EN|FR|RU
Социальные сети:

Мьянма в региональной политической игре

Владимир Терехов, 19 октября

3783087 октября с.г. постановлением президента США Барака Обамы были сняты последние ограничительные санкции на финансово-экономические операции с Мьянмой.

На фоне бурных событий на Ближнем Востоке этот акт уходящего американского президента кажется не стоящим не только обсуждения, но и просто упоминания. Тем более что далеко не все читатели, видимо, знают, что нынешняя Мьянма относительно недавно была более известна под названием “Бирма”.

Между тем упомянутый акт представляется крайне примечательным в череде событий, сопровождающих процесс развития новой глобальной политической игры, центр тяжести которой смещается в Юго-Восточную Азию, где и располагается Мьянма.

Именно под ковром Мьянмы (то есть относительно мало заметным образом) происходит наиболее ожесточённая за последние 25 лет схватка двух главных мировых бульдогов, то есть США и Китая. Причём с позиций исторического процесса её мотивы, а также цели основных участников абсолютно понятны и вполне традиционны.

Сам же факт окончательного снятия американских санкций в отношении Мьянмы обозначает некоторый (отнюдь не окончательный) итог упомянутой выше схватки.

Мьянма богата разнообразными природными ресурсами и уже поэтому могла бы стать предметом повышенного внешнего внимания. Однако главная причина ожесточённой борьбы за контроль над этой страной обусловлена её географическим положением, которое в условиях развивающегося американо-китайского противостояния приобретает стратегическую значимость.

Поддерживая длительное время дружественные отношения с руководством Мьянмы, пришедшим к власти после очередного военного переворота 1988 г., Пекин решал одну из своих ключевых внешнеполитических проблем, которая обусловлена жизненной необходимостью гарантированного выхода в регион Индийского океана и доступа к африканскому континенту, а также к зоне Персидского залива. Абсолютный же контроль геополитическим оппонентом морского маршрута такого выхода, проходящего через Южно-Китайское море и Малаккский пролив, не оставлял КНР ничего иного, как осуществить его по суше, то есть через Мьянму. Чем Пекин и занимался с начала 90-х годов, развивая разносторонние отношения с этой страной, оказавшейся де-факто в изоляции, организованной “цивилизованным миром”. Поводом для этого послужил отказ военных, только что покончивших с хаосом в стране, наблюдать со стороны за его очередной (и, видимо, неизбежной) вспышкой, которая могла возникнуть после победы на выборах 1990 г. Народной лиги за демократию (НЛД).

Именно тогда и были введены американские экономические санкции в отношении страны, “попирающей общепризнанные демократические нормы”. Тогда же на мьянмском политическом небосклоне засияла и новая звезда в лице Аун Сан Су Чжи – дочери национального героя Бирмы генерала Аун Сана, стоявшего у истоков НЛД.

В борьбе с неугодным местным режимом (и косвенно с новым геополитическим оппонентом, каковым становился быстро развивающийся Китай) США прибегли к отработанной технологии (крайне простой, но хорошо себя зарекомендовавшей, например, в случае с СССР) формирования в стране – цели атаки икон “демократии и общечеловеческих ценностей”. Для этого, в частности, в очередной раз был привлечён (к тому времени уже вполне одиозный) Нобелевский комитет мира, удостоивший в 1991 г. звания лауреата мьянмскую “диссидентку”, ранее заключённую под домашний арест. Как оказалось, многолетний.

Только отмеченными двумя фактами своего существования, ничего конкретно не предпринимая, госпожа Су Чжи с этого момента начала исправно исполнять роль, отведенную ей заморским режиссёром.

Под грузом накапливающихся к концу прошлого десятилетия проблем внутреннего и внешнего плана генералы, видимо, решили: “Пусть теперь попробуют порулить эти”. При этом контролирующий “взгляд из-за спины” они всё же за собой сохранили соответствующими конституционными поправками 2008 г.

В ноябре 2010 г. проводятся, наконец, всеобщие парламентские выборы и формируются гражданские органы власти, которым военные выразили формальную лояльность. Под ликование “мирового сообщества” Аун Сан Су Чжи была освобождена от домашнего ареста, но пост президента страны на выборах 2016 г. занять не смогла в силу некоторых ограничений формального плана. На эту должность был избран Тхин Чжо, известный только тем, что был школьным товарищем Аун Сан Су Чжи.

К чести последней следует отметить, что являясь фактическим лидером страны, она, во-первых, не заразилась “звёздной болезнью” и, во-вторых, проявила качества вполне трезвого и ответственного политика, принимающего во внимание реалии внутреннего и внешнего плана.

Из вторых важнейшей (и неустранимой) является соседство с Китаем, то есть со второй мировой державой, с которой совсем не обязательно ссориться. Тем более что из Пекина последовали отчётливые сигналы о готовности продолжать плодотворное двустороннее сотрудничество.

И первый государственный визит, имеющий всегда знаковый характер для нового политика, она совершила именно в КНР и только затем отправилась в США. Собственно, снятие в начале октября остававшихся американских санкций стало весомым практическим итогом её поездки в Вашингтон.

Новое руководство Мьянмы демонстрирует готовность балансировать в поле сил, формируемых ведущими мировыми игроками. Если последние не слишком “заиграются”, доведя обстановку в регионе до опасного обострения, то такая политика может быть весьма продуктивной для относительно небольшой отсталой страны, каковой сегодня является Мьянма.

В отношении неё бывший помощник Хиллари Клинтон на посту Госсекретаря США Курт Кэмпбелл, отвечавший в период 2009-2013 гг. за американскую политику в АТР, в своё время использовал определение “тигрёнок”. В этом определении содержался явный намёк на четвёрку “азиатских тигров” (Южную Корею, Тайвань, Гонконг и Сингапур), добившихся впечатляющих экономических успехов.

Отвлекаясь от проблем социального, этнического и религиозного плана, но, напротив, принимая во внимание огромные природные богатства Мьянмы, такую перспективу можно было бы прогнозировать.

При этом главным фактором неопределённости остаётся неясность дальнейшего развития американо-китайских отношений. Существенным образом на них может повлиять тот или иной исход предстоящих президентских выборов в США.

Кстати, пост Госсекретаря в будущей американской администрации мог бы занять тот же К. Кэмпбелл, немало сделавший для политического успеха США в Мьянме. Чему могла бы послужить не только его недавняя служба во внешнеполитическом ведомстве США, но и главным образом общий рост значимости АТР в американской внешней политике. А “плавать” в водах этого региона К. Кэмпбеллу не привыкать.

Ещё один важный фактор, вносящий существенный вклад в неопределённость каких-либо прогнозных оценок относительно будущего Мьянмы, связан со становлением Индии и Японии в качестве новых политических игроков регионального и мирового масштабов. Обе эти державы проявляют растущий интерес к процессам, происходящим в ЮВА в целом и в Мьянме, в частности. Причём в мотивах Индии подобного интереса можно усмотреть всё более заметную оценку индийской военно-политической элитой своей страны в качестве наследницы “Британской Индии”, во времена которой нынешние Мьянма и Пакистан являлись составной частью некогда единого государства, управляемого представителем британской короны.

Кроме того, Мьянма оказывается той первой страной, в которую упирается давно сформировавшийся “взгляд на Восток” индийской внешней политики.

Станет ли Мьянма новым “азиатским тигром”, или ей уготована судьба Афганистана, за контроль над которым мировые игроки (сменяя друг друга) ведут борьбу уже свыше 200 лет? Ответ на этот вопрос зависит от дальнейшего развития новой глобальной игры с новым же составом основных участников.

Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».