С конца 90-х годов на разных политических площадках и в кругах экспертов периодически говорится о целесообразности создания “мультимодального коридора”, который должен связать городской округ Куньмин юго-западной китайской провинции Юньнань с одним из крупнейших городов Индии Калькутта на берегу Бенгальского залива. Данный коридор, включающий в себя транспортную, энергетическую и телекоммуникационную компоненты, предлагается провести по территориям Мьянмы и Бангладеш.
По замыслу он должен стать ключевым элементом широкой кооперации перечисленных выше четырёх стран, рабочая группа из представителей которых в декабре 2013 г. провела в Пекине 9-ый форум BCIM (Bangladesh—China—India—Myanma).
В комментариях по итогам данного форума отмечалась актуальность как создания “коридора BCIM”, так и в целом организации тесной кооперации между странами-участницами, объём торговли между которыми с начала нулевых годов возрос почти в 20 раз.
Однако с тех пор и вплоть до лета 2018 г. автору не попадались на глаза (в популярных СМИ) какие-либо упоминания о самой аббревиатуре BCIM. Вплоть до лета 2018 г., когда известное в Азии издание The Diplomat опубликовало статью под примечательным заголовком “Поможет ли китайско-индийская “перезагрузка” реализации BCIM?”. Собственно, сам этот заголовок существенным образом обозначает основную причину как пятилетнего (полу)забвения проекта “коридора BCIM”, так и возможной его очередной актуализации.
Дело в том, что “перезагрузка” отношений между двумя азиатскими гигантами, инициированная весной 2018 г. в ходе встречи лидеров обеих стран в Ухане, потребовалась тогда, когда относительно вяло протекавший процесс конкурентного позиционирования Индии и Китая (в регионе и на мировой арене в целом) к осени 2017 г. резко обострился. Чему способствовали известные события на плато Доклам.
Сам этот процесс никак не способствовал переходу от слов к делу в реализации главного проекта BCIM. Который Китаем планировался в качестве одного из многих ответвлений глобальной политико-экономической концепции, имевшей разные названия, но сегодня чаще всего обозначаемой аббревиатурой BRI (Belt and Road Initiative).
Другим таким проектом, но находящемся на стадии реализации, является “Китайско-Пакистанский экономический коридор”, проходящий по пакистанской части бывшего княжества “Джамму и Кашмир”, на полное владение которым претендует Индия. По причине того, что КПЭК проходит по “оккупированной части индийского Кашмира”, Дели отрицательно реагирует на неоднократные призывы Пекина присоединиться к данному проекту.
Индия не отзывала своей подписи 2013-го года под проектом “коридор BCIM”. Но общее состояние китайско-индийских отношений не способствовало, повторим, его реализации. Поэтому “уханьская перезагрузка” 2018-го года дала повод для предположений о его актуализации.
Аббревиатура BCIM упоминалась во время встречи в Пекине премьер-министра Бангладеш Шейх Хасины Вазед с китайским лидером Си Цзиньпином, состоявшейся в ходе её визита в КНР с 3 по 5 июля с. г. В частности, высокая гостья из Бангадеш заявила о готовности участвовать в реализации “коридора BCIM” и в целом в проектах BRI.
Отметим, что КНР является одним из основных торгово-экономических партнёров этой страны. В частности, при финансовом обеспечении со стороны правительства Бангладеш китайской компанией China Major Bridge строится двухъярусный мост через реку Падма длиной свыше 6 км. Он может стать одним из ключевых звеньев будущей транспортной магистрали “коридора BCIM”.
В комментариях китайской газеты Global Times итогов визита премьер-министра Бангладеш подчёркивается “решающая роль поддержки Индией” проекта “коридор BCIM”. На авторский же взгляд, приведенная оценка в нём роли Индии имеет скорее политическую мотивацию.
На схеме, обозначающей маршрут будущего “коридора”, обозначено ответвление на крупнейший в Бангладеш порт Читтагонг, который расположен на берегу того же Бенгальского залива. То есть для выхода в Индийский океан через территории Мьянмы и Бангладеш проект, в общем, не обязательно протягивать до Калькутты.
Но Индия находится в поле “растягивающих напряжений”, которое создаётся вокруг неё (и в мире в целом) двумя ведущими мировыми державами (США и КНР). Едва ли будет преувеличением сказать, что между ними идёт своего рода “битва за Индию” (также, впрочем, как за Россию и, видимо, уже за Японию).
Поэтому в упомянутой статье в Global Times всячески подчёркивается, что рост всестороннего влияния КНР в Бангладеш не только не противоречит, но находится в русле индийских интересов, а участие в “коридоре BCIM” расширит возможности Индии по экономическому проникновению в Бангладеш.
Однако ведущая индийская газета Times of India высказала предположение, что сама КНР потеряла интерес к данному проекту по причине отсутствия пока видимой заинтересованности в нём со стороны Индии. Дополнительным аргументом для подобного предположения послужило то, что “коридор BCIM” не вошёл в перечень 35-и проектов, перечисленных на 2-ом форуме BRI, состоявшемся в Пекине в конце апреля 2019 г.
Но в июне с. г. пресс-секретарь МИД КНР Гэн Шуан указал на то, что проект остаётся в ведении той самой четырёхсторонней “рабочей группы”, которая провела очередной (13-й по счёту) форум.
Отметим также, что летом 2013 г. премьер-министр КНР Ли Кэцян предлагал руководству ЕС неким образом присоединиться к “коридору BCIM”. Однако ведущие европейские страны продолжают находиться в состоянии неопределённости в вопросах политики в целом относительно Китая и, в частности, его ключевой политико-экономической концепции BRI.
Видимо, в том же состоянии неопределённости остаётся и проект “коридора BCIM”. Его перспективы зависят от большого числа факторов местно-регионального и глобального уровней значимости.
А пока Китай продолжит укреплять своё присутствие в крайне важных для него Мьянме и Бангладеш. В том числе и путём реализации на их территориях отдельных проектов. Свяжутся ли они в некую единую цепь-“коридор”, не ясно.
Возможно, что для КНР сегодня это и не очень важно.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
