Но банальность подобного рода оборотов не может отменить того несомненного факта, что они применимы к наступившему 2017 г. Возможно, как никогда ранее за последние два-три десятилетия.
Уже в этом году может проясниться облик той новой глобальной игры, который методом проб и ошибок начал формироваться сразу после окончания холодной войны. Его первая и главная особенность обусловлена смещением в АТР большей части игрового стола, в течение столетий располагавшегося в Евро-Атлантике.
Среди нескольких свидетельств указанного необратимого процесса можно указать на уже очевидную для всех (за редким исключением) никчёмность НАТО и его гражданского филиала ЕС – двух бронтозавров периода холодной войны. Которые обречены на вымирание, несмотря на отчаянные усилия последних двух-трёх лет по продолжению их никому (за исключением некоторых восточноевропейс
В новой глобальной игре, которая теперь разворачивается в АТР, определяются и новые главные участники. Вернее, один из них относится к “прежним”. Речь идёт о США, роль которых на мировой арене, однако, подвергнется резким изменениям уже в текущем году. В этом плане избрание Дональда Трампа на пост президента США (внешне выглядевшее как цепь нелепых случайностей и “конспирологичес
Двумя другими основными участниками становятся Китай и Япония. Причём проблемы обоих в наступившем году будут существенным образом определяться сохраняющейся неясностью относительно глубины и направлений трансформации внешней политики США, то есть главного оппонента для первого и ключевого союзника для второй.
В Китае поискам ответов на разнообразные вызовы внутреннего и внешнего плана будет посвящён предстоящий 19 съезд КПК, проведение которого намечено на вторую половину 2017 г. Это мероприятие может стать знаковым событием в процессе развития собственно КНР и ситуации в АТР в целом.
Что касается Японии, то начавшийся год также может оказаться этапным в давно наметившейся “нормализации” страны. Основным признаком японской “ненормальности” (при условности самой этой категории во всё более безумном мире) остаётся ст. 9 национальной Конституции. В этой статье постулируется, во-первых, отказ “навсегда” от использования военной силы в ходе решения возникающих внешнеполитическ
Впрочем, второй постулат уже смотрится как анахронизм, ибо по факту Япония давно обладает одним из самых мощных в мире инструментов вооружённой борьбы, который, правда, называется “Японскими силами самообороны”. Так что вполне вероятная ликвидация второго постулата ст. 9 длительным следствием будет иметь лишь переименование нынешних ЯССО в то, чем они и являются, то есть в “Вооружённые силы”.
Как показывают соцопросы, население страны в основном готово привести в соответствие с реалиями название де-факто уже имеющихся ВС. Не готово оно (пока) к другому – к выполнению всего того круга задач, которые возлагаются на ВС “нормального” государства. Например, если последнее находится в союзе с неким другим не менее “нормальным” государством, то это значит, что каждое из них готово оказать (при определённых обстоятельствах) вооружённую помощь союзнику.
А вот это-то делает практически невозможным для Японии первый постулат ст. 9. Если США в рамках двустороннего Договора 1960 г. накрывают Японию “ядерным зонтиком безопасности”, то вполне дееспособные японские ВМС не имеют права защитить американский караван (например, с продовольствием)
И хотя принятый осенью 2015 г. новый пакет законодательных актов в сфере обороны в некоторой степени приоткрывает путь к выравниванию обязательств в американо-японск
Хотя у истоков упомянутых “перекосов” были вполне рациональные и обоюдовыгодные для сторон мотивы, но нынешних американцев они давно не интересуют. Само их наличие провоцирует недовольство населения США, что в конце концов и послужило победе Д. Трампа на прошедших президентских выборах.
Курс японской политической элиты на полный отказ от каких-либо запретов в сфере обороны обусловлен (наряду с фактором всестороннего роста Китая) объективной необходимостью сохранения союза с США. Что уже вряд ли возможно без (хотя бы относительного) выравнивания в нём обязательств сторон. Для премьер-министра Синдзо Абэ пересмотр послевоенной Конституции вообще является главной целью всей его политической карьеры.
Стремясь преодолеть сопротивление японцев процессу полной “нормализации” страны, правительство начало с середины прошлого года разыгрывать карту “патриотизма”, прозрачно намекая, что ныне действующая Конституция фактически была написана группой юристов из оккупационной администрации генерала Д. Макартура.
Пока не действует. Японцев, в общем, устраивает послевоенное статус-кво, независимо от того, кто сочинил его конституционную базу. Однако это только укрепляет решимость С. Абэ добиться поставленной цели, о чём свидетельствует его выступление 4 января с. г. в ходе посещения главного синтоистского храма в Исэ.
Напомнив, что в наступившем году исполнится 70 лет с момента принятия ныне действующей Конституции, С. Абэ призвал, “изучив уроки прошлого, приступить к новому национальному строительству на последующие 70 лет”.
Обороты “новое национальное строительство” и “собственная ответственность перед предстоящими вызовами” с несомненностью отсылают к заявлениям некоторых членов его кабинета (в частности, министра обороны Томоми Инады) о необходимости принятия “своей” Конституции.
В настоящее время правящая Либерально-демок
Однако её инициаторов поджидает “засада” на заключительном этапе указанной процедуры, когда потребуется получить пусть и простое, но всё же большинство на всенародном референдуме. Японское общество, повторим, пока не готово отказаться от достаточно комфортного пребывания во внешнеполитическ
Без поддержки оппозиционных партий перспектива преодоления даже пассивного сопротивления обывателя представляется сомнительной. Поэтому ЛДП призывает оппозиционеров хотя бы к началу обсуждения необходимости и содержания поправок. Оппоненты вроде бы не против “поговорить” на эту тему, но совершенно определённо не поддержат проект отмены (по крайней мере) первого постулата ст. 9.
С позиций перспектив прохождения конституционных поправок “благоприятному” изменению общественного настроения могло бы поспособствовать одновременное воздействие факторов дальнейшего ухудшения отношений с Китаем и перехода Д. Трампа к делу от (предвыборных) слов “неоизоляционист
И если с первым фактором всё выглядит более или менее “благополучно” (то есть сколько-нибудь заметных просветов в японо-китайских отношениях, увы, не просматривается)
Во всяком случае (и “по некоторым сведениям”) номинированный Д. Трампом на должность нового американского посла Уильям Хэгерти прибудет в Токио с крайне ожидаемой японской элитой характеристикой: “незаменим в деле укрепления японо-американск
Как говорится, услышаны молитвы японского премьера, возносимые Д. Трампу непосредственно, а также через действующего пока президента США.
Пока трудно сказать, как конкретная реализация обозначенных выше внешних по отношению к Японии тенденций повлияет на планы нынешнего руководства сделать 2017 г. этапным в деле “нормализации” страны. Но о том, что Япония находится на пороге радикальных изменений, свидетельствует ещё один весьма знаменательный сигнал, посланный в августе 2016 г. стране императором Акихито, заявившем о желании уйти в отставку “по состоянию здоровья”.
Однако всё, что сопровождает указанное (абсолютно исключительное в японской истории) заявление, заслуживает отдельного рассмотрения.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихооке
