Приём 10 февраля с. г. президентом РК делегации КНДР, самой представительной со времён Корейской войны, а также состоявшиеся затем переговоры сторон стали одним из значимых событий региональной и мировой политики нескольких последних лет.
Будущие историки лишь вскользь сообщат, что поводом для него послужило некое мероприятие из сферы шоу-бизнеса под названием “Олимпийские игры”. Ибо запущенный в Сеуле процесс вполне может (при благоприятных обстоятельствах) привести к уврачеванию одной из застарелых и опасных ран на теле современной глобальной политики.
Что по сравнению с этим профессионально-спортивное шоу, выполняющее сегодня роль гладиаторских боёв Римской империи периода упадка?
Однако позитивного развития событий на Корейском полуострове можно ожидать только в том случае, если главные внешние их участники хотя бы просто “постоят в сторонке”, пока северные и южные корейцы придут к какому-то решению по разного рода проблемам, которые все вместе образуют одну общую “Корейскую проблему”.
Естественно, что такое (гипотетическое) решение должно более или менее устраивать и упомянутых “внешних”. К ним относятся США, Китай, Россия, Япония, которые вместе с обеими Кореями составляют тот самый формат “Шестисторонних переговоров”, прервавший работу в 2008 г.
Таким видится идеальный процесс продолжения начатого 10 февраля в Сеуле. Который наверняка не будет реализован, поскольку некоторые из “внешних” уж очень сильно заинтересованы в собственном видении развития ситуации на Корейском полуострове и точно “не отойдут в сторонку”.
Прежде всего, речь идёт о США и Японии, для которых (и это главное) актуальна не “Корейская проблема”, а Ракетно-ядерная программа (РЯП) КНДР. Отметим, что для такого подхода к проблематике ситуации на Корейском полуострове у них есть формальные основания в виде резолюций СБ ООН, несомненным нарушителем которых является КНДР.
При этом Вашингтоном и Токио не принимается во внимание тот факт, что сама РЯП КНДР является следствием нерешённости “Корейской проблемы”. Исходная совместная позиция США и Японии выглядит следующим образом: сначала необходимо запустить процесс решения проблемы РЯП и только потом можно будет говорить “о всём остальном” (снятии санкций с КНДР, установлении с ней торгово-экономических, дипломатических отношений и проч.).
Подобная позиция не привела к позитивным результатам. Отметим, что для Вашингтона “позитивной” может считаться только такая ситуация на Корейском полуострове, которая позволит ему и далее сохранять здесь военное присутствие.
Следует отметить, что заметный переполох как в Вашингтоне, так и в Токио вызвали уже первые сообщения о договорённостях Пхеньяна и Сеула возобновить двусторонние контакты.
3 февраля состоялся телефонный разговор между С. Абэ и Д. Трампом. 7 февраля по дороге в Сеул промежуточную остановку в Токио сделал вице-президент М. Пенс. В ходе этих контактов союзники, похоже, провели окончательную “сверку часов” относительно как сложившейся на Корейском полуострове ситуации, так и стратегии переговоров каждого из них с президентом РК Мун Чжэ Ином.
Итогом американо-японских переговоров явились два мема, из которых один, адресованный КНДР, заключается во всё том же “усилении давления” на Пхеньян вплоть до его отказа от РЯП.
Однако второй отражает совершенно новые реалии, которые обозначились на Корейском полуострове с возобновлением межкорейского диалога. Прозвучали слова “о необходимости предотвращения раскола” в конфигурации “США-Япония-РК”. Отметим, что единственным мотивом её существования является “противостояние северокорейской угрозе”.
Далее случился очевидный и трудно объяснимый ляп. Мало того, что донести до южнокорейского президента американо-японскую позицию почему-то взялся премьер-министр Японии, которая находится в сложных (мягко выражаясь) отношениях с РК.
В ходе переговоров с Мун Чжэ Ином С. Абэ затронул тему, с формальной точки зрения, стороннюю для Японии. А именно, С. Абэ ходатайствовал о возобновлении плановых американо-южнокорейских военных учений, отложенных на месяц в связи с проведением на территории РК зимних Олимпийских игр. Ответ на эту инициативу был ожидаемым, то есть в стиле “не суйте нос не в свои дела”.
В трактовке же С. Абэ основным итогом японо-южнокорейских переговоров в Сеуле явилось подтверждение “политики давления” на КНДР. Однако этот тезис не нашёл отражения в публичных выступлениях президента РК. Поэтому сохраняется определённая интрига в вопросах как указанного “давления”, так и возобновления американо-южнокорейских учений.
При этом не следует упускать из виду два важных обстоятельства, существенным образом ограничивающих свободу действий руководства РК в отношении КНДР. Во-первых, Сеул заинтересован (пока) в сохранении военно-политического альянса с США и поэтому не может полностью игнорировать некие плановые совместные мероприятия. Во-вторых, повторим, КНДР является нарушителем резолюций СБ ООН, положения которых должны выполняться всеми членами этой организации.
Вообще говоря, денуклеаризации КНДР можно достичь “при том или ином порядке ходов”. Но с позиций США и Японии никаких “вариантов” не существует, а есть подлежащие неукоснительному выполнению решения “мирового сообщества”. Такой подход, напомним, не привёл пока ни к какому позитиву.
Судя по всему, на межкорейских переговорах в Сеуле положено начало альтернативному подходу, когда проблема РЯП КНДР погружается в контекст более общей “Корейской проблемы”. Предпочтительность такого “порядка ходов” вряд ли может вызывать сомнения.
Но что же будет на самом деле, после того как с отлётом 11 февраля делегации КНДР в Пхеньян закончился этап “олимпийской дипломатии”? Такой, приблизительно вопрос задаёт китайская газета Global Times.
Здесь важно отметить, что едва ли не главным итогом состоявшихся переговоров стало принятие президентом Муном переданное ему приглашение северокорейского лидера посетить КНДР. Для чего, как выразился южнокорейский президент, “должны быть созданы подходящие условия”.
Однако вряд ли у него самого сейчас существует ясный ответ на вопрос, в чём конкретно они заключаются. Ясно одно: в поисках ответа ему будут активно помогать “старшие братья” в лице не только Вашингтона, но и Пекина.
Иллюстратор к упомянутой выше статье в Global Time изобразилs американскую позицию в виде “дяди Сэма” с дубиной в руке, злобно смотрящего на пролетающего голубя мира с оливковой веткой в клюве.
Не исключено, однако, что публичная “непримиримая” риторика Вашингтона призвана прикрыть гораздо более тонкую игру американской дипломатии. Силовое давление и санкции в отношении Пхеньяна также сыграли свою роль в резком изменении его позиции.
Ранее президент Д. Трамп не раз намекал на возможность учёта Вашингтоном интересов КНДР в процессе решения проблемы РЯП. Нечто похожее говорил 17 января в Гуверовском институте при Стэнфордском университете и госсекретарь Р. Тиллерсон.
Процесс формирования вектора развития ситуации на Корейском полуострове никак не обойдётся без участия Пекина. Точнее будет сказать, позитивного направления указанного вектора можно будет добиться только путём согласования позиций США и КНР. При том, что с Корейским полуостровом связана лишь одна из многих компонент проблематики американо-китайских отношений.
Сложный комплекс этих отношений в очередной раз обсуждался во время состоявшегося 6 февраля визита в Вашингтон Ян Цзечи – значимой фигуры в нынешней китайской властной иерархии. В ходе его переговоров с Р. Тиллерсоном рассматривался широкий круг вопросов. Но, как сообщает агентство Reuters, особое внимание уделялось проблеме РЯП КНДР.
“Неопределённость” – наиболее часто употребляемое слово в комментариях, посвящённых ситуации, сложившейся на Корейском полуострове после возобновления межкорейского диалога. Хочется надеяться, что на этот раз он не станет очередным “холостым выстрелом” в серии попыток решить “Корейскую проблему”.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
