2-5 ноября с. г. премьер-министр Пакистана Имран Хан находился с визитом в КНР по приглашению китайского коллеги Ли Кэцяна. Поездка и её итоги весьма примечательны по ряду обстоятельств самого разного рода. Но главным образом с позиций оценки политического пазла, который формируется сейчас в регионе Индийского и Тихого океанов.
Ибо значимость Пакистана в региональной игре вполне заметна (роль Китая не нуждается в пояснениях). Страна расположена в зоне столкновения интересов таких мировых и региональных игроков, как КНР, Индия, США, Россия, Япония, Иран. При том, что Пакистан отнюдь не является пассивным объектом разноплановой конкуренции между ними.
В политической жизни Пакистана в последние месяцы произошли важные изменения, которые могли бы привести (но пока не привели) к важным изменениям в той части упомянутого выше пазла, который по географическому признаку принято называть субрегионом “Южная Азия”.
Напомним, что на состоявшихся 25 июля с. г. очередных парламентских выборах победила партия “Движение за справедливость” во главе с бывшим профессиональным спортсменом И. Ханом. Тем самым от власти была отстранена партия “Пакистанская мусульманская лига (Н)”, возглавляемая бывшим премьер-министром Навазом Шарифом. Впрочем, пост главы правительства Н. Шариф покинул годом ранее после приговора Верховного суда, осудившего его на 10 лет тюремного заключения по обвинению в коррупции.
Один из главных тезисов предвыборной риторики И. Хана сводился к необходимости прекращения войны с Индией из-за “Кашмирской проблемы” (де-факто почти непрерывной, хотя по большей части вялотекущей) и налаживания с ней нормальных отношений.
Второй тезис заключался в констатации тяжёлого финансового положения страны. Делались прозрачные намёки на то, что оно явилось следствием согласия предыдущего правительства на реализацию грандиозного проекта создания “Китайско-Пакистанского экономического коридора” протяжённостью свыше 3 тыс. км, который свяжет западные провинции КНР и пакистанский порт Гвадар на берегу Аравийского моря.
Опустошение национальной казны произошло якобы вследствие огромных (практически единовременных) затрат, которые очень нескоро окупятся. Необходимо иметь в виду, что КПЭК является одним из основных элементов более широкого китайского проекта “возрождения НШП”, призванного объединить большое количество “стран общей судьбы”.
По существу, предвыборная риторика И. Хана бросала тень на ключевой элемент политической концепции современного Китая в его глобальном противостоянии с США. Видимо, главным образом этим была обусловлена первоначально сдержанная реакция Пекина на факт прихода к власти партии И. Хана в стране, которая де-факто давно является одним из важных союзников КНР.
Однако далее последовал ряд событий, которые сделали призрачной перспективу разрядки пакистано-индийских отношений и, в условиях непрерывно ухудшающихся отношений Исламабада с Вашингтоном, показали жизненную необходимость возобновления курса на сближение с Пекином.
Важнейшим среди таких событий стало проведение 6 сентября в Нью-Дели встречи министров иностранных дел и обороны Индии и США. С одной стороны, она знаменовала собой новый важный этап в длительном процессе сближения двух держав, существенным образом мотивированного общими опасениями относительно превращения КНР во вторую мировую державу.
Для Пакистана некоторые положения “Совместного заявления”, принятого по итогам американо-индийской встречи в “формате 2+2”, означали крах иллюзий относительно возможности достижения (по крайней мере, быстрого) позитива в отношениях с Индией. Далее последовали новое обострение ситуации в индийской части бывшего Кашмира вблизи (квази)границы с Пакистаном и (давно ставшая рутинной) пикировка министров иностранных дел обеих стран на очередной Генеральной Ассамблее ООН.
Для возобновления же курса на сближение с Пекином совершенно необходимым условием было воспроизведение Исламабадом своего рода “пароля”, каковым стало выражение “неизменной поддержки Пакистаном реализации проекта КПЭК”. Что и делалось различными представителями правительства И. Хана на встречах с китайскими коллегами.
Эти же слова занимали центральное место в выступлениях самого пакистанского премьер-министра в ходе его визита в КНР. Специальный раздел принятого “Совместного заявления” посвящён КПЭК. В частности, “стороны подтвердили полное согласие относительно траектории и сроков” реализации проекта, а также выразили решимость по его защите “от негативной пропаганды”.
Китайская сторона поддержала “усилия Пакистана по улучшению отношений с Индией и урегулированию нерешённых споров между двумя странами”. Стороны выразили намерение “укреплять сотрудничество по афганскому вопросу”, а также поддерживать “афганский и возглавляемый афганцами” процесс мирного разрешения конфликтной ситуации в данной стране.
Трудно не усмотреть в данной записи предостерегающий посыл в адрес США, давно вовлечённых в афганский конфликт, а также Индии, которая (при поощрении Вашингтона) усиливает своё присутствие в Афганистане.
В целом же в документе отмечается, что “всепогодное двустороннее стратегическое сотрудничество […] выдержало испытание временем, несмотря на изменения”, которые происходят как внутри обеих стран, так и на международной арене.
Примечательным моментом всего визита пакистанского премьер-министра в КНР стало посещение им 5 ноября церемонии открытия в Шанхае выставки China International Import Expo.
Судя по масштабам выставки, количеству приглашённых на неё ведущих иностранных компаний и глав правительств других стран, факту её открытия лидером КНР Си Цзиньпином (выступившим с программной, без преувеличения, речью), первая CIIE, видимо, рассматривается руководством Китая в качестве отправной точки по внесению важных корректив в стратегию как экономического развития, так и внешней политики страны.
Содержательная сторона политико-экономических новаций стала предметом заседания Политбюро ЦК КПК, прошедшего за несколько дней до открытия CIIE.
На авторский взгляд, основные положения упомянутого выступления китайского лидера подтверждают, в частности, стремление КНР к прекращению (разгоревшейся было) “торговой войны” с США и поиску некоего компромисса. Что встречает ответное позитивное движение со стороны Вашингтона.
Впрочем, крайне любопытные новые моменты, появившиеся в последние дни в отношениях между двумя ведущими мировыми державами, заслуживают отдельного комментирования.
Здесь же мы только отметим, что очередной поворот в американо-китайской игре может стать источником как определённых проблем, так и новых возможностей для маневрирования других значимых игроков.
К последним, несомненно, относится Пакистан, итоги визита премьер-министра которого в КНР свидетельствуют о восстановлении (видимо, на длительную перспективу) прежнего курса по всестороннему сближению Исламабада с Пекином.
Реакция наиболее заинтересованной “третьей стороны” (Индии) на факт и итоги поездки И. Хана в Китай можно обозначить как нейтральную. С одной стороны, приветствуется приведенный выше пассаж “Совместного заявления” относительно пакистано-индийских отношений. Но негативно оценивается поддержка Китаем стремления Пакистана установить связи с так называемой “Группой ядерных поставщиков” при отказе в таковой намерению Индии вступить в ГЯП.
В целом же, повторим, визит в КНР премьер-министра Пакистана стал важным событием в процессе формирования регионального политического пазла, которое проходит при определяющем участии таких игроков, как США, Китай, Россия, Индия, Япония.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение»
