Гибель на днях нескольких российских военных и десятков сирийских военнослужащих в провинции Дейр-эз-Зор говорит о том, что США и их союзники продолжают готовиться к удару на юго-западе САР, чтобы потом отрезать иранские силы и их прокси-союзников в Сирии через проходящий в этом районе основной канал их снабжения (так называемый Евфратский коридор) из ИРИ через Ирак (по нему поступает не только оружие и боеприпасы, но и свежие людские ресурсы).
Российское военное присутствие мешает реализации этого плана. Поэтому США задействовали бандформирования, в том числе ДАИШ, которые недавно вышли из районов Дамаска и Ярмука и получили укрытие на территории, контролируемой американцами и курдскими отрядами СДС. Сами США не рискнули на этот раз пойти на прямую военную конфронтацию с РФ. При этом в Дейр-эз-Зоре помимо присутствия российских военных советников в частях САА, насчитывается весьма немалое количество проиранских прокси иностранного происхождения (в основном афганский Фатимиюн, несколько подразделений пакистанского Зейнабийюна и ротируемые шиитские формирования иракского происхождения).
Всего Иран держит на сегодня в Сирии порядка 120 тысяч своих военных и боевиков из союзных зарубежных шиитских отрядов. Около 20 – 25% приходится на ливанскую Хезболлу, остальные – представители нескольких десятков различных шиитских группировок со всего региона – от Йемена до Пакистана. Естественно, что за снабжение этих группировок отвечает КСИР, который командует всеми иранскими и проиранскими прокси-силами в САР. Итогом ведущейся войны стала новая конфигурация конфликта в Сирии, который позволил Ирану нарастить численность своих формирований с 40 (примерно) тысяч в 2015 году до 120 тысяч сегодня. Именно вопрос снабжения стал для Ирана катастрофическим в 2014-2015 годах, что вынудило генерала Касема Сулеймани любой ценой уговорить Россию принять участие в этой войне, сначала убедив Турцию согласиться на четыре нитки «Турецкого потока» для РФ, две из которых – альтернатива украинскому транзиту российского газа в Европу. Сулеймани — необычайно умный и обладающий колоссальными личными связями в регионе человек, смог добиться того, что Москва и Анкара фактически спасли Б. Асада от падения его режима осенью 2015 года, когда война была почти проиграна, а перед Дамаском стояла угроза падения в руки вооруженной оппозиции.
Так или иначе, но расширение территории контроля и главное — выход к границе Ирака — позволяет теперь Ирану относительно спокойно существовать в плане снабжения своих и иностранных союзных формирований в Сирии. А также позволило существенно нарастить их численность. Но проблема снабжения сохраняет свою остроту: Иран держит две крупные группировки на севере Сирии, контролируя Алеппо, проданный ему Турцией за невмешательство в операцию «Щит Евфрата», и в районе Дамаска, обеспечивая прикрытие Ливана и инфраструктуры Хезболлы. Снабжение этих двух группировок осуществляется по морю через Тартус и Латакию и по суше вдоль русла Евфрата через Дейр-эз-Зор. Но эти порты находятся под российским контролем, да и их возможности не слишком велики, учитывая, что они в первую очередь заняты российскими судами, снабжающими российскую группировку ВКС.
Поэтому путь вдоль Евфрата является для Ирана основным. Через него же иранцы переправляют и добытые в Сирии фосфаты, которые идут в оплату за его помощь. Российское военное присутствие в Дейр-эз-Зоре призвано оказать помощь Ирану в вопросе контроля над этим единственным сухопутным путем снабжения. Без российских военных иранская группировка в этом районе может быть быстро ликвидирована американо-курдским альянсом на прилегающих территориях под контролем СДС.
Из вышесказанного ясно, как будет действовать антииранская коалиция, когда дело дойдет до ограниченного конфликта с Ираном в Сирии: американцы и арабы перекроют снабжение на Евфрате, после чего иранская группировка по причине нехватки снабжения частично разбежится, а частично может быть уничтожена. Все военное участие в Сирии у Ирана висит на тоненькой ниточке снабжения, что является самым уязвимым местом Тегерана. И основной задачей всех действий на левом берегу Евфрата является именно расширение зоны контроля вокруг линии снабжения, а вовсе не контроль над месторождениями нефти и газа.
В Сирии на сегодня возникла своего рода пауза, заполняемая в основном локальными событиями, имеющими скорее тактическое значение — вроде ликвидации анклавов неподконтрольных никому из боевиков в Восточной Гуте, Восточном Каламуне, Ярмуке, Растане. Эта пауза, скорее всего, взята на подготовку к новой фазе этой войны, где противником коалиции (к которой прямо или опосредованно готовы присоединиться Израиль, страны ССАГПЗ и ряд других арабских государств, и даже, возможно, Турция) станет Иран. Действия США здесь вполне очевидны и укладываются в логику подготовки к столкновению: создается дружественная коалиция, куда прямо сейчас активно пытаются привлечь и Турцию (при том что Турция очевидно испытывает интерес лишь к взятию под контроль дополнительных участков территории Сирии на севере страны и, возможно, Алеппо). Российско-иранский «союз» особого беспокойства у США не вызывает: несмотря на вынужденное сотрудничество в Сирии противоречий между Москвой и Тегераном гораздо больше, чем взаимного интереса. По крайней мере в политическом плане в случае столкновения с Ираном коалиции Россия будет твердо придерживаться полного нейтралитета, а если будет сделана попытка оказать текущую военную помощь иранцам, то США уже показали в Хишаме, как они решают такие проблемы.
Понятны и контуры будущего возможного столкновения: Иран «атакуют» сразу на нескольких направлениях — в Сирии, Йемене и Ираке. В Сирии война с Ираном будет, скорее всего, иметь крайне локальный вид: наземная операция в районе русла Евфрата и авиационные удары по инфраструктуре КСИР в Алеппо и районе Дамаска. По сути, этого уже будет достаточно для создания критической угрозы снабжения иранской группировки в Сирии, после чего она в течение буквально полугода может развалиться, что, кстати, почти произошло в 2015 году перед приходом российских военных в САР, и прежде всего группировки ВКС РФ. Иран прекрасно понимает все эти угрозы, но парировать их, судя по всему, намерен не прямо и не в Сирии. Сейчас основные события разворачиваются в Ираке — вокруг формирования нового правительства Ирака. Здесь безвылазно находится генерал КСИР Касем Сулеймани — и как раз здесь сейчас сосредоточен интерес всей иранской политики противодействия.
Несмотря на то, что выборы выиграл блок коммунистов и Муктады ас-Садра «Саирун», у него есть две серьезные проблемы, которые не гарантируют ему безусловный успех. Первая проблема состоит в харизме самого Садра — в его блоке практически нет никого, кто обладал бы таким же авторитетом, но как раз сам Садр не будет выдвигаться в премьер-министры, оставаясь духовным лицом и лидером. Поэтому он может сформировать правительство только в блоке с какой-то другой системной партией, тем более что ему и так придется идти на блок ввиду недостаточности набранных голосов: выборы он выиграл, но большинства у него нет. Вторая проблема: принцип квотирования иракского парламента. Свои квоты имеют курды и сунниты, поэтому договариваться нужно еще и с ними.
Иран в этой ситуации развернул активность сразу на нескольких направлениях. Сулеймани активно встречается с представителями ведущих курдских партий: Демократической партией Курдистана Барзани, Патриотическим союзом Курдистана Талабани и партией «Горран» Саида Али, а также активно формирует коалицию, в которую хочет включить премьера Абади, бывшего премьера Малики и блок «Давлат аль-Канун», командующего проиранской жесткой в плане расправ группировкой «Шааби» и лидера коалиции «Фатах» Амери. В случае, если Сулеймани сможет выстроить свою комбинацию, Садр останется фактически в одиночку, возможно, в блоке с рядом мелких и ничего не решающих партий. Вопрос о власти стоит серьезно, так как уже сейчас каратели «Шааби» и «Бадр», известные зверствами и геноцидом суннитского населения при его «освобождении» от ДАИШ, ясно дали понять, что в случае формирования проиранского правительства готовы направить в Сирию с «освободительной миссией» большую часть своих карательных группировок. Сейчас, в ситуации, когда победа над ДАИШ не закреплена политически, они не могут этого сделать. Собственно говоря, как раз здесь Иран и намерен создать новую систему и новый фактор усиления своей позиции в Сирии: в том случае, если его формирования, состоящие в основном из криминальных и полукриминальных элементов, собранных со всего региона, будут усилены иракскими карателями «Бадр» и «Шааби», Иран сможет всерьез противостоять попыткам отрезать его сирийскую группировку от снабжения по Евфрату, а значит, сохранить свой вооруженный контингент на территории Сирии. Без полномасштабной войны решить проблему удаления Ирана из Сирии уже не получится. А вот на такой сценарий ни коалиция, ни ЛАГ, ни Израиль, скорее всего, не пойдут — слишком высоко возрастут ставки с неясным конечным исходом.
Поэтому ас-Садр безуспешно пытается выдворить Сулеймани из Ирака, понимая угрозу, которую несет его челночная дипломатия. Пока у Садра в этом плане ничего не получается — слишком влиятелен иранский генерал, чтобы его мог подвинуть пусть и известный, но все-таки провинциальный политик. Естественно, активность Сулеймани видна всем. Ясно и то, что Саудовская Аравия, Израиль и США не намерены сидеть сложа руки. Сейчас уже выстраиваются их комбинации в Ираке, а также еще более непрямые шаги в других регионах, в частности Йемене, которые направлены на противодействие Ирану. Война в Сирии из локальной все больше перерастает в крупный региональный конфликт с несколькими точками разной интенсивности. Играть в эту игру для России — задача финансово-материально неподъемная в силу ее нынешней ограниченности в ресурсах. Да и нет желания давать повод для усиления санкций. Поэтому Москва дистанцируется от происходящего, что в конечном счете правильно, хотя это и может привести к потере позиций в регионе, включая военные базы в САР, в случае крупномасштабного конфликта между американо-израильско-арабской коалицией с Ираном.
Петр Львов, доктор политических наук, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
