сегодня для Вашингтона выступает Китай (“которому помогает Россия”). Схожие оценки места и роли современного Китая в мире прозвучали со стороны министра обороны М. Эспера и вице-президента М. Пенса. Пожалуй, впервые на подобном уровне Китай был обозначен и в качестве главной угрозы НАТО.
Наконец, 14 ноября к операции под условным названием “облава на медведя” (то есть на президента США) подключился генсек НАТО, в присутствии которого объект этой операции отметил необходимость укрепления данной организации. Что прямо противоречит его же оценкам НАТО периода первой предвыборной борьбы, а также смыслу приведенного выше ключевого лозунга относительно будущего США.
Пока трудно сказать, каким образом на очевидную (долгосрочно-стратегическую) целесообразность для США решения проблем в торгово-экономических отношениях с Китаем наложится разного рода политическая текучка.
Из последних наиболее иррационально выглядит явно затянувшийся процесс поддержания жизнедеятельности последнего «динозавра» холодной войны в лице НАТО.
В качестве повода для того, чтобы не отключать его от аппарата искусственного дыхания, теперь, видимо, попытаются “назначить” Китай.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
