В начале июля 2018 г. центральные газеты РК вышли с заголовками о том, что раскрыт военный заговор, не уступающий по ужасным планам военным переворотам Пак Чон Хи и Чон Ду Хвана. Целая группа высокопоставленных военных, включая начальника Управления безопасности администрации президента РК Ким Гван Чжина, первого заместителя руководителя военной разведки Со Ган Вона, министра обороны Хан Мин Гу, директора военной разведки Чо Хён Чхон и начальника штаба Сухопутных войск Чан Чжун Гю, готовилась объявить в стране военное положение и вывести на улицы крупнейших городов страны танки, спецназ и десантников для подавления демонстраций и недопущения попыток повтора смещения президента Южной Кореи Пак Кын Хе, которая, скорее всего, знала о планах заговорщиков и наверняка собиралась расстреливать народ.
Источник сенсации – контора, название которой можно перевести как Центр защиты прав военнослужащих или центр по правам человека вооруженных сил (в дальнейшем ЦЗПВ). Однако, если продраться через заголовки, выясняется немного иное.
Для начала первые новости на эту тему появились 9 марта и оказались практически незамеченными. Речь шла о том, что, ссылаясь на показания нескольких информаторов, ЦЗПВ сообщил, что, когда на фоне массовых народных митингов 9 декабря 2016 г. Национальное собрание РК утвердило закон об импичменте экс-президенту Пак Кын Хе, военное командование РК неоднократно обсуждало возможность введения войск.
Делалось это во исполнение указа президента о введении войск в определенный район для обеспечения безопасности и общественного порядка, каковой был принят еще в 1950 году в целях защиты особых районов в экстренных ситуациях. В ЦЗПВ специально добавили, что Объединённый комитет начальников штабов вооружённых сил РК представлял министерству обороны доклад о необходимости упразднения данного указа в связи с тем, что он нарушает базовые права граждан, однако тогдашний министр обороны Хан Мин Гу посмел не отменить его, а «приказал рассмотреть возможность его сохранения».
Это вызвало умеренный скандал – новый министр обороны отдал приказ о расследовании, после чего выяснилось, что в комитете начальников штабов никаких заседаний по вопросу введения войск не проводилось, а министерству обороны предлагалось не упразднить указ, а лишь рассмотреть возможность его отмены или внесения некоторых поправок.
За прошедшие месяцы случилось несколько важных для понимания событий. Во-первых, Мун Чжэ Ин можно сказать, окончательно разобрался со своими недругами в «штатской» разведке. Кульминацией этого было то, что Верховный суд Республики Корея завершил длившуюся уже пять лет судебную тяжбу и поставил финальную точку в деле о вмешательстве спецслужб страны в президентские выборы 2012 г. Бывший глава Национальной разведывательной службы Вон Се Хун приговорен к четырем годам тюрьмы. Два помощника Вона — заместитель и экс-начальник Отдела психологических операций — получили условные сроки в два с половиной года.
Напомним, что одиозный ставленник Ли Мен Бака и главный фигурант «дела троллей в погонах», Вон был приговорен к двум с половиной годам условно еще в 2014 г. при Пак Кын Хе, которая отнюдь не оценила попыток нарушить закон о нейтралитете спецслужб. В 2015 году приговор пересмотрели в сторону ужесточения с тремя годами тюрьмы, а в 2017 году, уже при Муне с учетом новых обстоятельств приговор был вновь пересмотрен в пользу 4 лет тюрьмы. После этого Мун переключился на военную разведку и военные кадры в целом, поставив нового министра обороны Сон Ен Му (кстати, флотского, а не сухопутного) и начав военную реформу, в рамках которой будет сокращено 100 генералов, 90 из которых – представители сухопутных войск.
Во-вторых, вскоре после межкорейского саммита группа наиболее отъявленных консерваторов объявила о создании своего рода комитета спасения отечества, открыто обвиняя Муна в том, что он разваливает страну, чтобы сдать ее коммунистам. Поговаривали, что у этой точки зрения хватает сторонников в армейских кругах.
В-третьих, в течение последних недель рейтинг Муна начал снижаться: формально некритично, но третью неделю подряд и на фоне целого ряда экономических инициатив властей, которые автор считает недостаточно продуманными и довольно рискованными. У президента ухудшились отношения с профсоюзами, он сменил экономических советников, но в целом прогноз был не особо благоприятен.
И вот, как нельзя вовремя, 6 июля случился новый виток скандала на ту же тему от того же ЦЗПВ. В ходе проверки в военной разведке был обнаружен документ под названием «План реализации военного положения и объединенных функций», который был подготовлен военной разведкой по инициативе советника по безопасности Ким Кван Чжина и передан в администрацию президента. Согласно описаниям документа в СМИ, если бы Конституционный суд РК отклонил импичмент Пак Кын Хе, планировалось сначала ввести в стране комендантский час, а в случае ухудшения ситуации и нарастания акций протеста, — военное положение.
Документация затрагивала также снаряжение военных, масштабы войск, которые предполагалось привлечь, планы по их развёртыванию и другое. Например, в Сеул собирались вводить 200 танков, 500 БТР, 4800 пехотинцев и 1400 бойцов спецназа, которые должны были взять под свою охрану и контроль администрацию президента, министерство обороны, парламент, мэрию Сеула, Конституционный суд и площадь Кванхвамун, которая была местом проведения демонстраций протеста. Разумеется, части собирались задействовать вне мест их дислокации, чтобы не было проблемы с тем, когда на той стороне солдаты видят родственников и знакомых.
Тут в подконтрольной Муну прессе началась истерика в стиле «консерваторы из числа военных готовили переворот». Оказывается, руководители хунты понимали, что идею могут поддержать далеко не все, и потому во введении военного положения не принимали участие ВМС, ВВС, Генеральный штаб и Объединенное командование войсками США и РК. Контроль за ситуацией тоже должен был осуществляться командующим Сухопутными войсками (хотя по закону это должен делать начальник Генштаба), которые, в отличие от флота и авиации, считаются опорой консерваторов. Оказывается (об этом, правда, в основном говорили анонимные информаторы центра), планировалось взять под контроль исполнительные и судебные органы власти, во главе которых бы встали «офицеры с правильным мировоззрением». И конечно же, «высока вероятность, что Пак Кын Хе могла знать об этих планах».
Да, некоторая схожесть с военным переворотом 1979 г., который привел к власти главу военной разведки Чон Ду Хвана, – налицо. Но у автора остаются вопросы, и их много.
Во-первых, в СМИ показывают инфографику, но не сам «план переворота», и автору интересно, нет ли в обнаружении этого документа тех же странностей, которые отмечали обнаружение планшета с компроматом на Чхве Сун Силь, или прослушки с тайных сборов Объединенной прогрессивной партии. Иными словами, какова вероятность того, что изначальный план мог быть дописан сторонниками Муна в нужном направлении. Не случайно ряд экспертов отметил, что когда Центр по правам человека в армии получает документ по итогам проверки в военной разведке, это выглядит либо «полным разгулом демократии», либо на самом деле произошел вброс со стороны властей.
Во-вторых, если идти от формальной стороны, то военная разведка собиралась не устраивать переворот, а предотвращать его. Переворотом событие можно было бы назвать, если бы суд проголосовал за импичмент, а военные своими действиями оставили бы Пак у власти или правили бы сами, создав хунту при церемониальном президенте. Однако пока все указывает на то, что военное положение и танки на улицы собирались вводить, если бы суд проголосовал против импичмента, оставив Пак у власти как законного президента. Учитывая, что массы тогда были весьма разгорячены новостями о том, что «из-за спины президента страной управляли шаманки и жиголо (это сейчас мы знаем, что факты не подтвердились)», вердикт о том, что президент невиновна и может и далее управлять страной, вызвал бы новую волну протестов, с которыми надо было что-то делать, и главным организатором этих протестов стал бы нынешний президент Мун.
Однако суд принял иное решение, и военные благополучно не стали принимать меры к сохранению власти президента, смещенного в соответствии с Конституцией.
Также понятно, что флот, авиация или объединенное командование, занимающееся в основном противостоянием с Севером, не имеют прямого отношения к возможному подавлению беспорядков.
В-третьих, автор не сказал бы, что Ким Кван Чжин и иные наименованные члены «заговора» были сторонниками Пак Кын Хе. Все они скорее из окружения Ли Мен Бака, отличаясь очень жесткой антисеверокорейской позицией. Пак специально «вытолкнула наверх» Кима, сделав его своим советником – но при этом он перестал быть министром обороны, имеющим возможность отдавать прямые приказы войскам. То, что они могли что-то затевать, и не обязательно в поддержку Пак, автор полностью не отбрасывает. И если бы он имел склонность к конспирологии, то решил бы, что весь этот шум – упреждающий удар Муна, который выяснил нечто о связях между военной верхушкой, недовольными им консерваторами и/или сторонниками экс-президента Ли Мен Бака, на которого следствие вроде бы накопало куда больше подтвержденных улик, чем на Пак Кын Хе.
В-четвертых, автор считает, что вероятность удачного военного переворота в современной РК равна долям процента: танки на улицах вызвали бы массовые протесты, а стрелять в народ, как при Чон Ду Хване, армия не готова. В итоге случился бы аналог российского ГКЧП с консолидацией вокруг Муна, каким-то числом сакральных жертв и полным разгромом переворотчиков. Противникам Муна куда проще громить его же оружием — через компании неповиновения, вбросив/создав убойный компромат или дождавшись, когда экономические проблемы наконец почувствуются и больно ударят по рядовым гражданам.
Как бы то ни было, формальные основания для того, чтобы устроить в военной разведке и армейском руководстве вообще долгожданную Большую Чистку, у Мун Чжэ Ина теперь есть. 10 июля президент РК дал указание министру обороны провести расследование с целью подтвердить или опровергнуть подозрения о подготовке переворота и создать независимую следственную группу, так как проведение следствия действующими представителями министерства является неприемлемым, поскольку многие из них могут иметь к этому прямое отношение. Оттого расследованием займутся военные прокуроры, которые не относятся к сухопутным войскам и военной разведке. Подчиняться министру обороны они тоже не будут.
Если Муну и Ко удастся «доказать» факт подготовки переворота, замешанные лица могут быть признаны виновными в подготовке переворота, измене и приговорены к смертной казни.
Не исключено, что все это затронет и экс-президента Пак Кын Хе, которая, несмотря на полученный приговор, остается фигурантом дополнительных дел.
С точки зрения автора, без новых и серьезных доказательств о попытке военного переворота говорить не стоит, однако власть получает удобный рычаг для борьбы с политическими противниками в чрезвычайной ситуации и способ надолго отвлечь внимание масс от насущных проблем. А насколько ситуация напоминает переворот Чон Ду Хвана или поджог рейхстага, — станет видно позднее.
Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
