Скандал вокруг Пак Кын Хе и Чхве Сун Силь: потенциальное разъяснение странностей

Наблюдая за очередным раундом корейской фракционной борьбы, автору постоянно казалось, что какой-то элемент головоломки ускользает от него, и потому он никак не может выстроить логическую и непротиворечивую версию происходящего. Однако внезапное исчезновение советника У Бён У и необходимость внимательно изучить его биографию, оказалось тем самым элементом, который позволил выстроить гипотезу относительно той цепочки интриг, которая привела к импичменту президента.

Напомним, бывший глава администрации президента исчез, и ему не могут вручить повестку на слушания в комиссию по расследованию. В изначальном «Сунсильгейте» советник У при этом не фигурировал и трясти его начали после того, как не найдя явного компромата на президента в окружении Чхве, следствие принялось трясти всех, кто когда-либо был связан с Пак Кын Хе. При этом, по словам некоторых респондентов автора, У имел очень большое влияние и власть, многие от него зависели или боялись.

Начнем с того, что Пак Кын Хе человек очень интровертный, и одной из ее особенностей было то, что, создавая ближний круг из доверенных людей, она доверяла им настолько, что переставала их проверять. Вероятно полагая, что люди, которые долго работают с ней и когда-то ей всерьез помогали, не будут играть в какие-то собственные игры у нее за спиной.

Как показывает опыт автора в изучении бюрократии, это далеко не так. Даже в конторах меньшего значения, «короля могут играть придворные», а секретарша – управлять решениями босса, избирательно снабжая его информацией. Опять же, когда помощник первого лица говорит, что «Мадам сказала дать денег», мало кто будет перепроверять, действительно ли руководитель отдал подобные указания.

Затем, мы привыкли полагать, что первое лицо всегда получает информацию точно и в срок, а его свита состоит из лиц, ему лояльных. Но как назвать ситуацию, когда один помощник использует свой статус для лоббизма, а другой хранит на телефоне записи конфиденциальных указаний первого лица на случай, если ему понадобится компромат?

Таким образом, мы не можем исключить ситуацию, при которой Пак Кын Хе во многом была «отделена от мира» и зависела от информации, которую ей поставляли помощники. Хотя это не снимает с нее символической ответственности за происходящее в стране (идеальное первое лицо, увы, не должно безоговорочно доверять людям), это объясняет целый ряд странностей, почему президент не приняла вовремя мер. А ответ прост – потому что ей об этом не доложили.

Вот неожиданное подтверждение этого тезиса. Критикующие Пак Кын Хе за бездействие при трагедии парома «Севоль» любят упоминать, что когда совещание с ее участием наконец состоялось, она будто бы сказала что-то вроде: «Почему дети утонули, если на них были спасательные жилеты? Что, было так трудно их спасти?». Для разгоряченных масс это выглядит почти как приписанная Марии-Антуанетте фраза «Если у них нет хлеба, пусть едят пирожные», но на самом деле ситуация тоньше.

Если представить себе морскую катастрофу «по умолчанию», то, скорее всего, перед глазами возникнет тонущий корабль и пассажиры, которые попрыгали в воду, ожидая помощи. В этой ситуации вопрос о том, почему люди в спасательных жилетах утонули, вполне логичен. Но катастрофа парома «Севоль» была другой. Вследствие предательства капитана и нерасторопности спасателей, подавляющее большинство детей осталось в каютах, не смогли покинуть корабль и утонули вместе с ним. Если бы президенту было доложено об этом обстоятельстве трагедии, она, как человек с инженерным образованием, вряд ли бы задала этот глупый вопрос. Значит, о трагедии Пак Кын Хе сообщили лишь в общих чертах, не поставив ее в известность о тех деталях катастрофы, которые унесли так много детских жизней.

Кроме этого надо помнить, что по ряду причин еще в самый разгар поисково-спасательной операции по центральным каналам уже было объявлено, что она благополучно закончилась и все дети спасены. Увы, логично сделать вывод, что именно это и доложили президенту. Как, от кого и откуда она могла узнать, что на самом деле все иначе, и что надо бросать все и ехать руководить на месте?

Кстати, многие ошибки американской военной администрации в Южной Корее 1945-48 гг. тоже были связаны с тем, что, не зная ни корейского языка, ни корейской специфики, офицеры США попали в зависимость от своих переводчиков, которые, как правило, принадлежали к бывшим коллаборационистам, отчего поставляемая ими информация о положении в стране была более чем превратной.

И раз уж мы углубились в историю, стоит отметить, что фракционная борьба может быть названа главным корейским национальным спортом. История страны, увы, пестрит примерами того, как большое и важное дело катилось кувырком потому, что вместо того, чтобы идти в ногу, его участники в основном пытались подставить ножки друг другу. Так, например, было с корейской компартией в 1925 и 1928 гг., когда в итоге ее просто выгнали из Коминтерна после того, как за три года там сменилось четыре центральных комитета и одна фракция просто выдавала другую японцам.

Сочетание этого с вышеуказанным дает то, что ближний круг первого лица может включать несколько подобных любимчиков, которые могут жестко конкурировать за «доступ к телу», оттирая конкурентов и рассказывая про них гадости. Нечто подобное, похоже, случилось и в нашей истории. Понятно, что и Чхве Сун Силь и Ю Бен У, вполне вероятно, были вовлечены в некие коррупционные схемы, занимаясь лоббизмом и конвертируя свой статус в выгодные им проекты. Однако, незадолго до сунсильгейта, в августе 2016 г. Ю был уволен со своего поста. То ли постаралась Чхве, то ли всплыл компромат, связанный со спекуляцией земельными участками, то ли одно наложилось на другое.

Пак Кын Хе повела себя как дочь своего отца, который гонял коррупционеров, несмотря на чины и звания. Даже его правая рука Ким Чон Пхиль несколько раз удалялся из политики после очередного связанного с ним коррупционного скандала. Поэтому когда У начали «раскручивать», она не стала его защищать, а уволила.

И вот опальный советник, оставаясь очень влиятельным лицом, замышляет месть, ответив на разоблачение разоблачением. В окружении президента у него хватает доверенных людей, которые могут взять совершенно реальные доказательства вмешательства Чхве Сун Силь в политические дела, создать идеальную улику в виде планшета, положить его в нужном месте и сдать это место прикормленным СМИ. Так как эту тему уже поднимают оппозиционеры, журналисты с радостью сделают из этого скандал, к каковому подключатся все нелюбители Пак, после чего она будет вынуждена отделаться от скомпрометировавшей ее подруги.

Здесь надо помнить, что между прокуратурой, с одной стороны и разведкой и Администрацией Президента, с другой идет давняя и жесткая война. Те, кто внимательно читал тексты автора, помнят, как прокуратура пыталась посадить руководителя разведслужбы за вмешательство в выборы и коррупционную деятельность, однако разведка и связанные с ней чиновники из АП пустили встречный пал. У генерального прокурора обнаружился незаконнорожденный сын, о котором он заботился, после чего тот был вынужден оставить свой пост. А через некоторое время, когда консервативное наступление окончательно совершилось, то не только кандидат от консерваторов Хван Гё Ан стал премьер-министром, но и глава разведслужбы был оправдан. Так что прокурорские безусловно ухватились за возможность «вернуть должок» и не пытаться задаваться вопросом о том, этично ли подшивать к делу улики, добытые незаконным путем и имеющие определенную вероятность сфабрикованности.

Проблема оказалась в ином. У рассчитывал на ветер, который сдует его недругов, а получил тайфун, разметавший всё и вся, потому что информационным поводом такой мощи действительно воспользовались все недруги Пак, как левые, так и правые. При этом в их руках оказалась практически вся пресса, — левые СМИ не любили Пак никогда, а основной пакет ведущих газет консервативной направленности, в том числе англоязычных, контролировался не сторонниками Пак Кын Хе, и наезжать на их было бы слишком рискованно даже для президента.

Если аудитория помнит историю, связанную с тем, как японский журналист Тацуя Като запустил слух о том, что во время катастрофы «Севоля» Пак Кын Хе была на любовном свидании, и чуть не получил за это тюремный срок, то вспомним и то, что ссылался Като на «Чосон ильбо», против которой, в отличие от японца, никто никаких обвинений не выдвигал.

Так СМИ бросили спичку, при том что недовольство президентом было и копилось долго, а затем активно разжигали страсти. И поскольку все телеканалы и газеты были по одну сторону баррикады, вывести на улицы сотни тысяч не было проблемой.

В результате скандал вокруг Пак и Чхве очень быстро приобрел общенациональный размах, поскольку позволил официально выплеснуть все напряжение и всю ту неприязнь, которую имели к Пак разные элементы общества за совершенно разные и часто взаимоисключающие вещи. Объединяться против всегда проще, чем объединяться за.

И тут надо понимать, что профанное понимание интриги базируется на двух, на самом деле не вполне верных постулатах. Первый говорит о том, что инициатор интриги является ее наибольшим выгодоприобретателем. Второй – о том, что «хитрый план от начала и до конца находится под контролем того, кто его придумал». Увы, чем сложнее и изощреннее «многоходовочка», тем больше вероятность того, что на каком-то этапе «что-то пойдет не так» и ситуация выйдет из-под контроля – в том числе за счет того, что волну попытаются оседлать и извлечь из нее максимум выгоды не только тот, кто изначально ее погнал. В результате то, что, возможно, задумывалось, как локальная интрига, привело к импичменту президента и расколу в правом лагере.

Будь правящая партия едина, ее возможностей хватило бы на то, чтобы подозрения остались «беспочвенными подозрениями, муссируемыми оппозицией». Однако после того, как планшет был вброшен, а Пак Кын Хе честно признала, что, да, правка имела место, лавина благополучно покатилась с горы, подкрепляемая новым и новым компроматом, который опять-таки вбрасывался представителями не левого, а правого лагеря. А потом соображения фракционной выгоды возобладали и при голосовании за импичмент.

В итоге правые сыграли скорее себе в убыток, а левые получили развитие успеха и возможность на этой волне дотянуться до всех «приспешников Пак», поскольку на фоне заявлений ее юристов о недостаточной доказательной базе импичмента им надо-таки найти хоть что-то, указывающее на причастность президента к коррупционным схемам. Не с Чхве, так с кем-то еще. Но – реальные доказательства, а не «обоснованные подозрения», читай, слухи.

У, скорее всего, совершенно не ожидал, что слитый им компромат будет иметь настолько сногсшибательные последствия и его это тоже заденет. Но сейчас он все-таки дает показания, и расспрашивают его во многом о том, не был ли он (или кто-то из его родственников или клиентов) связан с Чхве.

Конечно, это «рабочая версия» с некоторым налетом конспирологии, но автор представляет ее на суд аудитории памятуя, как часто там, где искали сложные интриги, обнаруживались глупость и разгильдяйство. Да и вообще, желающий разобраться в этой истории должен понимать и особенности корейского фракционизма, и некоторые базовые принципы «интригологии».

Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».