Для урегулирования ядерного кризиса в 2003 г. были созданы шестисторонние переговоры, на которых сформировалось три основных группы. Первый лагерь составляла Северная Корея, второй – США и примкнувшая к ним Япония. Третий, самый важный и самый многочисленный, составили Россия, Китай и «ромухёновская» РК, — лагерь прагматиков, прилагавших все усилия к тому, чтобы переговоры были именно переговорами, а не чередой взаимных демаршей.
Северокорейцы немедленно предъявили четыре требования, при соблюдении которых Пхеньян готов не использовать ядерное оружие — подписание США пакета о ненападении; установление с КНДР дипломатических отношений; обеспечение экономического сотрудничества с Японией и Южной Кореей; предоставление Северной Корее реакторов на легкой воде для нужд энергетики.
Как видно, эти требования не очень отличались от того, что было оговорено в Рамочном соглашении, но американская делегация, которой руководил все тот же Келли, заняла очень жесткую позицию. Однако США сразу же встали в «не подлежащую переговорам» позицию из категории «Всё или ничего», — полная, подтверждаемая и безусловная ликвидация ядерной программы (англ. сокр. CVID). В переводе с «дипломатического» это означало: КНДР замораживает всю ядерную программу и ликвидирует созданную в КНДР ядерную инфраструктуру, а потом Соединенные Штаты будут проверять, действительно ли программа заморожена и решать, что дать Пхеньяну взамен. При этом срок демонтажа объектов устанавливался в 3 месяца, что было заведомо невыполнимо, а идеи о необходимости доказать полную ликвидацию немедленно напомнили всем опыт Ирака, — зато постановка проблемы позволяла снять вопрос о невыполнении американцами своей части соглашения по Рамочной Договоренности. Понятно, что в такой ситуации переговоры проходили сложно, и ученые круги расценили как успех тот факт, что переговаривающиеся стороны не рассорились сразу после первого раунда.
Итогом второго раунда тоже стала разве что договоренность продолжить переговоры. Однако закончился данный этап попыткой Пхеньяна в самый последний момент внести изменения в совместное коммюнике по итогам переговоров, из-за чего церемония закрытия была отложена на несколько часов. Итоговый документ вновь не был принят.
Как гласят неофициальные источники, Соединенные Штаты посчитали переговоры возможностью создать против Северной Кореи единую «коалицию давления» и в ультимативной форме заявили КНДР, что она должна заморозить свою ядерную программу и вернуться в договор, а не то….
Северяне ответили на это «а не то» своим «смелым предложением» (по некоторым сведениям, оно звучало примерно так: «И что вы будете делать, если мы проведем ядерный взрыв?»). После этого переговоры были прекращены, а позиция КНДР подана как экстремизм и ядерный шантаж, хотя требования Севера сводились к подписанию пакта о ненападении, дипломатическому признанию КНДР и предоставлению ей больших возможностей для участия в международной торговле. На шантаж это похоже даже меньше, чем предыдущие требования КНДР, добивавшейся финансовой помощи в обмен на отказ от ядерной программы.
Китайская настойчивость принесла определенные плоды, поскольку на третий раунд переговоров 23-24 июня 2004 г. американцы пришли с конкретным предложением, в соответствии с которым Северной Корее могли бы обеспечить экономическое благоприятствование в обмен на замораживание ядерной программы и передачу ядерных объектов КНДР под временное международное управление комиссии пяти держав или МАГАТЭ.
Это было некоторым отходом от первоначальной американской позиции, но к концу трехдневных переговоров ситуация вернулась к «Никаких сделок». Тем не менее Северная Корея выразила готовность заморозить и даже ликвидировать свои ядерные объекты на условиях отмены санкций и предоставления энергетической помощи (2 млн кВт электроэнергии в год), а в целом был достигнут консенсус относительно того, что замораживание ядерных разработок будет первым шагом в превращении полуострова в безъядерную зону.
Четвертый раунд переговоров был запланирован на сентябрь 2004 г., но состоялся только в сентябре 2005 г. Связано это было отчасти с переизбранием Дж. Буша, после которого стало ясно, что расклад сил на переговорах особо не изменится. Отчасти с тем, что некоторые чиновники Госдепа США допустили ряд высказываний о том, что даже в случае ядерного разоружения КНДР «корейская проблема» останется проблемой из-за отсутствия там демократии и соблюдения прав человека.
10 февраля 2005 г. Северная Корея вышла из шестисторонних переговоров и впервые признала создание собственного ядерного оружия. «Наши ядерные вооружения всецело оборонительные, и они будут оставаться силой ядерного сдерживания», — говорилось в заявлении представителя МИД КНДР. А 3 марта 2005 года КНДР заявила, что более не считает себя связанной мораторием 1999 года на испытания баллистических ракет средней дальности: «Диалог с США прекратился в 2001 году с приходом к власти администрации Буша, а это означает, что мы вправе возобновить испытания».
Важной деталью четвертого раунда переговоров, который проходил в два этапа: 26 июля — 7 августа и 13-19 сентября 2005 г., были как смена главы американской делегации (им стал бывший посол в РК Кристофер Хилл), так и обилие двухсторонних консультаций, в том числе и северокорейско-американских. Этот факт изменения переговорной структуры говорил о большей гибкости участников в принципе и о желании двух основных сторон начать прямое общение. Собственно, это именно то, чего давно добивается Пхеньян: главным его требованием на данном этапе было то, чтобы США «признали Северную Корею в качестве партнёра и относились к ней с уважением».
Четвертый раунд завершился очень важным документом – Совместным заявлением, которое зафиксировало принципы решения ядерной проблемы на Корейском полуострове: стороны согласились на скоординированные шаги для практической реализации достигнутых договорённостей на поэтапной основе: «Северокорейская сторона заявляет о своем праве на мирное использование атомной энергии. Прочие участники переговоров выразили своё признание данного права и согласились обсудить вопрос о предоставлении КНДР реакторов на лёгкой воде в подходящее время». Кроме того, КНДР подтвердила «обязательства отказаться от всего ядерного оружия и осуществляемых ядерных программ, как можно скорее вернуться в Договор о нераспространении ядерного оружия, а также под инспекции МАГАТЭ». Китай, РК, США, Япония и Россия, в свою очередь, заявили о намерении предоставить Пхеньяну энергетическое содействие.
Пятый раунд переговоров 9-11 ноября 2005 г. начался в оптимистической обстановке (Пхеньян пообещал отложить испытания ядерного оружия), но был прерван КНДР после того, как Вашингтон фактически торпедировал решения совместного заявления, проведя целый пакет «враждебных действий»: специальное решение Конгресса о выделении денег на подрывные действия внутри Северной Кореи, назначение специального представителя по проблеме прав человека в КНДР и санкции против восьми северокорейских компаний, голословно обвиненных в отмывании денег, торговле наркотиками и других преступных акциях. Согласно заявлениям официальных американских лиц, средства, полученные от деятельности этих компаний, использовались для финансирования ядерных программ КНДР.
Вдобавок США заморозили северокорейские счета в банке Дельта Азия (Макао) на сумму 25 млн долларов. Арест северокорейских денег был воспринят как доказательство их криминального происхождения, однако есть один важный нюанс. Эта акция была проведена согласно Патриотическому Акту, принятому в США на волне борьбы с терроризмом после 11.09.2001 для облегчения проведения следственных процедур. В частности, применительно к деньгам, которые, предположительно, могли быть использованы террористами, акт предполагал возможность опережающего ареста денежных средств с тем, чтобы сделать их недоступными, если они действительно криминальные. Иными словами, сначала наложить арест на счета, показавшиеся подозрительными, а потом разбираться с ними. Однако в глазах мировой общественности, которая привыкла к тому, что счета арестовывают только тогда, когда их криминальное происхождение подтверждено, этот факт стал «доказательством криминальности северокорейского режима».
Северная Корея восприняла этот арест как попытку отрезать ее от мировой финансовой системы и дать сигнал банкам, ведущим дела с КНДР, не делать это более из-за возможных проблем с США, тем более что последующие события привели к тому, что, опасаясь подобных последствий, азиатские банки фактически перестали сотрудничать с КНДР.
Сложно сказать, было ли это продуманной попыткой торпедировать успех совместного заявления, но реакция Северной Кореи была предсказуемой и она в очередной раз «хлопнула дверью», объявив, что пока санкции не снимут, переговоров не будет, тем более что серьезных доказательств того, что северокорейские деньги являются «грязными», предъявлено не было.
После этого на переговорах наступила долгая пауза, так как итоги их четвертого раунда фактически оказались дезавуированными. 20 декабря 2005 года Центральное телеграфное агентство Кореи сообщило, что «в условиях, когда администрация Буша прекратила поставку легководных реакторов, мы будем активно развивать самостоятельную ядерную энергетику на основе графитовых реакторов мощностью 50 и 200 мегаватт». Так КНДР денонсировала свои прежние обещания отказаться от всех ядерных программ в обмен на гарантии безопасности и экономическую помощь, и в отличие от аналогичных действий США это заявление постоянно используется как пример вероломности и непредсказуемости Пхеньяна.
Как видно, первый этап шестисторонних переговоров отнюдь не вписывается в паттерн «США идут на уступки, а КНДР раз за разом нарушает обещания». Скорее – наоборот. Более того, попытка отрезать КНДР от мировой финансовой системы, на взгляд автора, похоронила не только итог договоренности, достигнутой в рамках совместного заявления 2005 года, но и возможность добровольной денуклеаризации — после таких действий Вашингтона в КНДР, видимо, сделали выводы и более на серьезные компромиссы не шли.
Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
