К очередному обострению вокруг храма Ясукуни

29 декабря 2016 г. правительство РК выразило жёсткий протест японским властям по поводу посещения главой оборонного ведомства Японии Томоми Инада синтоистского храма Ясукуни в Токио. Возмущение вызвал не только сам факт визита, но и фраза министра о том, что во время посещения храма Томоми Инада сказала, что «любое государство может почтить память отдавших свою жизнь ради родной страны».

Как отмечается в заявлении МИД РК, официальный Сеул «не может не сожалеть в связи с тем, что одна из ключевых политических фигур Японии посетила храм Ясукуни, который прославляет колониализм и агрессию, и в котором почитают военных преступников». Далее в документе было отмечено, что «Япония может восстановить доверие и уважение к себе со стороны соседних стран и мирового сообщества лишь в том случае, если японские лидеры смогут трактовать историю в верном ключе, пересмотрят свои действия и искренне покаются» за преступления прошлого. С аналогичным осуждением выступило министерство обороны РК, а советник-посланник посольства Японии в Сеуле был вызван в южнокорейский МИД, где ему вручили официальный протест.

Итак, у нас очередной виток «храмового обострения», и это повод пояснить, почему оно длится так долго и проходит так болезненно. Храм Ясукуни построен еще в 1869 году, по завершении гражданской войны и реставрации Мэйдзи, и когда император Муцухито посетил его в 1874 году, то сочинил следующие строки: “Пусть имена тех, кто отдал свои жизни за нашу страну, будут всегда помнить в этом храме в Мусасино». В 1879 году храм получил название «Ясукуни», что обозначает «мирная страна», «умиротворение в государстве».

Соответственно, хотя и в российской, и корейской прессе он бывает позиционирован как место захоронения японских военных преступников, и люди невежественные полагают, что он только им и посвящен, в действительности он являет собой своего рода мемориал памяти всех, кто погиб в целом ряде войн – и гражданской, и русско-японской, и обеих мировых. При этом внутри храма нет специального разделения, при котором для жертв каждой войны или каждой особой группы есть свое место поклонения, так что в массовом сознании японцев он занимает нишу, даже большую, чем московский «Вечный огонь».

С укреплением японского милитаризма храм до 1945 г. стал главным храмом «государственного синтоизма», но после 1945 г. храм стал частным, и это тоже важно с точки зрения отношения церкви и государства. Согласно ст. 20 Конституции Японии 1947 года, «Свобода религии гарантируется для всех. Ни одна из религиозных организаций не должна получать от государства никаких привилегий и не может пользоваться политической властью», при этом «…никто не может принуждаться к участию в каких-либо религиозных актах, празднествах, церемониях или обрядах…». Таким образом, государство не имеет права вмешиваться во внутренние дела синтоистских храмов, в том числе и Ясукуни. С одной стороны, это значит, что Ясукуни не является государственным мемориалом (в отличие от, скажем, южнокорейского Музея борьбы за независимость) и действия его администрации могут не совпадать с курсом государства. С другой – по той же причине государство не может повлиять на включение/исключение тех или иных имён из списка почитаемых в храме. С третьей – визит политического деятеля в любой храм – дело добровольное и должно бы восприниматься как поступок частного лица.

17 октября 1978 г. по инициативе Общественного Совета, управляющего храмом, в списки поминаемых внесли тех, кто был казнен по решению Токийского процесса как военные преступники класса «А» (те, кто совершил «преступления против мира»). Формально это можно было сделать, поскольку казненные были участниками войны, однако многим это решение показалось спорным, поскольку значительная часть казненных была действительно виновна в многочисленных военных преступлениях. Даже император Хирохито выразил неудовольствие решением Общественного Совета и перестал посещать храм, который с этого времени начал восприниматься как «приют реваншистов», поскольку визит туда публичного политика стал восприниматься как поклонение в первую очередь именно этим преступникам.

В 1980 г. в храм приехал премьер-министр Ясухиро Накасоне, специально отметивший, что его визит является данью погибшим за родину. Не менее скандальными были и визиты в Ясукуни премьера Дзюнъитиро Коидзуми в начале 2000-х годов: Коидзуми посещал храм ежегодно, причем каждый визит сопровождался мониторингом общественного мнения в стране и за рубежом, и если заграница выказывала однозначное осуждение, внутри Японии Коидзуми набирал рейтинг как популист.

В результате РК и другие страны Азии решительно выступают против визитов японских официальных лиц в храм Ясукуни, воспринимая их как оскорбление памяти своих граждан, погибших в период японской агрессии в первой XX века, хотя, заметим, там почитают память и 20 тысяч этнических корейцев, служивших в японской армии. Соответственно, посещение или непосещение храма воспринимается «снаружи» как маркер заигрывания того или иного политика с реваншистскими идеями, и, например, нынешний премьер-министр Синдзо Абэ с конца 2013 г. уже три года лично не посещает его, лишь направляя в храм ритуальные подношения.

Что же касается Томоми Инада, которая была назначена на должность министра обороны 3 августа 2016 г., то, являясь представителем “ястребиного” крыла ЛДП, ранее она неизменно посещала храм, но, заняв высокую государственную должность, до этого времени ограничивалась отправкой подношений.

Таким образом, возобновление паломничества японских высших должностных лиц в храм Ясукуни воспринимается свидетельством отсутствия раскаяния в военных преступлениях Второй мировой войны и курса на ремилитаризацию Японии, а само место иногда привлекает желающих его уничтожить. Можно вспомнить громкое дело южнокорейского террориста (будем называть вещи своими именами), который пытался взорвать храм Ясукуни, но получилось только с мужским туалетом при нем.

Но для общественного мнения Японии, где страницы прошлого давно перевернуты, и молодое поколение отнюдь не считает себя наследниками империи первой половины ХХ века, посещение храма воспринимается как дань павшим вообще, а не как восхваление конкретной группы. Более того, корейские истерики по этому поводу все более видятся попыткой лишний раз осудить Японию, поставить её на место, проявить свой национализм и выдвинуть дополнительные претензии: ходят японские политики в храм или нет, на решение проблемы исторических противоречий это не влияет.

С чем связаны эти претензии и отчего с точки зрения международных наблюдателей они не всегда соразмерны, мы поговорим в следующем материале на эту тему.

Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».