Весь май пресса РК муссировала очередной скандал во власти, суть которого сводится к следующему. 7 мая 2019 г. президент РК Мун Чжэ Ин и президент США Дональд Трамп провели 35-минутный телефонный разговор, в котором, по официальной версии, стороны обсудили намерения Сеула оказать КНДР гуманитарную продовольственную помощь, а также возможность скорейшего возобновления переговоров по денуклеаризации и удержанию Пхеньяна в рамках диалога.
Однако 9 мая депутат от оппозиционной партии Свободная Корея Кан Хё Сан провёл пресс-конференцию, рассказав о том, что на самом деле во время разговора Мун Чжэ Ин попросил Дональда Трампа сразу после визита в Японию (в то время Трамп планировал посетить эту страну в период с 25 по 28 мая) посетить и РК. По словам депутата, глава Белого дома ответил, что ненадолго заедет в Сеул на обратном пути для краткой встречи с Мун Чжэ Ином. Озвучивался вариант проведения встречи перед американской военной базой. По словам Кан Хё Сана, Мун Чжэ Ин фактически выпрашивал у Трампа посетить Сеул, указывая на соответствующее желание корейского народа и на необходимость озвучивания послания для Севера.
Кроме этого, Кан заявил, что в ответ на просьбу о встрече советников по национальной безопасности США и РК, исходившую от Чон Ый Ёна, Джон Болтон ответил чем-то вроде «Незачем! О чем с вами говорить?»
Администрация южнокорейского президента сразу опровергла заявление Кан Хё Сана и назвала его необоснованным, безответственным и противоречащим правилам дипломатии. Дескать, налицо несоответствие озвученных им данных о формате, целях и времени визита американского президента, и вообще никаких конкретных договорённостей по этому вопросу достигнуто не было.
Позднее представитель Голубого дома Ко Мин Чжон заявила, что в ходе телефонного разговора стороны сошлись во мнении о самой идее визита в страну Дональда Трампа, решив позже обсудить сроки и другие детали. Таким образом, депутат Кан оказался неправ, но уже в деталях, а не в главном.
Еще позднее администрация назвала произошедшее утечкой секретной информации, — как заявил журналистам один из помощников Мун Чжэ Ина, «телефонные разговоры между лидерами двух стран классифицируются как третий по величине уровень государственной дипломатической тайны», после чего, если верить консерваторам, посольство в США фактически закрыли, всех сотрудников подвергли проверке вплоть до изъятия личных телефонов для выяснения откуда пошла утечка информации.
В итоге, в причастности к этому был уличён советник-посланник посольства РК в США, приходившийся Кану младшим однокашником по средней школе. 8 мая он поделился информацией со старшим товарищем. Разумеется, он был немедленно отозван, а по возвращении начал ходить на допросы.
16 мая представитель администрации южнокорейского президента Ко Мин Чжон сообщила, что президент США Дональд Трамп посетит с визитом Сеул в конце июня, до или после саммита «Большой двадцатки» в японском городе Осака, который пройдёт 28-29 июня. По её словам, детали визита будут согласованы по дипломатическим каналам. Лидеры двух стран обсудят пути установления постоянного мирного режима на Корейском полуострове путём полной денуклеаризации Севера, а также укрепления двустороннего альянса. Белый дом также объявил о предстоящем визите. Таким образом, даже факт «выпрошенного» визита перестал быть тайной, и, похоже, претензии властей касаются вскрытой Каном подоплеки мероприятия и того, как его выпрашивали.
29 мая президент РК Мун Чжэ Ин извинился перед гражданами страны за скандал вокруг утечки закрытой информации в МИД. Выступая на заседании кабинета министров, Мун заявил, что произошло недопустимое, обещал приложить усилия для укрепления безопасности секретных данных и повышения дисциплины госслужащих, раскритиковал попытки использовать ситуацию в политической борьбе, выразив глубокое сожаление по поводу заявлений партии Свободная Корея о том, что народ имеет право знать содержание подобных переговоров. «Правительство приносит извинения за утечку секретной информации, которая может повлиять на национальную безопасность. Это непростительно и необъяснимо, поскольку этого не должно было случиться».
Президент отметил, что речь идёт о телефонном разговоре глав двух стран, сложном в дипломатическом плане, и призвал партию соблюдать элементарные правила в вопросах управления страной: конфиденциальность является неотъемлемой частью дипломатии, и консерваторы должны это знать.
К делу подключилась и министр иностранных дел Кан Гён Хва, сказав, что подобные утечки и разглашение информации ставят под угрозу всю дипломатическую работу. Министерство иностранных дел пообещало «нулевую терпимость» к проступкам дипломата, и дисциплинарный комитет по этому вопросу возглавил первый заместитель министра Чо Се Ён. Как подчеркнул представитель министерства, никакого снисхождения к человеку, совершившему грубый проступок, не будет.
31 мая дипломат, который передал содержание телефонного разговора Кан Хё Сану, был уволен из внешнеполитического ведомства. Другого сотрудника МИД, который распечатал запись вышеуказанного разговора, тем самым поспособствовав утечке закрытых данных, наказали, сократив его должностной оклад в течение трёх месяцев. Изначально в МИД подозревали, что провинившийся дипломат ранее также передавал закрытую информацию депутату, однако данные подозрения не нашли подтверждения. Между тем, сторона защиты данного сотрудника МИД выступила против решения комитета, назвав увольнение чрезмерной мерой, так как действия дипломата, приведшие к утечке данных, не были умышленными.
Кроме того, правительство направило в правоохранительные органы прошение о возбуждении уголовного дела в отношении дипломата, разгласившего данные, и депутата Кана. Правящая Демократическая партия Тобуро, в свою очередь, решила направить данное дело на рассмотрение Комиссии по этике госслужащих.
Правящие силы считают инцидент серьёзным нарушением норм безопасности, так как в посольстве РК в США к этой информации имеет доступ только сам посол. Утечка имеет мало общего с раскрытием общественных интересов, но может оказать негативное влияние на безопасность Корейского полуострова. Поэтому следует ужесточить систему безопасности и меры наказания провинившихся.
В партии Свободная Корея возражают против такой позиции, подчеркнув, что народ имеет право на ознакомление с подобными данными, тем более, что информация о содержании разговора, опубликованная сторонами, достаточно различалась и без утечки. Депутат Кан предпринял свои действия, чтобы выразить озабоченность по поводу возможного раскола в альянсе между Сеулом и Вашингтоном, очень важного для консерваторов. И если он был прав, то выходит, что Голубой дом солгал нации.
Направление дела в правоохранительные органы названо угрозами и давлением. В партии заявляют, что таким образом президент пытается содействовать уничтожению оппозиции, а власти, жертвуя простыми госслужащими, хотят прикрыть свои дипломатические неудачи. Кроме того, глава партии Хван Гё Ан осудил власти за «непоследовательность» – сперва Голубой дом утверждал, что утверждение Кана было далеко от истины, а потом изменил свою позицию, настаивая на том, что инцидент был утечкой конфиденциальной информации.
В ответ правящая Демократическая партия критикует оппозицию за «посягательство на национальные интересы» и требует, чтобы консерваторы сами исключили бы Кана из партии. «Кан утверждал, что его незаконное раскрытие телефонных переговоров было направлено на то, чтобы служить праву людей знать, но это абсурдно»,-сказал на пресс-брифинге пресс-секретарь демократов.
Растет и критика МИД в целом, поскольку такие оплошности, считается, высвечивают недостаточный уровень компетентности министра Кан Гён Хва, которая в свое время была назначена на этот пост без одобрения парламентом. Некоторые критики утверждают, что такие дипломатические неудачи были вызваны отсутствием у Кан Ген Хва руководства и слабой дисциплиной во всем министерстве.
Только в этом году МИД допустил ряд дипломатических просчетов. К ним относятся ситуации, когда Чешскую Республику назвали Чехословакией, а три балтийских государства — балканскими, демонстрация откровенно мятого национального флага на двусторонних переговорах Корея-Испания, утечка деталей телефонного разговора между Муном и Трампом и предполагаемое злоупотребление властью корейскими послами в Монголии, Малайзии и Вьетнаме.
Некоторые помощники президента сказали Korea Times, что хотя даже некоторые депутаты от правящей партии Кореи призывают его «переосмыслить» ее руководство, президент вряд ли уволит ее немедленно. В конце концов, он и сам не раз оказывался источником протокольных ляпов. Например, во время пресс-конференции с премьер-министром Малайзии Махатхиром Мохамадом, Мун использовал индонезийское приветствие, путаясь с приветствиями на вечер и ночь. Затем он предложил тост на банкете, устроенном султаном Брунея, который строго соблюдает исламские правила и не разрешает алкоголь.
Обратим внимание и на иной аспект. Обычно в случае такой утечки устраивается секретное внутреннее расследование, и наказание виновника проходит без ведома общественности. Но в нашем случае личность подозреваемого была сразу же раскрыта, а расследование превращено в сенсацию определенным СМИ.
Зачем? По мнению Korea Times, правительство хочет использовать это дело, чтобы заткнуть рот оппозиции или донести до администрации США, что в дипломатической службе наведен порядок. Автору же кажется, что данный скандал показывает, какова ситуация во внешней политике РК вообще, ибо Муну тяжело похвастаться успехами на этом направлении.
Начнем с отношений с США. Иногда Муна выставляют политиком, сопротивляющимся давлению Вашингтона, исходя из ряда его цитат, но это — показное фрондерство, ориентированное на внутреннюю аудиторию. В зависимости от того, где Мун выступает, содержание его текстов значительно различается.
Вашингтон же раздражает не только то, что Сеул бежит впереди паровоза в делах межкорейского урегулирования, но и то, что поступающая оттуда информация о позиции северных соседей не всегда верна. При этом Мун постоянно пытается превратить двусторонний диалог в трехсторонний, создавая впечатление, что без Сеула Пхеньян и Вашингтон не могут договориться никак.
При этом протекционистская политика Трампа конечно задевает Южную Корею меньше чем Китай, но это именно «чем Китай». Напряженность в таких отношениях сохраняется, оставаясь рычагом экономического давления Вашингтона на Сеул. Однако частота встреч лидеров США и РК такова, что будь на его месте представитель консерваторов, левые во главе с Муном люто критиковали бы его за то, что без санкций Вашингтона он и шагу ступить не может.
Отношения с Китаем несколько улучшились после того, как Сеул принял решение приостановить размещение на территории страны американской ПРО, но все равно часть южнокорейского бизнеса в Китае пришлось продать, а размах китайских туристов в Корею или продаж южнокорейских товаров в Китае так и не восстановился до прежнего уровня.
Однако, как и в случае с THAAD, Сеул снова оказался между двумя великими державами – если, как от него требуют США, он присоединится к бойкоту компании Хуавэй и антикитайскому Индо-Тихоокеанскому альянсу, возглавляемому США, это может привести к экономическому возмездию со стороны Пекина. Не забудем и попытки переложить на КНР ответственность за сеульский смог, так что по совокупности поводов Си Цзиньпин без объяснения причин отменил запланированный на июнь 2019г. визит в страну.
Отношения с Японией стабильно плохие, поскольку государственный антияпонизм остается элементом идеологии и складывается ощущение, что государство старательно ищет повод для того, чтобы в очередной раз обвинить Токио в том, что там мало платят и недостаточно долго каются. И хотя формально Мун был вынужден объявить, что не считает соглашение 2015 года, посвященное женщинам для утешения, разорванным, де факто международное сообщество все равно столкнулось с ситуацией, когда Япония выполнила свою часть обязательств, после чего Республика Корея объявила, что оказывается договоренности принимались без учета жертв и не соответствуют чаяниям народа.
В отношениях с Россией вроде бы неизвлекаемых камней нет. Однако, если рассмотреть все феерические проекты, которые предлагает администрация Муна Москве, от инициатив времен Пак Кын Хе и Ли Мен Бака они отличаются в основном названием. А идеи в основном те же. Гоните ресурсы в обмен на запчасти и электронику, мы могли бы сотрудничать больше, если не лежащая между нами КНДР, давайте ликвидируем эту проблему и вот тогда заживем.
Отношения Муна с другими регионами, в том числе Европой, можно свести к характерной фразе дипломатических коммюнике: «стороны договорились и дальше активизировать сотрудничество». Без упоминания конкретных сфер и даже подписанных документов.
Кроме того, возникает новая проблема, связанная с беженцами из исламских регионов, которые в отличие от нелегалов из Юго-Восточной Азии слишком заметны и не желают вписываться в принятые культурные нормы. Конечно, пока это далеко не уровень Европы, но уровень реакции на проблему беженцев становится вполне европейским притом, что власть вынуждена занимать половинчатую позицию.
Единственное, чем Мун может пока похвастаться, так это разрядка напряженности на Корейском полуострове. Не будем высчитывать какой процент в решении поддержать инициативу Ким Чен Ына занимал идеализм, а какой прагматизм, но на данный момент проблема «поставлена на паузу». В результате стабильно снижающийся рейтинг Муна взлетает вверх после каждого успешного межкорейского мероприятия, после чего начинает медленно снижаться под влиянием внутриполитических проблем и экономических трудностей. Однако анонсированные в Пхеньянской декларации официальное прекращение Корейской войны и визит Ким Чен Ына в Сеул так и не случились, да северяне все больше задают Сеулу прямой вопрос: он действует в интересах корейской нации или является союзником Вашингтона? Это значит, что разыгрывать межкорейскую карту Муну будет все сложнее и сложнее.
Как считает Пак Вон Гон, профессор международных отношений в глобальном университете Ханьдун, Кан Гён Хва не обладает компетенцией как министр иностранных дел, и у нее «похоже, нет генеральной стратегии, чтобы справиться с турбулентной дипломатией в регионе» — «южнокорейская дипломатия по-прежнему сосредоточена на Северной Корее, и так продолжаться не должно». С ним согласен Ким Хен Ук, профессор национальной дипломатической академии: «у нас есть новая южная политика и новая северная политика, но центральным элементом нашей дипломатии является Северная Корея».
А если вернуться к собственно скандалу и полемике вокруг него, то автор не забывает, что песня «люди должны знать правду, и плевать на секретность» была любимой у Муна и его фракции, покуда они были в оппозиции и боролись с Пак Кын Хе, ибо всем известно, что власти скрывают. Но теперь стороны поменялись местами.
Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
