Похоже, что реальной программы и разработанного комплекса действий у южнокорейских дипломатов сегодня нет и не было. Даже процесс доверия в начале правления Пак Кын Хе предполагал странную трехчастную схему:
- развитие обменов и сотрудничества, укрепляющих взаимное доверие (здесь более или менее понятно, что и как надо делать, и этот шаг был относительно расписан;
- «систематизация доверия» (и здесь начинались общие слова и никакой конкретики);
- Внезапно уже объединение, а как происходит переход от второго к третьему – не раскрыто совсем.
Но даже этот процесс в современной ситуации заменяется на тезис о том, что сначала Северная Корея должна денуклеаризовать
В такой ситуации автору хотелось бы пофантазировать над тем, какой стратегии мог бы придерживаться южнокорейский лидер, если бы он действительно хотел поглощения Северной Кореи в краткосрочной или среднесрочной перспективе, не обостряя при этом региональной напряженности.
Итак, президентом РК оказывается политик, желающий процветания своему народу и не желающий бедствий войны. Он лишен пропагандистских шор, и потому представляет себе реальную ситуацию в КНДР. То есть знает, что никакого «христианского сопротивления» и массового диссидентства в стране нет, а местные «обладатели денег» косо смотрят в сторону Юга.
Это означает, что вариант захвата Севера военной силой или инспирирования там цветной революции не рассматривается: война несет в себе слишком много рисков, и победа не окупит издержек. Особенно если дело дойдет до удара по Сеулу или диверсии на одной из многочисленных АЭС. Не забудем и о том, что южнокорейские ВС не могут начать крупномасштабные боевые действия без разрешения американского командующего, а пока в Пентагоне на полномасштабный корейский конфликт смотрят как на несущий слишком большие риски.
Обеспечить коллапс режима иным путем невозможно: не та политико-экономи
И даже если лодку удастся раскачать, то «разваленная» страна с развитым сопротивлением – это не те территории, которые можно беспроблемно интегрировать без резкой потери благосостояния граждан Юга.
Остается один путь: добиваться ситуации, при которой северокорейская элита сама инициирует комплекс действий, в результате которых они придут в Сеул «на поклон». Сделать так, чтобы на Севере возникла большая и распространенная прослойка бизнесменов и лиц, принимающих решения, которым, в условиях объединенной Кореи, было бы более комфортно, чем на Севере.
Как создать подобные предпосылки? Автор видит несколько явных действий, которые можно проводить даже сейчас.
Во-первых, надо расформировать «Управление пяти провинций». Это заведение давно превратилось в синекуру, и, можно обратить внимание, что его чиновники практически не участвуют в разнообразных проектах и симпозиумах, посвященных устройству будущей объединенной Кореи. Однако этот «анахронизм» довольно жестко дает понять гражданам КНДР, что, в случае объединения страны, все места будут заняты потому, что они уже заняты. Теоретически, как только происходит поглощение КНДР, представители управления немедленно перебираются на Север и занимают все вип-места. Соответственно, какой смысл проюжнокорейски настроенному бизнесмену или чиновнику чего-то добиваться, если высокого поста он не получит все равно?
Да, когда-то это управление имело сильное демонстративное значение. Такое же, как северокорейская Конституция, где столицей объявлялся Сеул, находящийся на «временно оккупированной территории». Но даже северяне отказались от такого расположения столицы еще в 1972 году. Может быть, и южанам пора отказаться от практики назначений мэра Пхеньяна или губернатора провинции Хамген.
Во-вторых, следовало бы подумать об отмене Закона о национальной безопасности, главная суть которого в том, что Северной Кореи на самом деле нет. Для аудитории поясню: в южнокорейской парадигме КНДР как государства не существует вовсе, есть «антигосударстве
Хочется напомнить, что именно поэтому в свое время саммит в Пхеньяне состоялся, а саммит в Сеуле – нет. Окажись северокорейский Ким на территории Южной Кореи, он должен быть немедленно арестован и судим. А те, кто организовывает подобные визиты, также должны быть осуждены как пособники антигосударствен
По действующему закону все те, кто могли бы стать проюжнокорейским лобби, занимая какие-то посты в госструктурах, оказываются объектами люстраций. Зачем им добиваться объединения со страной, которая немедленно арестует их как государственных преступников или просто выбросит на улицу. Те, кто будут приводить Северную Корею под власть Юга, должны получить определенные социальные гарантии, чтобы с ними не случилось того, что произошло, например, с восточногерманск
Если же его отменить, то часть пхеньянской элиты может оказаться более сговорчивой.
В-третьих, следовало бы сильно умерить давление. Любой авторитарный режим советского или северокорейского типа неплохо чувствует себя в кольце врагов, потому что это позволяет пропаганде упрощать ситуацию: «…Мы окружены, сплотимся же вокруг вождя, отвечая ударами на удары.» Но что произойдет, если кольцо, наоборот, раздвинется и ощущение угрозы исчезнет?
Современная РК превосходит КНДР и в экономическом, и в военном отношении. Зачем опускаться до уровня провокаций с сожжениями чучел руководителей? Демонстративное великодушие и игнорирование провокаций извне повышает любой моральный авторитет, потому что когда человек сравнивает неприятный режим у себя и неприятный режим за рубежом, своя рубашка оказывается ближе к телу.
В-четвертых, следует более серьезно относиться к политике северокорейских перебежчиков и изменению их социального статуса. Каналы связи сегодня достаточно прозрачны, и значительной части населения КНДР сегодня известно не только то, как высок там уровень жизни, но и то, с какими разнообразными проблемами там сталкиваются перебежчики, оказавшиеся в нише «граждан второго сорта». Эта информация возвращается на Север, и многие сторонники интеграции начинают полагать, что после объединения они окажутся в унизительном статусе «бедного родственника», который не всегда и не во всем перекрывается материальным благополучием. Если изменить ситуацию, и народ Северной Кореи будет знать, что их воспринимают как братьев, а не дальних родственников из глубинки, которые едят чужой хлеб, отношение может поменяться.
В-пятых, необходимо заняться восстановлением доверия, не ожидая мгновенного эффекта. Выстраивание доверия – это очень долгий и сложный процесс, особенно в современной межкорейской ситуации. Каждая сторона будет дуть на воду и, возможно, даже устраивать провокации, чтобы проверить искренность намерений. Неслучайно многие считают, что солнечной политике просто не хватило терпения. Ведь немецкая «восточная политика» длилась двадцать лет, а южнокорейская политика всего семь.
Список этих рекомендаций можно было бы продолжить, проблема в одном – в современном южнокорейском обществе ни одна из них не будет претворена в жизнь. Слишком велика бюрократическая инерция, слишком сильно наследие холодной войны, слишком велико желание принимать желаемое за действительное, слишком страшно пускать на мясо «священных коров» в виде ЗНБ или органов управления Севером. А значит, вместо реального сценария объединения страны южнокорейские эксперты так и будут пребывать в плену собственных фантазий.
Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
