В Тайваньском проливе последний раз такое наблюдалось в 1995-1996 гг., то есть во время так называемого “Третьего тайваньского кризиса”, в ходе которого США и КНР оказались на грани прямого военного конфликта.
С тех пор расположенный здесь политический вулкан впал в спячку и напоминает иногда о своём существовании (относительно) не сильными толчками, которые можно заметить, если только постоянно наблюдать за ситуацией вокруг острова. При том что с позиций поддержания долгосрочной стратегической стабильности в АТР именно тайваньский вулкан обладает наиболее разрушительным потенциалом.
Последний раз он дал о себе знать в мае с. г. в период подготовки к проведению в конце того же месяца очередного ежегодного заседания высшего органа Всемирной организации здравоохранения, роль которого выполняет её Ассамблея.
Впервые за последние годы Пекин заблокировал участие (в качестве наблюдателя) тайваньской делегации в работе Ассамблеи. Являясь постоянным членом СБ ООН, КНР обладает такой возможностью, поскольку ВОЗ создан и действует под эгидой этой уважаемой международной организации.
Согласие Китая на допуск Тайваня к заседаниям предыдущих Ассамблей ВОЗ было не более чем жестом доброй воли в ответ на (более или менее) “правильное” тогда поведение Тайбэя в отношениях с “мейнлендом”. Ибо с 1971 г. в ООН присутствует только один “Китай”, а именно КНР, и никакой “Китайской республики” (как продолжает себя обозначать Тайвань) там нет.
Между тем степень упомянутой “правильности” резко упала после избрания в начале прошлого года на пост президента Тайваня лидера Демократической прогрессивной партии Цай Инвэнь. Новый тайваньский президент достаточно определённо взяла курс на позиционирование острова в качестве самостоятельного государства и, следовательно, на отказ от “принципа одного Китая”, который является ключевым во внешней политике КНР.
За прошедший год политическая сфера в отношениях “между берегами” Тайваньского пролива резко деградировала, что в конце концов и вылилось в блокирование КНР участия Тайваня в работе последней Ассамблеи ВОЗ. Из Пекина раздаются прозрачные намёки на возможность сокращения масштабов связей и в сфере экономики, формат которых выглядит исключительно выгодным для Тайваня.
Насколько можно понять, в КНР в целом с оптимизмом смотрят на перспективу “излечения от сепаратизма” строптивых островитян с помощью достаточно болезненной для них “иглотерапии”, элементом которой стал инцидент с ВОЗ.
В связи с этим китайская Global Times изобразила своё видение складывающейся вокруг Тайваня ситуации в виде красивой женщины восточного типа, сидящей за столом в тёмной комнате. Подперев ладошкой щёчку, она с грустью наблюдает за догорающей свечкой, которая, видимо, символизирует мечты о самостоятельном государстве “Тайвань”.
Однако едва ли эта трогательная картинка исчерпывающим образом отражает реальную ситуацию с положением Тайваня на международной арене. Не следует упускать из виду, что “Тайваньская проблема” де-факто не носит исключительно “внутрикитайский” характер, как об этом на официальном уровне говорят в Пекине.
Не вступая по данному вопросу в публичную полемику и выражая на словах уважение “принципа одного Китая”, де-факто в указанную проблематику вовлечены как главный геополитический оппонент КНР (то есть США), так и Япония, всё более определённо отбирающая у Австралии негласный статус “помощника регионального шерифа”.
Реальное же присутствие США (а теперь и Японии) в “Тайваньской проблеме” ничуть не меньше, чем в событиях на Корейском полуострове и в ЮКМ.
Хотя, после нашумевшего инцидента со звонком Цай Инвэнь только-что вступившему в должность Д. Трампу, от имени администрации нового американского президента Пекин и заверили в уважении “принципа одного Китая”, но никаких комментариев не последовало относительно действенности закона 1979 г., регламентирующего политику США относительно “Тайваньской проблемы”.
Между тем в КНР к этому закону относятся резко отрицательно и понятно почему. Достаточно сослаться на пункт 3 второго раздела документа. В указанном пункте выражается “ожидание мирного решения вопроса о будущем Тайваня”, что выглядит как очевидное предупреждение против китайских попыток использования силы в отношении острова.
Вопреки смыслу и духу так называемых “трёх коммюнике”, совместно принятых в разное время США и КНР, Вашингтон осуществляет в последние годы масштабные поставки Тайбэю американского “оборонительного” (якобы) оружия.
Однако и сам Тайвань, обладающий передовой промышленностью, разрабатывает вполне современные системы вооружений. При этом на острове не испытывают никаких иллюзий о соотношении сил в Тайваньском проливе. Непрерывно модернизируемый военный потенциал призван выполнить ограниченную задачу оказания сопротивления (гипотетическому) масштабному вторжению с материка вплоть до момента подхода “внешней” помощи.
Поэтому в ближайшие годы надежды на решение “Тайваньской проблемы” Пекин мог бы связывать только с благоприятным для него развитием политических процессов внутри самого Тайваня. Но и такая перспектива выглядит всё более сомнительной, что проявилось год назад в виде сокрушительного поражения на президентских выборах “прокитайского” (весьма условно) Гоминьдана.
На самом деле сегодняшний Гоминьдан имеет мало общего с одноименной партией не только времён Сунь Ятсена, но даже периода тридцатилетней давности. А её различия с ныне правящей ДПП в подходах к дальнейшей судьбе острова, а также отношениям с “мейнлендом” носят, скорее, тактический характер.
Если ДПП выступает за независимость острова почти “открытым текстом”, то Гоминьдан (устами предыдущего тайваньского президента Ма Инцзю), отдавая предпочтение развитию экономических связей с “мейнлэндом”, отодвигает решение политических аспектов двусторонних отношений на неопределённое будущее.
Но других (более или менее подходящих) политических партнёров на Тайване у Пекина просто нет и приходится поддерживать Гоминьдан. Сигналом о такой поддержке стало поздравление председателя КНР Си Цзиньпина нового лидера партии У Дуньи, избранного на этот пост 20 мая с. г.
Однако, судя по первым комментариям китайской и тайваньской прессы факта обмена посланиями Си Цзиньпина и У Дуньи, взгляды последнего на ключевой для Пекина вопрос тоже (как у Ма Инцзю) носят неопределённый характер. И это вполне понятно, поскольку Гоминьдан уже нередко рассматривается островитянами как “пекинская марионетка”.
Поэтому не может не возникнуть подозрение, что акции типа той, которая проведена в отношении Тайваня в связи с Ассамблеей ВОЗ, вряд ли поспособствуют укреплению на острове позиций Гоминьдана. Возможно, совсем даже наоборот.
Последнее означает, что перспектива мирного решения Пекином “Тайваньской проблемы” может оказаться призрачной. А это, в свою очередь, не есть хорошо для политической ситуации в АТР в целом.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
