Поводом к сбору материалов для этой статьи стал доклад госдепартамента США, в котором повествуется об ужасных условиях, в которых находятся северокорейские рабочие в РФ. Оказывается, «Северная Корея руководит трудовыми лагерями на российской территории, на которых подвергла тысячи северокорейских рабочих принудительному труду». Каждый год туда отправляется 20 тысяч северокорейских граждан. При этом в феврале 2016 г. власти двух стран заключили соглашение, позволяющее депортировать северокорейских «нелегалов» (под которыми, конечно же, понимаются политбеженцы) обратно на родину, где их, разумеется, ждут пытки и смерть.
Похожая информация звучала из уст спецдокладчика ООН по правам человека в КНДР. Те, кто находится в таких лагерях, существуют на правах рабов. Их рабочий день составляет от 12 до 16, а иногда и до 20 часов, без соблюдения норм техники безопасности и под присмотром сотрудников северокорейских госорганов. За это они получают мизерную зарплату $150 в месяц, но 60-90% от этой суммы забирает государство.
Как указывается в докладе, «от 50 до 80 тыс. граждан КНДР принудительно работают за рубежом, прежде всего в России и Китае». Таким образом, власти Северной Кореи «зарабатывают сотни миллионов долларов».
Власти России же «не выполняют в полной мере минимальные стандарты по устранению работорговли не предпринимают достаточно шагов для решения проблемы (очень удобная формулировка для критиканов)», отчего РФ пятый год подряд включена в самую низкую категорию государств, действия властей которых не отвечают минимальным стандартам американского законодательства по данному поводу. Там же находятся, в частности, Белоруссия, Узбекистан, КНДР, Туркмения, Сирия, Венесуэла и Иран.
В связи с этим Госсекретарь США Рекс Тиллерсон призвал Россию и Китай бороться с принудительным трудом граждан Северной Кореи: «Мы призываем любую страну, которая принимает рабочих из Северной Кореи, отправлять этих людей домой».
Все подобные доклады рассчитаны на западную аудиторию, не имеющую возможности банально проверить, насколько данные, полученные от перебежчиков или ангажированных псевдоправозащитных организаций, соответствуют действительности. У российских исследователей есть возможность это проверить.
Оставим за скобками даже то, как собиралась информация для доклада, в котором, например, встречаются пассажи типа «a homeless shelter run by the Russian Orthodox Church in Kitezh began accepting trafficking victims and offered them food and housing». Для российского читателя это выглядит примерно, как если бы в докладе МИД РФ, в котором бы патетически рассказывалось о том, что в секретных тюрьмах ЦРУ над бездомными проводят медицинские эксперименты, упоминались города Ракун-сити, Гравити Фоллс и Сайлент Хилл. Отложим и вопрос о сравнении условий жизни северокорейцев в России хотя бы с мигрантами из Центральной Азии, не говоря уже, скажем, о мексиканцах в США.
Зададим иные вопросы: отчего «рабы из КНДР» дают взятки в 500–700 долларов, чтобы попасть в РФ на заработки? Отчего северокорейские рабочие заметны на улицах Владивостока и иных городов России и не выглядят узниками и почему, когда они возвращаются домой рейсом Владивосток-Пхеньян, этот рейс забит товарами, которые северокорейские рабочие накупили на свою «отнимаемую» зарплату – от видеомагнитофонов до автомобильных шин или промышленного или сельскохозяйственного оборудования, явно рассчитанного на применение в условиях малого бизнеса.
Расскажем потому о реальной ситуации. Консульские отделы посольства РФ, выдающие визы, обслуживают где-то сто человек в день или 20000 в год. Вдобавок какое-то количество людей продлевается на российской территории. Перед поездкой для работников из КНДР проводится экзамен на знание русского языка, истории России и основ законодательства Российской Федерации, проводимый на базе Пхеньянского института иностранных языков при участии центра «Русский мир» и Государственного института русского языка имени А.С. Пушкина.
На данный момент, как предполагается, в России работают около 30 тыс. северокорейцев. По сообщению NHK, в 2016 году количество работающих в России граждан КНДР достигло 29 тыс. человек, что вдвое больше, чем 5 лет тому назад. Сходные цифры сообщает американская радиостанция «Свободная Азия», ссылаясь на данные Корейского агентства содействию внешней торговле и инвестициям (KOTRA). При этом учитываются только северяне, получившие официальное разрешение работать в России.
Деятельность рабочих регулируется Межправительственным соглашением о временной трудовой деятельности граждан одного государства на территории другого государства, в рамках которого периодически проходят заседания российско-корейской рабочей группы на уровне заместителей министра.
В советское время лесорубы из КНДР часто работали в тайге, и их лагеря лесорубов представляли собой государство в государстве со своими порядками, разговоры о которых носили характер городских легенд. Но сегодня лесорубы составляют лишь небольшую часть всех северокорейских рабочих, и нет никаких подтверждений тому, что их «лагеря» являются анклавами, куда представителям российской власти нет доступа и действуют законы КНДР. В основном северяне заняты в строительстве и горнодобывающей промышленности. Им разрешено не только свободно перемещаться по российской территории, но и самим искать себе работу, как формальную, так и внеурочную.
Один из ведущих российских корееведов А.Ланьков описывает модель заработка так: государству отдается фиксированная сумма от 500 до 900 долларов в месяц с человека, а все сверх того остается рабочим. С учетом порядка оплаты, даже сделав обязательные платежи, а также оплатив повседневные расходы, питание и жилье, гражданин КНДР может откладывать 150–300 долларов в месяц при том, что аналогичная средняя зарплата в КНДР сейчас составляет 50–70 долларов в месяц. Таким образом, пробыв в России в течение двух-трех лет, реально вернуться домой с 4000–6000 долларов, что делает их самыми высокооплачиваемыми рабочими страны.
Вывозят накопленное не всегда легально. Известно дело, когда северокореец пытался вывезти из Владивостока 100 тысяч долларов в картонной коробке, — это были деньги группы рабочих, отправляющих деньги на родину своим семьям. Кроме этого, накопленные деньги конвертируются в полезный для работы на родине багаж: во время путешествия в Пхеньян автор лично наблюдал и шины, и коробки с каким-то инструментом, и бытовую технику – скорее на реализацию, чем для личного пользования.
Надо отметить, что хотя обустройством рабочих занимают приглашаемые их предприятия, в РФ этот вопрос держит на контроле Федеральная миграционная служба, сотрудники которой не только отлавливают нелегальных мигрантов, но и следят за тем, чтобы условия жизни легальных соответствовали стандарту.
Северокорейские рабочие на Дальнем Востоке очень высоко ценятся. Они не вовлечены в криминал (одинокая женщина может не бояться нанять бригаду таковых для ремонта своей квартиры), очень прозрачны для властей, прекрасно управляемы и довольно самоизолированы от внешнего мира, что существенно снижает шанс любых конфликтов между ними и местным населением. Их общежития отличаются чистотой, и они не ловят местных собак на еду вопреки слухам. Из-за этого местный бизнес очень заинтересован в увеличении их числа и рассматривает их как хорошую альтернативу как гастарбайтерам из Средней Азии, так и китайцам.
Один из собеседников автора во Владивостоке говорил, что с северянами комфортнее работать, чем с южанами. И там, и там трудовые конфликты бывают, но у южан хуже деловая культура и иное качество человеческого материала. Северокореец, которого отправили в Россию, — это тот, кто получил поощрение, южнокореец, направленный в Россию (особенно) не в Москву, — это залетчик или неудачник, которому не нашли иного места.
При этом надо понимать, что изоляция не тождественна казарменному режиму: во Владивостоке, северян нередко видят без сопровождения, и даже подвыпившими. Значки они при этом не прячут, так что распространенный на западе миф о том, что северокорейские рабочие стыдятся своего происхождения и не надевают значки с Кимами, когда выходят в город, не основан на фактах. Правдой скорее является то, что они много экономят и, условно говоря, вместо того, чтобы покупать сладости, копят на телевизор, который они потом увезут и перепродадут.
Считается, что условия жизни в России для отходников лучше, чем в Китае, где в 2006 году их было 57 тыс. человек, в 2012 году 80 тыс. человек, а в 2015 году уже 94 тыс. человек.
Здесь, конечно, мы снова сталкиваемся с непроверенной информацией, но если верить южнокорейским правозащитникам, снявшим о неблагоприятных трудовых условиях для северокорейских рабочих в Китае документальный фильм, или гонконгской вещательной компании Phoenix, на ряде предприятий приграничных районов (в Даньдуне и не только) число гастарбайтеров в 1,4 раза больше, чем число местных сотрудников.
Согласно данным правозащитников, рабочие трудятся в суровых условиях, получая зарплату 200-300 долларов в месяц, хотя 2/3 суммы отчисляются властям КНДР. Им практически запрещен выход с территории предприятий. Известно, что северокорейские женщины, работающие на текстильных фабриках, трудятся по 12 часов в сутки, работают в пыльных цехах и иногда падают от переутомления.
В ноябре 2011 году правительство Китая обязало застраховать иностранных трудящихся, но предприниматели исключают северокорейских рабочих из страховой системы ради экономии расходов. Поэтому в случае заболевания или производственной травмы северокорейские рабочие должны за свой счёт покрыть все расходы на лечение.
В РФ ситуация куда более благоприятна, но на Западе без скандалов нельзя. Вот типичный пример скандала. Два зарубежных СМИ — немецкое издание Die Welt и норвежское Josimar написали разгромные статьи, посвященные нечеловеческим условиям работы граждан КНДР на стройке стадиона «Зенит-Арена» в Санкт-Петербурге в период с августа до конца 2016 года. В публикациях сказано о 110 рабочих из Северной Кореи, которые живут в холодных бытовках за колючей проволокой, спят на полу и трудятся с 7 утра до полуночи. Зарплату они также не получают — вознаграждение их якобы уходит высшему руководству КНДР. Помимо этого, им якобы запрещено с кем-либо общаться. Об этом издания заявили со ссылкой на правозащитника и эксперта по работе с этническими меньшинствами и трудовыми мигрантами Андрея Якимова.
Однако в беседе с российскими СМИ тот же Якимов заявил, что не знает, есть ли рабочие из КНДР на стройке «Зенит-Арены». Он пояснил, что рассказывал норвежскому журналисту только общие сведения о занятости мигрантов в РФ.
Никита Павлов, пресс-секретарь компании «Трансстрой», которая вела работы на «Зенит-Арене» до июля 2016 года также заявил, что не располагает информацией о том, что в период их присутствия на объекте там трудились рабочие из КНДР.
22 мая 2017 г Президент Международной федерации футбола (ФИФА) Джанни Инфантино подтвердил, что в строительстве «Зенит Арены» на Крестовском острове в Петербурге участвовали граждане КНДР, права которых нарушались. Точнее, инспекционная группа ФИФА нашла «убедительные доказательства присутствия северокорейских рабочих на строительной площадке в Санкт-Петербурге» и «обнаруженные проблемы впоследствии обсуждались с генеральным подрядчиком». Однако сведений о рабском труде из письма не следует. Есть лишь дежурное осуждение, лишенное конкретных фактов: «ФИФА осведомлена и решительно осуждает часто ужасающие условия труда, в которых гражданам Северной Кореи приходится работать в разных странах по всему миру», и заявление о том, что инспекция, прошедшая в марте 2017 г., уже не обнаружила присутствия северокорейских рабочих на стройплощадке.
Что же до «выдачи политбеженцев», то в феврале 2016 года между Россией и СК было подписано соглашение о взаимной выдаче нелегальных мигрантов. Однако приоритетным является международное законодательство. Иное дело, что в СМИ попадают скорее громкие истории наподобие случая с Чхве Мен Боком. Указанный гражданин КНДР где-то между 1999 и 2002 гг. работал на лесоповале в посёлке Тында Амурской области, откуда бежал, подкупив охранника, и с того времени проживал сначала в Ростове, а потом в Санкт-Петербурге, где обзавёлся гражданской женой и двумя детьми. В начале января 2016 г. его задержала полиция и на основании отсутствия документов, разрешающих ему находиться в России, 31 января Всеволожский городской суд вынес решение о его выдворении в Северную Корею.
Но тут к делу подключились правозащитники в лице адвоката центра «Мемориал» Ольги Цейтлиной, которые заявили, что на родине Чхве казнят, а значит, Европейская конвенция запрещает выдавать нелегальных мигрантов в страны, где им грозит смертная казнь. Правда, статья 63 УК КНДР, посвященная «предательству Родины» включает в себя «побег», но скорее касается беглых функционеров, и смертная казнь за нее предусмотрена только в случае, если преступление повлекло особо тяжкие последствия.
Жалоба на решение был направлена в Европейский суд по правам человека, который 6 февраля предписал российскому правительству не экстрадировать Чхве до завершения рассмотрения его дела в ЕСПЧ. На это может уйти до двух лет, на протяжении которых он будет находиться в специальном учреждении временного содержания иностранных граждан по Санкт-Петербургу и Ленинградской области. В итоге Ленинградский областной суд просто отменил решение районного суда.
Так что положение северокорейских рабочих в РФ рабским не назовешь, и рассуждения на эту тему прикрывают санкционную политику США и их союзников, направленную на то, чтобы лишить КНДР любого значимого источника валютных поступлений. До определенного времени таковым позиционировался Кэсонский промышленный комплекс, однако еще до его закрытия выяснилось, что доходы от северокорейских отходников только из России превосходят доходы из Кэсона. В результате огонь «правозащитной критики» переместился на них, притом, что выдвигаемые аргументы очень похожи – рабские условия труда. Ибо четко доказать, что именно деньги отходников идут на развитие ракетно-ядерной программы, не представляется возможным по чисто техническим соображениям.
Тем не менее, как считают что профессор университета Кунмин Андрей Ланьков, что директор Центра азиатской стратегии России Института экономики РАН Георгий Толорая, запрет деятельности северокорейских рабочих на территории России ударит не по ракетно-ядерной программе страны, а по рабочим, для которых это один из немногих способов заработать денег и посмотреть мир.
Завершим текст вопросом о том, как выглядит ситуация на фоне запрета на дополнительный экспорт рабочей силы в соответствии с резолюцией СБ ООН 2375. Как передаёт ТАСС, министр России по развитию Дальнего Востока Александр Галушка сообщил журналистам, что Россия намерена использовать труд северокорейских граждан в прежнем объёме, поскольку это соответствует российскому законодательству и нормам, обозначенным Советом Безопасности ООН. Теоретически это значит, что все рабочие, которые находятся в РФ, отработают свой срок до конца. Плюс есть возможность, что их контракты могут продлеваться, поскольку найм новых рабочих запрещен, а продление старых контрактов остается в «серой зоне».
В сложном положении оказались разве что те 3,5 тыс. северокорейских рабочих, которые прибыли в Россию в сентябре, получив разрешение со стороны российских властей, и резолюция СБ ООН застала их в процессе устройства на работу, так что они не смогли заключить трудовой договор. Координатор парламентской группы дружбы с Северной Кореей, депутат от КПРФ Казбек Тайсаев в связи с этим указывает, что, так как приглашения и визы были выданы северянам до принятия резолюции, они не являются объектом новых санкций.
Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
