Напомним, что подготовка санкционной резолюции началась еще после первого пуска (если не ранее), но американский проект встретил сопротивление Москвы и Пекина. СМИ РК открыто писали, что «в последнее время в отношениях России и США нарастает напряжённость из-за американских санкций и реакции российской стороны […] и это может стать предпосылкой для блокирования новой антисеверокорейской резолюции, продвигаемой США».
Целью резолюции было сокращение валютных доходов КНДР, которые по данным США оцениваются в $3 млрд. Санкции должны были сократить их за счет следующего:
-
Запрет экспорта из КНДР угля, железа, железной руды, свинца, свинцовой руды и морепродуктов;
-
Запрет на экспорт северокорейской рабочей силы и продукции текстильной промышленности;
-
Запрет на поставки в КНДР сырой нефти и любых углеводородов;
-
Запрет на новые совместные проекты с Северной Кореей и «любые новые инвестиции» в текущие совместные проекты;
-
Адресные меры в отношении как лиц и предприятий, связанных с ядерной и ракетной программами Пхеньяна, так и Государственного Совета КНДР, что фактически блокировало бы любую дипломатическую активность.
Итоговый вариант был внесен в СБ ООН США и Китаем, который на этот раз активно лоббировал свои интересы, и в западных СМИ утверждается, что две страны согласовали введение новых экономических санкций против КНДР без вовлечения остальных членов СБ.
Совместный проект подвергся некоторому смягчению. Запрет на экспорт угля и т.п. остался, однако страны, которые уже заключили с КНДР подобные контракты, должны завершить ввоз грузов из КНДР в течение 30 дней со дня принятия документа. Запрет на рабсилу превратился в запрет на дополнительное привлечение северокорейских рабочих сверх уже существующих квот. Топливная блокада была исключена в процессе обсуждения, как и санкции против Госсовета или запрет на текстиль. «Совместные проекты» ужали до совместных предприятий, сохранив как минимум сотрудничество в гуманитарной, научной и культурной сфере.
Адресные санкции затронули Банк внешней торговли КНДР, девять граждан Северной Кореи и четыре компании, чьи активы будут заморожены.
Постоянный представитель США при ООН Никки Хейли заявила, что нынешние санкции станут серьезным ударом по северокорейской экономике, будучи одними из самых жестких за последнее поколение. Однако автор воспринимает эти слова с большим скептицизмом.
Да, санкции были ожидаемы: в отличие от запусков искусственного спутника, которые можно считать пуском МБР, а можно и не считать, вспоминая, что право на мирное освоение космоса есть у всех, демонстративное испытание ракеты военного назначения нельзя не игнорировать. СБ ООН был обязан ответить на подобное «вызывающее поведение». Во-первых, Север демонстративно игнорирует резолюции ООН и подаёт дурной пример иным странам, которые хотели бы решить свои проблемы, обретя ядерный статус. Во-вторых, действия КНДР порождают дилемму безопасности и запускают порочный круг региональной гонки вооружений, давая Соединённым Штатам возможность наращивать свой военный потенциал, направленный вроде как против КНДР, а на деле – против Китая и России.
Именно потому при всей напряженности отношений США и РФ/КНР на данный момент голосование обошлось без воздержавшихся и тем более наложения вето. Но при этом, формально поддержав тезис о том, что действия КНДР не могут не остаться безнаказанными, Москва и Пекин убрали оттуда все те меры, которые были нацелены на реальное экономическое удушение страны.
Остальное болезненно, но терпимо. Большого количества инвестиций в КНДР или совместных предприятий все равно нет, а вопросы северокорейского экспорта будут, как и ранее, зависеть от того, насколько в рамках отношений КНР и США Пекин будет или не будет смотреть сквозь пальцы на некоторые явления. И сегодня приличная часть морепродуктов с маркировкой «Made in China» на самом деле производится в КНДР.
Лучше обратим внимание и на распространяющееся представление о том, что принимать санкции становится скорее ритуальным действием, а вот насколько они помогают решать проблему и не пора ли поискать иные варианты – отдельный вопрос.
К тому же, несмотря на поддержку санкций, оба соседа КНДР из числа постоянных членов СБ ООН, фактически выступили с «особым мнением». Так, постоянный представитель РФ Василий Небензя вроде бы призвал Северную Корею «свернуть ядерные программы и вернуться в режим нераспространения ДНЯО и контроля МАГАТЭ, а также присоединиться к конвенции по запрещению химического оружия». Однако в то же время Небензя отметил, что санкции против Северной Кореи не должны использоваться для «экономического удушения» страны, односторонние санкции в отношении КНДР «ущербны и незаконны», а «военные авантюры» вокруг КНДР могут обернуться «катастрофой для региональной стабильности».
Более того, российский дипломат открыто заявил, что денуклеаризация в Северной Корее проходит с трудом из-за того, что страна «ощущает угрозу» от наращивания сил в регионе другими странами, в том числе масштабных учений США и Южной Кореи и размещения в РК американской ПРО THAAD. В этом контексте «изоляция и давление должны уступить место диалогу и переговорам», потому что «ресурс санкционного давления после сегодняшней резолюции исчерпан», а «дополнительные ограничительные меры в отношении КНДР не могут быть самоцелью». В этом контексте Небензя довольно жестко прошелся по концепции односторонних санкций США и их союзников.
Некоторые заявления Небензя были открытыми инвективами, упакованными в дипломатическую обертку. Именно так стоит понимать очень важный для автора пассаж: «Хотели бы надеяться на искренность высказанных Госсекретарем США заверений о том, что США не ставят цель свержения действующего строя КНДР, насильственного объединения полуострова или военной интервенции в эту страну. Однако вызывает озабоченность, что предложенный нами пункт проекта резолюции, закрепляющий эти положения, не нашел поддержки у авторов». Сюда же прямое указание на то, что обвинения Пхеньяна в том, что он «поставляет компоненты ОМУ в руки негосударственных субъектов» бездоказательны и не должны упоминаться в документах ООН.
Китайский постпред при ООН Лю Цзеи высказался в похожем ключе: с одной стороны, он рекомендовал КНДР «прекратить действия, которые могут привести к эскалации» ситуации в регионе, с другой — раскритиковал развертывание THAAD , которое «не принесет решения проблемы ядерных испытаний и ракетных запусков».
Аналогичной была позиция министра иностранных дел КНР Ван И. 6 августа во время встречи со своим северокорейским коллегой в рамках регионального форума АСЕАН по безопасности в Маниле. Ван И изложил принципиальную позицию КНР по ядерной проблеме Корейского полуострова, подчеркнув, что наступает переломный момент, чтобы принять решение о возобновлении переговоров. Он призвал Пхеньян отказаться от действий, нарушающих резолюции Совета Безопасности ООН, а Вашингтон и Сеул — не обострять напряжённость в регионе. Все стороны должны сохранять сдержанность и сделать правильный выбор, осознавая ответственность перед народом своей страны и за мир в регионе.
Ранее, на встрече с главой МИД Великобритании Ван И призвал все заинтересованные стороны в положительном ключе рассмотреть предложение Пекина по сглаживанию напряженности на Корейском полуострове и поиску пути возвращения к диалогу. Речь идет об условиях отказа КНДР от ракетных и ядерных провокаций в обмен на прекращение южнокорейско-американских военных учений.
Таким образом, напряженность возросла, но это не решительный скачок, способный радикально изменить ситуацию. Сейчас скорее важен следующий ход, и автор очень надеется, что КНДР не решит поднять ставки в ответ, тем более что август – время очередных крупномасштабных американо-южнокорейских учений, когда градус заявлений традиционно повышается.
Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
