22 декабря СБ ООН единогласно принял предложенную США новую резолюцию по КНДР под номером 2397, введя новые международные санкции против Северной Кореи в ответ на испытание Пхеньяном баллистической ракеты, проведённое 29 ноября. Предполагается, что «это нанесёт серьёзный удар по валютным доходам КНДР, которые расходуются на реализацию ракетно-ядерной программы». Однако посмотрим на их содержание:
- Ограничение поставок нефтепродуктов (в том числе бензин, дизельное топливо и керосин) до 500 тыс. баррелей в год. Прежняя резолюция сокращала данный объём с 4,5 до 2 млн баррелей. Таким образом, импорт нефтепродуктов будет сокращен на 90% по сравнению с уровнем, предусмотренным в середине 2017 года.
- Ограничение поставки сырой нефти до 4 млн баррелей в год. Все поставщики нефти и нефтепродуктов в КНДР должны будут информировать об этом ООН. Страны-члены ООН также должны будут пресекать попытки нелегального импорта нефти в Северную Корею.
- До 2019 года страны-члены ООН обязаны выслать со своей территории северокорейских рабочих, сколько бы не составлял срок их контракта (напомним, найм новых рабочих запретила еще предыдущая резолюция).
- Запрет на экспорт Севером продуктов питания, сельскохозяйственной продукции и промышленного оборудования, древесины и судов.
- Запрет на поставку в КНДР железа, стали, промышленного оборудования, электрических товаров и оборудования, минеральных ископаемых, тяжелой техники и транспортных средств, а также некоторых продуктов питания.
- В чёрный список были включены 16 северян, имеющих отношение к ракетной программе КНДР и деятельности северокорейских банков за рубежом, а также Министерство народных вооруженных сил.
- Всем странам предписывается останавливать, обыскивать или задерживать (не только северокорейские) суда, если имеются веские основания полагать, что эти суда вовлечены в незаконную деятельность, запрещенную профильными резолюциями СБ ООН.
- Санкционные меры не распространяются на деятельность дипломатических миссий в КНДР, на функционирование железнодорожно-портового проекта «Раджин-Хасан». Кроме того, ограничения не действуют в отношении корейской авиакомпании и поставки соответствующих запасных частей.
Как сообщил заместитель постоянного представителя РФ при ООН Владимир Сафронков, формулировки в американском проекте резолюции менялись и принятие документа «стало возможным только в результате учета озабоченностей» России. При этом, если первое заседание Совбеза, запомнившееся репликой американского представителя о необходимости разорвать отношения с КНДР, прошло даже без заявления для прессы, то, в целом, проект новой санкционной резолюции был выработан в течение трех недель. Это относительно быстро.
Правительство РК поприветствовало принятие резолюции 2397, потребовав от КНДР немедленно прекратить провокационную политику и как можно скорее встать на путь мира и денуклеаризации: «последняя резолюция является показателем позиции международного сообщества о неприемлемости северокорейской ядерной и ракетной программ». А эксперты МИД РК уже спрогнозировали, что санкции позволят сократить валютные доходы КНДР на 250 млн долларов. Это уже 10% от годового экспорта Севера, а так как полный отказ от использования рабочих КНДР может привести к сокращению валютного дохода Севера на 200-500 млн долларов, в совокупности Пхеньян потеряет до 750 млн долларов.
Генсек ООН Антониу Гутерриш также поприветствовал принятие резолюции и призвал всех членов Организации удвоить усилия для достижения в 2018 году устойчивого мира на Корейском полуострове. Как говорится в распространенном заявлении пресс-секретаря ООН Стефана Дюжаррика, «Генеральный секретарь приветствует единство Совета Безопасности, которое имеет важное значение для достижения цели по денуклеаризации и созданию пространства для дипломатических инициатив, направленных на их достижение мирным путем».
Но характер резолюции еще раз хорошо показывает, что суть санкций как инструмента не в том, чтобы обеспечить экономическую невозможность проведения властью той или иной страны определенных программ, а в том, чтобы просто снизить уровень жизни настолько, чтобы вызвать протесты, направленные против курса властей, либо подвести страну к экономической катастрофе.
Можно обратить внимание на то, как сопрягается запрет на ввоз в КНДР транспортной техники и т.п. и недавние заявления функционеров ООН о том, что санкции не только бьют по местному населению, но даже создают проблемы гуманитарным организациям, которые работают в Северной Корее под эгидой ООН.
Новые санкции не стали полной экономической блокадой, но стали существенным шагом к ней. Это понятно, так как, с одной стороны, на северокорейский шаг надо было дать соразмерный ответ, с другой — Россия и Китай выступали против полной блокады. С третьей стороны, запрет на экспорт северокорейских продуктов питания и очень жесткие ограничения на ввоз в КНДР, по сути, даже запчастей – достаточно серьезный долговременный удар по северокорейской экономике, которая даже с ее уровнем автаркии не может производить все.
Некоторые элементы санкций, однако, включают в себя определенную серую зону. Высылка рабочих, означающая невозможность продлевать контракты, должна быть осуществлена в течение года. И это означает, что при мягком отношении к проблеме рабочих могут выслать только под следующий новый год. Ограничения на поставки сырой нефти и ряда других товаров также де-факто упираются в позицию Китая и проницаемость границ КНР и КНДР.
Немного о позиции ключевых акторов. Россия и Китай в очередной раз проголосовали за санкции. В «патриотическом» сегменте и России, и Китая это решение было подвергнуто определенной критике: если новая доктрина национальной безопасности США открыто объявляет РФ и КНР ревизионистскими державами, которые угрожают американской гегемонии, зачем идти на действия, которые эту гегемонию только укрепляют.
Впрочем, такое поведение объясняется двойственностью ситуации. Сделать что-то иное означает или вынести сор из избы и окончательно похоронить существующую архитектуру безопасности или собственными руками похоронить миропорядок, построенный на том, что ядерное оружие допустимо только странам, входящим в Постоянный комитет СБ ООН. В конце концов, даже официальные лица Российской Федерации, понимая мотивы КНДР, не принимают их действий и не собираются признавать ядерный статус Северной Кореи де-юре.
В этом контексте поддержка Китаем данной резолюции может означать не столько то, что в Пекине полностью прогнулись под американскую политику, сколько то, что там пытаются выработать новые рычаги воздействия на КНДР. На фоне общего ужесточения санкций Китай – это единственная страна, способная либо смягчать эффект санкционных мер, глядя на многие вещи сквозь пальцы, либо, наоборот, выполняя санкционные требования до последней буквы. Это основание для джентльменского соглашения, способного сделать политику Пхеньяна более соответствующей китайским интересам.
Кроме того, для некоторой части китайского руководства, увеличение санкционного давления и сдерживание Севера подобным образом выглядит как альтернатива силовому решению конфликта.
Теперь о позиции Южной Кореи. Приветственный комментарий южнокорейского МИД, во главе которого стоит доверенное лицо президента (напомним, что парламент забаллотировал ее кандидатуру и Мун назначил ее без одобрения депутатов) и заявления южнокорейских экспертов о том, что эти санкции уж точно подорвут благосостояние северокорейского режима, хорошо показывают, насколько официальный Сеул продолжает сидеть между двух стульев.
Иной раз возникает ощущение, что представители южнокорейской администрации пытаются во что бы то ни стало скрестить ужа с ежом, сочетая в своих заявлениях приверженность диалогу и сотрудничеству, подчеркивая крайнюю нежелательность военного сценария (о чем, в частности, говорила министр иностранных дел Кан Генхва) и линию на жесткое политическое давление на Север, дабы тот отказался от развития ракетной и ядерной программ. Тот случай, когда принципы внутри- и внешнеполитической целесообразности явно противоречат друг другу.
Говоря о мотивации Соединенных Штатов, можно обратить внимание на два возможных тренда. Во-первых, де факто администрация Трампа продолжает политику Обамы, направленную на удушение КНДР санкциями. Отсюда интересный вопрос: насколько в Госдепартаменте (и не только) верят в скорый крах северокорейского режима? Благо можно отметить, что, несмотря на серьезную перетряску в разведке РК и назначение туда руководителем сторонника Муна, общий тон южнокорейской пропаганды относительно ситуации на Севере в целом не изменился. На закрытых брифингах для депутатов Национального собрания представители спецслужб на полном серьезе рассказывают о том, что кризис настолько глубок, что в КНДР запретили совместные собрания с распитием алкоголя.
Во-вторых, в действиях Вашингтона можно усмотреть элементы плана, направленного на подталкивание КНДР к встречным, жестким и необдуманным шагам, которые кажутся естественными в рамках стратегии встречного поднимания ставок, но которые, при желании, можно будет использовать как повод или оправдание для перехода к силовому варианту. Пока Пхеньян скорее не поддается на провокации и держит себя в рамках, но сейчас «мяч на его половине поля» и автор ждет, каким будет его следующий ход. Либо это будет действие, которое будет выглядеть ответом на резолюцию, но не очень повысит ставки, либо «на удар мы ответим ударом и вероятность силового решения начнет подползать к 50%».
Пока КНДР уже заявила, что США, которые активнее всех продвигали новые санкции, «пожалеют о своем решении», но ее конкретные шаги, видимо, станут основой следующих материалов автора.
Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
