3 сентября 2017 г. на территории КНДР в районе деревни Пхунге-ри уезда Кильчжу-гун провинции Хамгён-Пукто, где расположен ядерный полигон, было зафиксировано землетрясение магнитудой от 5,7 до 6, 3 баллов.
Учитывая место эпицентра и его малую глубину, об искусственном происхождении толчка заговорили сразу, и, действительно, несколькими часами позже агентство ЦТАК сообщило об успешном испытании водородного боезаряда, который может быть установлен на межконтинентальную баллистическую ракету, официально подтвердив проведение шестого ядерного испытания. Согласно заявлению Института ядерного оружия КНДР, испытание было проведено «с целью проверки и подтверждения четкости и надежности новых технологий по управлению мощностью и проектного решения внутренней структуры в разработке водородной бомбы для установки на боевую часть МБР».
В отличие от прошлого взрыва, к термоядерному аспекту которого были определенные вопросы, в этот раз таковых нет. Оценки мощности взрывного устройства варьируются в диапазоне от 50 до 108 килотонн (самая высокая оценка, заметим, китайская). Так или иначе, это, безусловно, нечто большее, чем «простая» атомная бомба.
Через восемь минут после первого толчка китайский сейсмологический центр зафиксировал второй толчок магнитудой 4,6. Предполагается, что его причиной мог стать обвал грунта в туннеле, вызванный первым толчком.
Ранее в тот же день КНДР сообщила об окончании работы над водородным боезарядом, который достаточно компактен для установки на межконтинентальную баллистическую ракету. В сообщении ЦТАК говорится о том, что Ким Чен Ын встретился с учеными Института ядерного оружия, которые рассказали ему о значительном прогрессе в усилении военного потенциала страны и продемонстрировали ему боеголовку. «Уважаемый высший руководитель лично осмотрел термоядерный заряд и сфотографировался с ним на память», поблагодарил ученых Института ядерного оружия за то, что они создают термоядерное оружие, опираясь на собственную технологию, и выразил удовлетворение тем, что работы по заданию партии идут без срывов.
Скажем сразу: экологическая ситуация на российском Дальнем Востоке в норме. Как сообщил ТАСС дежурный синоптик Примгидромета: «Приморью с нынешним направлением ветра ничего не угрожает». И хотя эксперты РК указывают на вероятность загрязнения грунта, грунтовой воды и атмосферы (дескать, обвал мог привести к утечке радиоактивных веществ), если бы загрязнение было, пресса КНР немедленно предала бы этот факт гласности.
Этого момента ждали как друзья, так и недруги Пхеньяна. Напомним, что, «по мнению хорошо осведомленных источников», шестое испытание должны были провести: 6 апреля под саммит США и КНР; 15 апреля в честь 105-го дня рождения Ким Ир Сена; 25 апреля в день Народной Армии; 9 мая в качестве «подарка» президентским выборам в РК.
И далее новости о том, что «для ядерного испытания все готово», всплывали с завидной периодичностью. Так, 30 мая 2017 г. японская газета «Санкэй симбун», ссылаясь на специализирующийся на северокорейской проблематике интернет-портал 38 North, сообщала, что в КНДР находятся около ста неидентифицированных ядерных объектов, отчего точно определить место производства и хранения ядерного оружия невозможно.
В середине июня разведывательные спутники США заметили активность у входа в один из туннелей, отчего был сделан вывод о том, что «Север может совершить ядерную провокацию» 21 июня, когда США и Китай проводят очередной стратегический диалог на уровне глав МИД и минобороны.
14 июля все тот же портал 38 North, ссылаясь на результаты анализа спутниковых снимков ядерного научно-исследовательского центра Ёнбён, сообщил, что с осени 2016 года КНДР дважды произвела переработку ядерных отходов с целью получения плутония, пригодного для изготовления ядерных боеголовок.
4 августа в интервью телеканалу Fox News эксперт Гарри Казианис со ссылкой на неназванный источник в Пентагоне заявил, что в интервале от 6 до 18 месяцев КНДР может завершить разработку водородной бомбы, способной поместиться на ракету класса KN-08. В похожем ключе высказывался и Джеффри Льюис, чье описание будущего типа заряда оказалось наиболее близким к реальности.
14 августа Ким Чен Ын посетил командование стратегических сил Корейской народной армии, где не только получил отчет о плане ракетного пуска в сторону острова Гуам, но и заявил, что КНДР будет следить за дальнейшими действиями США, и если последние «будут упорствовать в своих чрезвычайно опасных и безрассудных действиях на Корейском полуострове и в его окрестностях, то КНДР примет ранее озвученное жесткое решение».
18 августа 38 North объявил готовым к пуску полигон Сохэ в районе деревни Тончан-ни уезда Чхольсан-гун провинции Пхёнан-Пукто. Правда, как мы знаем теперь, испытание прошло не там.
23 августа ЦТАК сообщило, что в ходе посещения Института химических материалов при Академии военных наук Ким Чен Ын дал указание увеличить объёмы производства боеголовок для баллистических ракет и ракетных двигателей на твёрдом топливе.
25 августа эксперты МАГАТЭ представили ежегодный доклад, где указывалось, что КНДР активизировала работу над созданием элементов нового ядерного реактора, продолжая использовать существующий реактор в Ёнбёне для выработки ядерного топлива. Указывается, что новый легководный реактор предположительно будет больше по размеру, чем существующий, и позволит Северу получать плутоний, который пойдет на изготовление ядерных боеголовок. При этом признаков работы лабораторий при действующем реакторе, где происходит выработка плутония из отработанных топливных стержней, с прошлого года не выявлено.
1 сентября в интервью радиостанции RTL министр иностранных дел Франции Жан-Ив Ле Дриан заявил, что КНДР в ближайшие несколько месяцев сумеет разработать полноценную баллистическую ракету дальнего радиуса действия, способную нести ядерную боеголовку.
Что послужило причиной проведенного испытания, автор точно не знает, так как она могла иметь как политический, так и научно-технический характер. Под вторым я понимаю ситуацию, когда северокорейским инженерам надо было обязательно отработать некие технические элементы ракетно-ядерного комплекса, проверку которых нельзя было более затягивать.
Это довольно важный момент, так как с политической точки зрения автор считает выбранное для пуска время несколько несвоевременным. Так или иначе, оно совпало с целым рядом важных мероприятий наподобие саммита БРИКС или Восточного экономического форума, естественно, сделав северокорейский казус темой для обсуждения в ущерб иным элементам повестки. Поэтому резонно предположить, что и в Москве, и в Пекине, несмотря на сдержанную риторику, такой шаг вызвал не столько понимание и сочувствие, сколько скрытое раздражение. Тем более, что для демонстрации нового уровня ракетно-ядерных возможностей, широко растиражированных фотографий «селфи маршала и боеголовки» вполне хватало. Этот сигнал военные эксперты мира вполне оценили бы по достоинству.
Возможно, после серии заявлений о том, что «Пхеньян блефует», было решено подкрепить фото чем-то более убедительным. Однако в результате получилось, что те, кто выставляет Ким Чен Ына непредсказуемым диктатором, принимающим решение «с потолка» и потому принципиально недоговороспособным, получили факт, который при должной ангажированности вполне можно использовать как доказательство их тезисов.
Но о непредсказуемости здесь речи не идет. Вменяемые эксперты предполагали возможность нового ядерного испытания в рамках общей стратегии Ким Чен Ына, о которой автор неоднократно писал. Считая положение критическим, молодой руководитель вложил все силы в то, чтобы постараться максимально быстро проскочить «окно уязвимости» и выйти на тот уровень развития ракетно-ядерной программы, который обеспечил бы ему минимальный уровень прямого и гарантированного сдерживания противника.
И хотя северокорейский потенциал безусловно будет уступать китайскому, концепция остается та же: в случае военного конфликта хотя бы одна северокорейская МБР с термоядерной боеголовкой долетает до континентальной части США, обнуляя любые выгоды от возможной победы даже в случае полного уничтожения КНДР как государства или как территории. Такое сдерживание убирает со стола военное решение проблемы и вынуждает Соединенные Штаты иметь дело не со страной-изгоем, в отношении которой можно безнаказанно нарушать правила, а с иной ядерной державой, получившей таким образом «пропуск в высшую лигу». А это, естественно, будет предполагать и снятие связанных с этим санкций, и установление дипломатических отношений (как минимум).
Отметим и объяснение, которое предпочитают недруги Пхеньяна: в их интерпретации ускорение темпов и выкладывание на стол новых козырей – признак внутренней нестабильности. Дескать, санкции работают, страна на грани краха, вот Ким и «шантажирует мир», чтобы с ним договорились и санкции сняли. — Перегиб и демонизаиция налицо, но, хотя Пхеньян накопил своего рода «подушку безопасности», вопрос о том, насколько его резервы небезграничны, на самом деле открыт.
Так или иначе, Ким Чен Ын будет пытаться продолжать повышать ставки и наращивать темп с тем, чтобы Соединенные Штаты определились бы со своим трудным выбором как можно скорее. Неслучайно спецслужбы РК уже заявили о наличии у них информации про готовящийся пуск МБР, который, предположительно, произойдет 9 сентября 2017 г., в день образования КНДР. Речь может идти о запуске баллистической ракеты «Хвасон-14» или новой «Хвасон-13».
Однако (и это мы тоже упоминали не раз) подобная стратегия весьма рискованна. Признание Северной Кореи в качестве ядерной державы ставит крест на системе нераспространения ядерного оружия, существенно разрушает авторитет ООН, которая не смогла окоротить «страну-изгоя» и может иметь очень серьезные внутриполитические и репутационные последствия для американского руководства, которое «пошло на сделку с дьяволом».
Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
