С 30 августа по 1 сентября с. г. премьер-министр Великобритании Тереза Мэй (“в сопровождении делегации лидеров бизнеса”) находилась с визитом в Японии. Как сказано по этому поводу на правительственном британском сайте, в ходе визита и переговоров Т. Мэй с японским коллегой Синдзо Абэ стороны “сосредоточились на кооперации в сфере обороны и безопасности, а также на содействии торговле и инвестициям”.
Формальным итогом двусторонних встреч и переговоров с различным составом участников стали две Совместные декларации по вопросам взаимного развития и обеспечения безопасности, а также два специальных Совместных заявления. Первое заявление касалось “видения” ситуации в мире и положения в нём обеих стран, второе затрагивало ситуацию на Корейском полуострове.
Содержание этих документов, а также выступления обоих премьеров на совместной пресс-конференции позволяют говорить, что данная поездка Т. Мэй стала важным этапом процесса кардинального переформатирования ситуации на столе мировой политической игры, к числу основных участникам которой относится (несомненно) Япония и (возможно) Британия.
Указанный процесс подспудно формировался в течение нескольких последних лет, но получил резкое ускорение с избранием Дональда Трампа на пост президента США, который взял курс на “восстановление собственной экономики”. Важнейшими элементами этого курса стал отказ от лидерства в глобализации национальных экономик, введение протекционистских мер в сфере внешней торговли, свёртывание двух крупнейших интеграционных проектов (Транстихоокеанского и Трансатлантического), инициированных предыдущей американской администрацией.
Казалось бы, в ту же тенденцию по деглобализации и переходу к протекционизму вписывается выход Британии из ЕС (Brexit). Однако “бракоразводный” процесс Лондона с Брюсселем принял сложный и потенциально весьма затратный характер (главным образом для первого участника). Поэтому, вопреки популярному образу, “английский джентльмен” в данном случае хотел бы, скорее, “незаметно остаться” в ЕС.
Дополнительным и весомым мотивом для этого (тайного) желания явилось заключение Соглашения об экономическом партнёрстве между ЕС и Японией (то есть, между третьей и четвёртой экономиками мира), подписанном 6 июля с. г. С. Абэ, с одной стороны, и Ж.-К. Юнкером с Д. Туском – с другой.
Как говорится в официальном сообщении, “это самое важное двустороннее соглашение, когда-либо заключённое ЕС”. После его полной имплементации европейские компании, действующие в Японии, только на отмене пошлин ежегодно будут экономить порядка 1 млрд долл.
Обращают также на себя внимание слова Ж.-К. Юнкера о том, что стороны отвергают политику протекционизма в сфере мирохозяйственных связей. “Нью-Йорк таймс”, например, усмотрела в этом, а также в записи в текст Соглашения обязательства соблюдать Парижские соглашения по климату, очевидно “антитрамповскую” направленность важнейшего японо-европейского документа.
Что касается Японии, то являясь одним из главных торговых партнёров Британии, она входит теперь в определённый формат отношений с ЕС, который вынуждена будет учитывать в ходе дальнейшего поддержания экономических связей с Лондоном. Собственно, поиск ответа на вопрос: “Как же нам теперь быть ещё и с Японией?”, был главной целью “шарм-атаки” (как выразился некий британский эксперт в интервью китайскому агентству “Синьхуа”), предпринятой Терезой Мэй на японского премьера.
Между тем, волноваться Лондону после 6 июля есть от чего, ибо к настоящему времени в стране действуют около 1 тыс. японских компаний, обеспечивающих работой порядка 140 тыс. британцев. Накопленный объём японских инвестиций в экономику Британии превышает 50 млрд долл.
Как теперь будут складываться британо-японские отношения в экономической сфере не слишком прояснилось и после визита Т. Мэй. На заключительной пресс-конференции она лишь указала на необходимость учёта факторов как переходного состояния отношений Британии с ЕС, так и новых условий, в которых оказалась Япония после заключения Соглашения с тем же ЕС. Для поиска ответов на возникающие в связи с этим вопросы будет создана (“в кратчайшие сроки”) двусторонняя экспертная группа.
Представляется примечательным занятие первой строчки в списке тем прошедших японо-британских переговоров проблематики обороны и безопасности. Произносились слова (уже ставшие мемами) об озабоченности ракетно-ядерными демонстрациями Северной Кореи, а также о необходимости “главенства закона и обеспечения свободы судоходства” в морях, омывающих Китай. Последний, кстати, и был негласным адресатом этих слов-символов.
Именно аспекты обороны и безопасности, видимо, привезла Т. Мэй в качестве товара для торговли с С. Абэ на главную для неё экономическую тему. Едва ли, однако, в глазах японского премьера этот товар обладал достаточно весомой ценой.
С декабря 2018 г. в регионе появится британский фрегат Argyll. Но это судно почтенного (30-летнего) возраста водоизмещением менее 5 тыс. тонн не столько поможет, сколько не помешает японским ВМС, по общему тоннажу превышающих сегодня британские. Японский флот (уже один из самых мощных в мире) оснащается новейшими и самыми современными эсминцами водоизмещением до 10 тыс. тонн, оборудованными американской системой ПРО Aegis, отсутствующей на кораблях других союзников США, включая Британию.
Тем не менее слова Т. Мэй о планах отправки в регион фрегата королевских ВМС заслуживает внимания в связи с другими фактами. Среди них выделяются прошлогодний перелёт в Японию 4-х британских истребителей Typhoon и недавнее заявление руководителя МИД Бориса Джонсона о возможном участии новейшего британского авианосца Queen Elizabeth (находящегося сейчас на стадии ходовых испытаний) в обеспечении всё той же “свободы судоходства” в Южно-Китайском море.
Все вместе эти и прочие факты позволили некоторым аналитикам говорить о возвращении во внешнюю политику Британии региона “к востоку от Суэца”, который был исключён из неё к концу 60-х годов прошлого века.
Но за прошедшие с тех пор 50 лет ситуация в регионе Индийского и Тихого океанов изменилась коренным образом. Сегодня Британия вряд ли сможет выставить здесь “аргументы” (как экономические, так и военно-политические) хотя бы приближающиеся по весомости к тем, которыми уже располагают здесь нынешние ведущие игроки, то есть США, Китай, Япония и даже бывшая британская колония Индия.
Попытки вмешаться в разворачивающуюся между ними игру “постороннего” претендента (обладающего сомнительным потенциалом) чревата для него серьёзными и трудно предсказуемыми издержками. Не следует, например, упускать из виду тот факт, что Китай является одним из основных торговых партнёров Британии. Но именно против Пекина главным образом “играют” потенциальные британские союзники в регионе.
И вообще, следование фантомным болям (связанным в данном случае с воспоминаниями о британской империи времён Р. Киплинга) ещё никого не доводило до добра.
Возвращаясь к визиту в Японию Терезы Мэй, следует сказать, что для неё рефлексии, отсылающие к великому прошлому возглавляемой ныне страны, тоже были, скорее всего, не более чем товаром в торговле с крайне важным партнёром на (не менее важную и актуальную) экономическую тему.
Насколько удачной для британского премьер-министра оказалась эта торговля в Токио, покажет ближайшее будущее.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
