Случившийся 14 февраля теракт вблизи города Пулвама одноименного округа индийского штата Джамму и Кашмир нанёс тяжёлый удар по (и без того слабым) трендам на позитив как в отношениях между Индией и Пакистаном, так в ситуации, складывающейся в субрегионе Южной Азии в целом.
Напомним, что в результате атаки водителя-смертника, управлявшего внедорожником с 300-и килограммами взрывчатки, на колонну индийских военных, двигавшейся по основной трассе штата, погибли свыше 40 человек и примерно столько же получили ранения. И хотя на территории индийской части бывшего княжества Кашмир фактически непрерывно идёт партизанская война (едва ли не с ежедневными жертвами), но данный теракт стал самым кровавым за последние десятилетия.
Ответственность за него взяла на себя организация “Джаиш-е-Мохаммад”, входящая в список ООН террористических формирований и признанная таковой (что важно подчеркнуть) в Пакистане.
Далее необходим некоторый комментарий принципиального плана, без которого не имеет смысла переходить к последовавшим за терактом словам и действиям руководства не только Индии и Пакистана, но также обеих ведущих мировых держав, то есть США и КНР.
В Пакистане полагают, что указанная организация является продуктом известных проблем в индийском Кашмире, где она и базируется. Однако в Индии считают, что спонсором этой и прочих схожих организаций является “всесильная” пакистанская ISI (Inter—Services Intelligence — “Межведомственная разведка”), а руководство и лагеря подготовки “Джаиш-е-Мохаммад” располагается в Пакистане.
Автор воздержится от высказывания собственной точки зрения на данную и более широкую тему “Кашмирского конфликта” в целом, крайне чувствительную для обоих важных партнёров России. Однако позволим себе затронуть тему взаимоотношения участников системы “спецслужбы-терорганзации”. До сих пор о самом её наличии говорили в основном применительно именно к Пакистану. Но в последние годы существование подобного рода “систем” становится достаточно очевидным и в “цивилизованных” странах.
Едва ли в связи с этим уместно какое-либо морализаторство. У всех имеются проблемы, о которые не хочется “пачкать (официальные) руки”. Увы, наш мир не совершенен.
В известном обращении Д. Трампа к европейцам по поводу их собственных сограждан, воевавших за ДАИШ (запрещена в РФ), автору послышался месседж следующего содержания: “Вот что, дорогие союзнички! Забирайте-ка своих бандитов к себе. Они тут уже достаточно покуролесили на потребу вашему постколониальному синдрому”.
Добавим, кстати, что осознание наличия данного синдрома побудило в своё время бывшего министра обороны США Роберта Гейтса выступить против американского участия в ливийской авантюре, инициированной, прежде всего, англо-французскими «спонсорами».
Что касается Пакистана, то, в условиях крайне сложной ситуации внутри страны и окружающем её пространстве, поддержание неких “контактов” с организациями “сомнительного толка” службой, отвечающей за обеспечение безопасности, является просто суровой необходимостью. При этом, конечно, возникает проблема эффективности контроля над “практикой” подобного рода организаций. Проявлением указанной проблемы, видимо, и стал теракт в Пулваме.
Лозунг о “нулевой толерантности по отношению к терроризму” пригоден только для произнесения с трибун ООН. Ибо самые разнообразные явления, обозначаемые обобщённым (нелепым) термином “терроризм”, имеют столь же разнообразные корни. Объективность их присутствия в мировом политическом пространстве ничуть не меньше, чем каждого из государств-членов ООН. Само же использование термина “терроризм” позволяет обойти ключевой вопрос, кто и по каким причинам имеет право на применение насилия, как средства политической борьбы.
Вряд ли ситуация в индийском Кашмире станет сильно лучше, если ISI “всерьёз” займётся подавлением организации “Джаиш-е-Мохаммад”. Вопрос только времени (видимо, не очень длительного), когда в том же штате Джамму и Кашмир на её месте возникнет нечто похожее, но уже полностью бесконтрольное.
Учитывая масштабы случившегося в Пулваме, следует отметить, что руководству как Пакистана, так и Индии пока удаётся удержать под контролем ситуацию в двусторонних отношениях. Хотя “соответствующая случаю” риторика из Нью-Дели, конечно, последовала.
Но из перечня озвученных “ответных мер” наиболее опасные (например, о нанесении “точечных ударов с помощью ВВС по местам базирования террористов на территории Пакистана”) не были реализованы. Пока. Ибо начавшееся следствие обнаруживает некоторые важные детали теракта.
Однако сам факт возвращения резкой риторики (например, о намерении осуществить экономическую и политическую изоляцию Пакистана) в систему двусторонних отношений показывает, что после Пулвамы они вновь и практически мгновенно скатились на самый низкий уровень. Последний раз такое наблюдалось более двух лет назад, когда после нападения неких боевиков на посты и бараки индийских пограничников в том же Кашмире, премьер-министр Н. Моди пригрозил перекрытием притоков жизненно важной для Пакистана реки Инд. На что последовали ответные угрозы прибегнуть к использованию ядерного оружия.
На авторский взгляд, теракт в Пулваме не в интересах и обоих главных мировых игроков, каждый из которых ведёт свою игру в субрегионе Южной Азии. США пришлось выступить с резким заявлением в адрес Пакистана, с которым только что президент Д. Трамп выразил намерение улучшить отношения в рамках планов по выводу американских войск из Афганистана.
В КНР трагическое событиe в индийском Кашмире явно оказалось в тени гораздо более значимого для Пекина факта поездки премьер-министра Н. Моди в штат “Аруначал-Прадеш”, которая состоялась пятью днями ранее в рамках его турне по стране накануне предстоящих парламентских выборов. Напомним, что территорию указанного штата в Китае считают своей и обозначают её как “Южный Тибет”. Поэтому поездка индийского премьера в “Аруначал-Прадеш” спровоцировала протест МИД КНР.
Но на редкость некстати теракт в Пулваме оказался прежде всего для пакистанского руководства. В частности потому, что днём ранее одна из боевых группировок белуджей совершила не менее кровавый теракт в приграничной с Пакистаном иранской провинции “Систан и Белуджистан”. Целью атаки здесь стала местная штаб-квартира “Корпуса стражей исламской революции”. Выступивший на траурной церемонии похорон жертв теракта один из руководителей КСИР тоже угрожал Пакистану “ответными мерами”.
Отметим, что правительство Пакистана давно ведёт борьбу с проявлениями различного рода сепаратизма, в том числе в собственной провинции “Белуджистан”. Особую значимость этой борьбе придаёт то, что целями террористов-белуджей становятся объекты крайне важного для руководства Пакистана “Китайско-Пакистанского экономического коридора”, китайские строители и даже дипмиссии КНР.
Как бы то ни было, но к обращённым в сторону Пакистана американским призывам “отказаться от поддержки терроризма” присоединились Иран и Афганистан.
И всё это обрушилось на только что занявшего в Пакистане пост премьер-министра Имран Хана, один из главных лозунгов которого в ходе прошлогодней кампании по выборам в парламент сводился как раз к намерению улучшить отношения с Индией. А поскольку за кулисами всех значимых политических событий в Пакистане находится армия (и, следовательно, ISI), то единственное, что можно предъявить нынешнему руководству страны, так это “недостаточность мер по борьбе с терроризмом”. Но никак не его (даже косвенную) поддержку.
Критикам же, выставляющим подобного рода обвинения, наверняка последует ответ в стиле “нам бы ваши проблемы”.
Самое же печальное заключается в том, что главным итогом последних терактов, в которых так или иначе обвиняется Пакистан, становится погружение ситуации в субрегионе Южной Азии в период хаоса, чреватого самыми неприятными последствиями.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
