Прошедший 15-17 февраля с. г. визит в Индию президента Ирана Хасана Роухани, в ходе которого состоялись его переговоры с премьер-министром Нарендрой Моди, заслуживает внимания по ряду причин, прежде всего, в силу самого факта случившегося.
Ибо речь идёт о заметном внешнеполитическом акте, предпринятым одной из двух “стран-изгоев”, которые наряду со “странами-ревизионистами” совсем недавно были обозначены в качестве источников главных угроз национальной безопасности «ведущей мировой державы».
Это не напугало руководство Ирана и не заставило его втянуть голову в плечи. Более того, крайне важное для себя действо оно совершило не где-нибудь, а в стране, которую «мировой лидер» считает почти союзником в противостоянии с Китаем, то есть с одним из двух “ревизионистов”.
Всё объясняет указанное “почти”, поскольку руководство Индии, при очевидном (и понятном) стремлении к развитию стратегических отношений с Вашингтоном, не связано с ним никакими формальными обязательствами. По крайней мере, пока. Поэтому никогда не прерывались (хотя на некоторое время и “подмораживались”) отношения не только с Ираном, но и с другим недругом – “изгоем” США, каковой является КНДР.
Уверенно можно утверждать, что и далее, при любом развитии отношений в треугольнике “США-Китай-Индия”, последняя не прервёт отношений с Ираном. Хотя ещё четыре-пять лет назад их развитию мешали окрики из Вашингтона.
Нечто похожее прозвучало, например, в мае 2016 г., когда Н. Моди объявил о намерении совершить поездку в Тегеран (нынешний визит Х. Роухани является ответным). Занимавшая в то время пост помощника госсекретаря по делам южной и центральной Азии Ниша Десаи Бисвал заявила, что США “совершенно ясно дали понять индийцам о необходимости продолжения соблюдения ограничений в делах с Ираном”.
Но правительство правой партии “Бхаратия джаната” во главе с Н. Моди к этому времени уже знало себе цену на мировой арене. Поэтому очередное “предупреждение” Вашингтона не подействовало, а в ходе состоявшегося тогда визита индийского премьера в Тегеран было заключено важнейшее для сторон соглашение, которое стало крупным событием во всей политической игре, разворачивающейся в регионе Индийского и Тихого океанов.
В формате “Меморандума о взаимопонимании” Индия согласилась предоставить Ирану кредит в размере 500 млн долл. на развитие портового комплекса Чабахар, расположенного на берегу Оманского залива в 100 км от границы Ирана с Пакистаном. 600-километровый отрезок железной дороги Чабахар-Захедан (строительство которого сейчас ведётся) свяжет портовый комплекс с транспортной инфраструктурой Афганистана. Которая, заметим, развивается при содействии той же Индии.
Таким образом, Нью-Дели решает крайне важную стратегическую задачу обеспечения доступа в Афганистан (сначала по морю из Мумбаи в Чабахар), минуя Пакистан.
Отметим, что стремление Индии к установлению определённого контроля над ситуацией в Афганистане объясняется не только понятными мотивами противостояния с тандемом “КНР-Пакистан”, но и распространённым среди части индийской элиты восприятием своей страны как наследницы “Британской Индии”. Нельзя исключать, что при сохранении нынешних темпов развития именно Индия (отнюдь не Британия) может заявить о себе, как наследнице и “Британской империи” в целом.
В экспертных оценках ирано-индийского проекта по развитию порта Чахбехар нередко говорится о том, что в перспективе он может приобрести такое же значение для Индии, какое сегодня имеет для Китая портовый комплекс Гвадар, расположенный в тех же 100 км, но по другую сторону ирано-пакистанской границы. При решающем участии КНР этот комплекс строится в течение последних 15-20 лет.
Что касается самого Афганистана, то, как и 100-200 лет назад, он вновь оказывается в фокусе “Большой политической игры” за контроль региона Центральной и Южной Азии, которую на этот раз ведут не Москва и Лондон, а новые мировые игроки. Оказываясь под их “перекрёстным” воздействием, кабульское правительство пытается маневрировать в поле конкурирующих сил, отдавая более или менее явное предпочтение Индии.
Поэтому комплексному проекту, связанному с портом Чабахар, в Кабуле также придают исключительное значение. Поэтому же в мае 2016 г. в Тегеране присутствовал президент Афганистана Ашраф Гани в качестве участника Трёхстороннего соглашения о создании “транзитного коридора”, который свяжет Чабахар с афганской транспортной инфраструктурой. Последнее было зафиксировано отдельным пунктом Совместного индийско-иранского заявления мая 2016 г., принятого по итогам визита Н. Моди в Тегеран
Указанный проект предоставит Афганистану возможность выхода к морю через дружественный Иран, минуя Пакистан, отношения с которым официального Кабула, что называется, “оставляют желать”.
Что же касается нынешнего Совместного заявления, принятого по итогам визита Х. Роухани в Индию, то, как и два года назад, обращает на себя внимание констатация “сердечной атмосферы, в которой прошло обсуждение широкого круга вопросов двусторонних, региональных и мировых отношений”. Выражено также удовлетворение прогрессом в различных аспектах двусторонней кооперации, инициированных в ходе визита Н. Моди в Тегеран двухлетней давности.
В документе сообщается о завершении в декабре 2017 г. первого этапа модернизации порта Чабахар, ратификации всеми участниками упоминавшегося выше Трёхстороннего соглашения и уже состоявшейся переправке в Афганистан с помощью новой инфраструктуры “первой партии индийской пшеницы”.
Совместное заявление подтверждает участие Индии и Ирана в проекте создания Международного транспортного коридора “Север-Юг”, конечными пунктами которого должны стать порты Санкт-Петербурга и Мумбаи.
Документом охватываются практически все стороны межгосударственных отношений, но особого внимания заслуживает раздел “Кооперация в сфере безопасности и обороны”. Он небольшой по объёму (всего три коротких пункта), но заслуживает того, чтобы ещё раз подчеркнуть международный контекст его появления, обусловленный записью Ирана де-факто во враги главным потенциальным союзником Индии.
В частности, сказано, что “оба лидера приветствуют растущее взаимодействие между Советами по национальной безопасности и согласились повысить регулярность, а также институциональность консультаций между ними”.
Для Индии успех в установлении тесных связей с одной из ведущих стран региона Большого Ближнего Востока приобретает особое значение именно сейчас, когда КНР усиливает позиции в таких странах, как Мьянма, Непал, Шри-Ланка, Мальдивы, не говоря уже о Пакистане.
Вместе с тем в комментариях индийских экспертов отмечаются не только очевидные для Индии дивиденды, которые потенциально заложены в развитии отношений с Ираном, но и скрытые вызовы. Последние обусловлены как сложностью картины, отображающей политико-экономическое состояние иранского общества, так и проблемами в “разделённом ББВ”, в которые Иран вовлечён самым непосредственным образом.
В частности, Иран сейчас находится на грани прямого военного конфликта с Израилем, с которым Индия давно поддерживает взаимовыгодные связи (например, закупая у него самые современные системы вооружений), которые были подтверждены в ходе недавнего визита израильского премьер-министра Биньямина Нетаньяху в Нью-Дели.
Ещё большим вызовом для Индии является обострение конфликта Ирана с Саудовской Аравией и США.
Представляется, однако, несомненным, что как в Нью-Дели, так и в Тегеране отчётливо осознают все возможные риски, обусловленные курсом на взаимное сближение.
Самое же главное заключается в том, что это, повторим, не останавливает руководство обеих стран от дальнейшего развития всестороннего сотрудничества, которое, в свою очередь, станет важным элементом сложного политического пазла во всём регионе Индийского и Тихого океанов.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
