Как обычно, власти еще одной ближневосточной страны фактически проспали начало «цветной» революции или, по крайней мере, попытку ее поднять. На этот раз такой страной стал Иран. Что было вполне ожидаемо, после того, как волна «цветных революций» прокатилась по Тунису, Египту, Йемену, Ливии и Сирии. Оставалась только одна крупная страна региона Ближнего Востока, мешающая осуществлению замыслов США и Саудовской Аравии, а заодно и раздражающая Израиль – Исламская республика Иран. Тем более, что именно Тегеран стал на пути победы радикальной прозападной оппозиции и прокатарских террористов в Сирии, а также и курдских сепаратистов и ДАИШ в Ираке. Его влияние в результате побед во внешнем мире возросло настолько, что прогнившие консервативные монархии Аравии всерьез испугались, что ветер «псевдодемократических» перемен, поднятый ими в 2011 году, пробежит уже и по ним самим, свергая диктатуры дряхлых эмиров и королей и устанавливая республиканский многопартийный строй.
Впрочем, ради справедливости стоит сказать, что не только иранские власти проспали момент, когда достаточно незначительные социальные протесты перерастут в мощные политические манифестации по всем иранским городам, причем не только с лозунгами «долой диктатуру», но и с требованием покончить с военным вмешательством ИРИ в арабских странах. Во многих местах демонстранты скандировали: «Нам не нужны Газа и Ливан, наша страна – Иран».
Все началось во втором по величине городе страны Мешхеде с населением в 3 млн чел., где несколько тысяч человек 28 декабря начали протестовать против повышения цен и требуя покончить с коррупцией. Именно там впервые прозвучали требования убрать верховного правителя Ирана айятоллу Хаменеи, а не только гражданского президента А.Роухани и его правительство. А уже 29 декабря география протестов в Иране переместилась в Тегеран, при этом волнения в других городах быстро набрали силу. В Тегеране столкновения начались в студенческом городке университета и перешли на улицы и площади столицы. 30 декабря полиция применила слезоточивый газ и водометы для разгона толпы. Лозунги в Тегеране носят более выраженный политический оттенок, среди основных: «Смерть диктатору», под которым в Иране понимают аятоллу Хаменеи. К вечеру 30 декабря волнениями была охвачена почти вся страна и ее провинциальные центры – Исфахан, Решт, Керманшах, Бушер, Кашам, Арак, Хамадан и т.д. Особенно ожесточенные столкновения с силами правопорядка прошли в провинции Луристан на западе ИРИ. К вечеру 30 декабря поступили сообщения о том, что там полиция убила 6 человек. К полуночи число жертв столкновений превысило двузначное число. Причем у демонстрантов появилось оружие, явно от американцев из Иракского Курдистана, поскольку пришло оно именно в курдские провинции Ирана, и уж слишком быстро. А в стране оружия у населения нет, учитывая жесткий контроль властей над его оборотом.
Полиция к позднему вечеру 30 декабря практически прекратила стычки с демонстрантами, а армия отказалась стрелять в народ. Поэтому на подавление манифестаций были брошены отряды Басидж и даже части КСИР. Тем не менее полицейское управление в Кермане перешло в руки демонстрантов. В Тегеране поздно вечером захвачена база Басидж. Также сообщается о захвате базы Басидж в Луристане. В полночь пришли сообщения, что горит мэрия Тегерана. В ход пошли «коктейли Молотова». Опубликованы призывы протестующих к армии с просьбой поддержать народные выступления.
Но что самое тревожное — неизвестно местонахождение Роухани и Хаменеи. Были слухи о выступлении кого-то из них по телевидению, но пока ничего. Поползли слухи о том, что они покинули столицу и укрылись на базе КСИР под Тегераном. Более того, в столицу прибыл командир элитной дивизии «Аль-Кудс» КСИР генерал Сулеймани, который находился в Сирии, командуя военной операцией вблизи Евфрата недалеко от американской базы Ат-Танф на юге САР.
Судя по всему, ближайшие дни в Иране могут быть точкой кульминации событий. Долго на таком подъеме держать их не получится, весь вопрос: рискнет ли власть пойти на эскалацию и стрелять в людей уже всерьез. Другого пути у нее сейчас нет: полностью захвачены не только многие крупные города, но и целые районы Тегерана свободны от полиции, она стягивается к правительственным объектам. В двенадцати городах ИРИ протестующие практически сбросили власть. Руководство Ирана исчезло из медийного пространства. Интернет частично перекрыт.
Основной вопрос — отношение армии к событиям. Уже есть сообщения о сборах Басидж и КСИР, которые могут начать штурм захваченных районов и городов, однако от позиции армии зависит практически все. Если она останется нейтральной или тем более займет сторону протестующих — обстановка рухнет окончательно. Пока военные молчат и дистанцируются от происходящего. Еще один маркер — местная элита и оппозиция. Пока она тоже не фигурирует в событиях, выжидая, в какую сторону качнутся весы. По поведению военных и оппозиции можно будет судить, насколько меняется общая обстановка.
О региональном значении происходящего говорить пока рано, однако очевидно, что обрушение власти в Иране резко изменит всю ситуацию в Ираке, Сирии, Йемене — вряд ли любое новое правительство Ирана будет продолжать текущую политику за рубежом, хотя многие интересы Ирана вполне объективны. Иностранные лидеры сейчас воздерживаются от комментариев и реакции на происходящее, по всей видимости, тоже ожидая развития ситуации. Лишь госдепартамент США потребовал от иранских властей уважать право граждан на мирные выступления. На текущий момент власть с вероятностью в 80-90 процентов еще способна вернуть обстановку в благоприятное для себя русло, хотя «благоприятное» — сложный термин. Тяжелое положение населения в провинции, крайне непопулярные войны, которые ведет режим, — все это очень сложный фон, на котором и происходят волнения.
В событиях, происходящих в Иране, не может не быть рук Госдепартамента США, ЦРУ, Моссада и саудовского мухабарата, которые давно вели подрывную работу среди оппозиции и этнических меньшинств страны. Да и события развивались по отработанному в США методу – сбор манифестантов проводился через социальные сети. Хотя, конечно, не обошлось и без проблем внутреннего характера, прежде всего социально-экономических трудностей, а также недовольства населения большим числом погибших иранских военных и добровольцев в Сирии, Ираке и Йемене. В последние месяцы в ИРИ возвращались уже тысячи гробов с телами иранцев, особенно после операции в районах Дейр-эз-Зора и Абу-Кемаля. Кроме того, налицо конфликт между городом и деревней.
К 1979 году именно город довел страну до подчиненного статуса колонии США в новом неоколониальном виде, и революция аятолл, ориентированная на забитую обездоленную провинцию, оплачивающую этот статус своей нищетой, стала одной из первых антинеоколониальных революций новейшего времени. Чем вызвала ненависть главного неоколониалиста США, которые стали решать задачу примерного наказания вышедшей из повиновения колонии в назидание всем остальным. Специфика всех антинеоколониальных революций новейшего времени, как можно сказать сегодня с полной уверенностью, как раз и заключается в их преимущественно клерикальном характере, что неудивительно. Ведь врагами этих революций были не только неоколониалисты, но и светские национальные коллаборационистские режимы. Это востребовало идеологию, в которой сочетались бы положения и лозунги против неоколониализма, светского коллаборационизма и национализма. Иранская революция, решив вопрос о власти и разобравшись с идеологией, решила и главный вопрос революции — за чей счет. За чей счет будет происходить дальнейшее развитие. Естественно, за счет городской цивилизации, которой теперь было предписано подчинить свою культуру, стремления, перспективы клерикально-общинной этике. Здесь и возникло противоречие, неустранимое с точки зрения необходимости развития страны. Развивать индустриальную экономику аятоллам хочешь не хочешь, но нужно было в рамках городского уклада, а значит — развивать образование, науку, тот же интернет. При этом жесткий идеологический прессинг. В общем, интересы развития страны и идеологические установки пришли в непреодолимое противоречие, из которого бесконфликтно выйти невозможно. Получилась довольно любопытная картина происходящего: с точки зрения антинеоколониальной борьбы режим аятолл был прогрессивным, но он же стал тормозом для дальнейшего национального развития и возрождения Ирана. Что, собственно, и обусловило и «Зеленую революцию» 2009 года, и сегодняшние потрясения. Есть там рука Госдепартамента США или нет — противоречие объективно, и его создали сами иранские власти.
Второй критический фактор, влияющий на происходящее, — стратегия, выбранная аятоллами. В сущности, эта стратегия чистой воды левизны: вначале строим «шиитский пояс», а затем начинаем его обустраивать и развивать. Не время сейчас думать о себе, все ресурсы — на региональное лидерство. Все в стиле Троцкого: вначале мировая революция, а потом коммунизм. Логично, что такая стратегия привела к тому, что социальная опора режима — сельское и городское первого поколения население — стало утрачивать поддерживающий режим стимул. Оно и вышло 28 декабря на улицы Мешхеда. С сугубо экономическими требованиями, которые стали спичкой в стоге неразрешимых противоречий и жесткого конфликта теперь уже по линии город-деревня.
Современное иранское городское население не хочет ни режима аятолл, ни возвращения шахского режима. Оно хочет более открытого общества, прекращение идеологического прессинга, но чтобы они с радостью приветствовали американские танки в Тегеране — это вряд ли. И американские корпорации, скорее всего, тоже приветствий не дождутся.
Однако это вопрос, скорее, к лидерам, которые не сейчас, так через 5 лет придут к власти вместо косного клерикального режима. Это их задача — найти баланс между национальным возрождением и национальными интересами страны. У аятолл этот баланс найти не получилось, исторически они обречены. Хотя это не означает, что завтра они отдадут власть восставшим. Скорее, наоборот — попытаются ее удержать любой ценой.
Петр Львов, доктор политических наук, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
