Напомним, что речь идёт о строительстве транспортных (железнодорожных и автомобильных) маршрутов длиной почти 2500 км, которые пройдут по территории Пакистана и свяжут западные провинции КНР с портами на берегу Аравийского моря. Рядом с дорогами будут возводиться различного рода промышленные объекты.
Единые проекты, в рамках которых строятся транспортные и промышленные объекты, нередко обозначают термином “инфраструктурно-индустриальные коридоры”. Подобные экономические структуры создаются в той же Индии. Из них наиболее масштабным является “коридор Дели-Мумбаи” протяжённостью 1500 км.
Такие комплексные проекты являются базой решения проблем экономического развития тех (подавляющего большинства) стран, которые не относятся к так называемому “западному миру”. В этом плане очевидно, что для Исламабада намерение КНР выделить 46 млрд долл. на реализацию КПЭК может стать манной небесной.
Однако предлагая Пакистану данный проект, Китай отнюдь не занимается благотворительной деятельностью, а решает одну из собственных ключевых стратегических задач, которая обусловлена необходимостью получения надёжного выхода в зону Персидского залива и к восточному побережью Африки, минуя уязвимый Малаккский пролив.
И хотя в Пекине всячески подчёркивают исключительно экономические мотивы КПЭК, представляется несомненным, что начавшееся с весны с. г. претворение проекта в жизнь ещё более укрепит (квази)союзнические отношения Китая с Пакистаном.
Стратегические мотивы КПЭК сами по себе не могут не провоцировать в Индии негативных настроений. Они усиливаются тем, что половина будущего “коридора” пройдёт по тем административным единицам Пакистана, которые некогда входили в княжество Кашмир.
В результате нескольких индо-пакистанских войн бывшее княжество сегодня поделено приблизительно пополам и каждая из сторон претендует на полное владение его бывшей территорией. В Индии, видимо, полагают, что будущий “коридор” будет охраняться не только пакистанскими, но и китайскими войсками. Последнее сделает совсем призрачной перспективу гипотетического “воссоединения” Кашмира под индийским контролем.
Поэтому в Нью-Дели холодно относятся к неоднократным обращениям Исламабада и Пекина с предложением, “отбросив вражду” присоединиться к реализации КПЭК. Более того, из кругов высшего командования индийской армии стали раздаваться голоса о “реальности сценария войны на два фронта”.
8 января с. г. с таким заявлением выступил новый командующий сухопутными силами генерал-лейтенант Бипин Рават, лишь неделей ранее занявший этот пост в вооружённых силах Индии. Что такое “первый фронт”, в пояснениях не нуждается, а под “вторым фронтом” явно подразумевается так называемая “Линия фактического контроля”, ныне разделяющая Индию и КНР на протяжении свыше 4 тыс. км.
В комментариях индийских СМИ по поводу данного высказывания обращают на себя два момента. Во-первых, в его мотивации выделяется как раз начало реализации проекта КПЭК, а также давно ведущиеся работы по созданию транспортной инфраструктуры в зонах китайского Тибета, примыкающих к границе с Индией. Упоминается и фактор развития связей КНР с такими соседними с Индией странами, как Бангладеш, Непал и Бутан.
Во-вторых, в качестве потенциала индийского реагирования на сценарий “двух фронтов” отмечаются (среди прочего) межконтинентальные ракеты с ядерными боеголовками Agni-V (проходящие сейчас испытания), а также формирующийся корпус горных стрелков численностью около 100 тыс. человек.
Тем не менее 5 мая тот же генерал Б. Рават, отметив недостаточность как располагаемого собственного военного потенциала, так и выделяемых государством ресурсов на его развитие, указал на необходимость формирования союзнических связей с такими странами региона, как Иран, Ирак и Афганистан.
Непосредственным поводом для последнего заявления командующего сухопутными силам Индии послужил очередной инцидент на “Линии прекращения огня” (ЛПО) с Пакистаном, случившийся 1 мая как раз на территории бывшего Кашмира. По утверждению индийской стороны, пакистанский спецназ, проникнув на 250 метрах за ЛПО, устроил засаду, убил индийского офицера и изуродовал его труп.
Напомним, что в прошлом году Индия и Пакистан (ядерные державы де-факто) дважды были на грани войны из-за схожих инцидентов в районе ЛПО на территории бывшего Кашмира. Что вполне вписывается в давно сложившуюся общую картину террористических актов и перестрелок между регулярными частями обеих армий, которые происходят здесь в последние десятилетия по нескольку раз в год.
Такая обстановка в районе ЛПО никак не способствует положительной реакции Индии на призывы Исламабада и Пекина присоединиться к реализации КПЭК. Кроме того, согласие на подобные предложения означало бы, что Индия де-факто признаёт в отношениях с Пакистаном сложившуюся к настоящему времени ситуацию в территориальном вопросе. И, следовательно, ЛПО придётся зафиксировать в качестве международно признанной границы.
Впрочем, далеко не очевидно, что и Пакистан согласится с таким решением территориального спора с Индией. Ибо в Исламабаде считают, что Нью-Дели не принимает во внимание интересы населения индийского штата Джамму и Кашмир, от 70 до 100% населения которого (по разным округам) исповедуют ислам.
Всё это позволяет сделать вывод о полной бесперспективности попыток вовлечь Индию в КПЭК, несмотря на очевидные экономические выгоды для неё от участия в этом проекте.
Есть в реальной жизни трудно уловимое “нечто”, которое не позволяет сводить (по крайней мере, полностью) её содержание к проблематике “хлеба”. В сфере межгосударственных отношений это “нечто” обозначается термином “политические интересы”, которые тесно переплетены с “хлебными” аспектами функционирования государств, но с ними не тождественны.
Политика определяет выбор Индией собственного пути решения проблемы (не менее важной, чем для КНР) укрепления позиций в зоне, прилегающей к Персидскому заливу.
Важным этапом на этом пути оказался трёхсторонний саммит с участием лидеров Индии, Ирана и Афганистана, состоявшийся в мае 2016 г. в Тегеране. Едва ли не основным его итогом стало выделение Индией кредита в 500 млн долл. на реконструкцию порта и сопутствующей инфраструктуры в иранском посёлке Чабахар.
Обратим внимание на то, что Чабахар расположен на берегу того же Аравийского моря, куда направляется КПЭК, и всего в 150 км от пакистанского порта Гвадар, который является конечным пунктом этого “коридора”.
Особое удовлетворение проект модернизации Чабахара вызвал в Афганистане, у которого давние счёты с “братским” Пакистаном. Наконец-то Кабул получит возможность, минуя Пакистан, выходить в Индийский океан через территорию вполне дружественного Ирана и установить связи (с не менее дружественной) Индией.
В заключение напомним, что КПЭК рассматривается в Китае в качестве одной из важнейших частей амбициозной концепции возрождения “Великого шёлкового пути”. Между тем настороженное отношение Нью-Дели к проекту КПЭК объясняет отсутствие премьер-министра Индии Н. Моди на пекинском форуме, посвящённого теме реализации ВШП.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
