Некоторый ответ на это дает двойственность политики КНР, продемонстрирова
День Солнца (день рождения Ким Ир Сена, главный государственный праздник КНДР) в 2016 г. в китайских СМИ осветили довольно сухо, а в СМИ РК даже поставили вопрос о том, были ли на празднике китайские делегаты. При этом КНР жестко осудила неудачную попытку Севера запустить в этот день баллистическую ракету «Мусудан». В МИД КНР указали на то, что пуск является нарушением резолюции СБ ООН, а агентство Синьхуа выразила довольно жёсткую критику в отношении действий Севера, назвав их необдуманными и «глупыми».
На недавнем съезде ТПК китайской делегации не было, однако съезд вообще прошел без правительственны
Одновременно продолжается трение, связанное с ситуацией в Южно-Китайском море или размещением на территории РК американской ПРО: китайские дипломаты неоднократно отмечали и отмечают, что «развертывание системы противоракетной обороны выходит за пределы оборонных потребностей РК». Как пишет доктор Академии военных наук Китая Се Юнлян, развертывание системы ПРО в Южной Корее влечет за собой огромные вызовы стратегическому балансу региона и стратегической безопасности Китая. Он доказывает, что использование системы THAAD против КНДР является совершенно несоразмерным и наблюдение за северокорейскими баллистическими ракетами — лишь предлог США для сдерживания Китая и России, поддержания доминирующей позиции Америки в АТР.
Однако, как заявил заместитель госсекретаря США Тони Блинкен, в условиях ядерной угрозы со стороны Пхеньяна размещение на Корейском полуострове американских мобильных комплексов ПРО THAAD является неизбежным, несмотря на протесты Китая. По словам Блинкена, северокорейская угроза растёт, поскольку Пхеньян приближается к уровню развития технологий, которые позволят размещать ядерные боеголовки на межконтинентальн
Такую политику Пекина разные эксперты трактуют по-разному. Версия автора заключается в том, что китайское руководство рассчитывало на некую стратегическую выгоду, получая более действенный рычаг на КНДР чем ранее. Так как Китай контролирует 70 % торгового оборота КНДР и имеет с ней протяженную сухопутную границу, суровость санкций может быть компенсирована невысоким уровнем их исполнения. Закручивание гаек усиливает неформальную зависимость КНДР от КНР и позволяет вариант, когда в обмен на возможность двояких толкований или взгляда сквозь пальцы, Ким Чен Ыну «сделают предложение, от которого ему будет сложно отказаться». Потому, хотя в течение ближайшего времени КНР будет демонстративно соблюдать санкции до последнего пункта, как только вред от них действительно начнет чувствоваться, начнутся сигналы о возможной смене гнева на милость. Однако на пути у этого плана действительно могут возникнуть некоторые препятствия.
Во-первых, неясно, насколько Соединенные Штаты воспользуются ситуацией, поскольку неофициальные действия Китая могут быть «разоблачены», и, в этом смысле, уже у Соединенных Штатов появится определенный рычаг давления, позволяющий публично обвинять Китай в несоблюдении резолюции ООН. Это упирается в вопрос о том, насколько США действительно обладают техническим или агентурным ресурсом для того, чтобы отслеживать смотрит Китай на санкции сквозь пальцы или нет.
Во-вторых, как видно выше, направленные против Китая действия США, замаскированные под противостояние северокорейской угрозе, никуда не исчезают. Размещение THAAD позиционируется как решенное дело, и протест КНДР по этому поводу игнорируется. Следовательно, даже если (как предполагали некоторые политологи) за кулисами переговоров в ООН речь шла о сделке «вы присоединяетесь к нашим санкциям, а мы замораживаем размещение ПРО», Вашингтон сработал по принципу «оказанная услуга ничего не значит».
Наконец, не совсем понятно, насколько китайские действия могут вызвать противодействие КНДР. Север может ответить очередным повышением ставок. Ведь перед ними есть позитивный пример десятилетней давности, когда проведение первого ядерного испытания вынудило даже администрацию Буша отказаться от своей прежней стратегии в пользу конструктивных действий, и, в целом, 2006-2008 годы были ознаменованы значительным шагом вперед по пути вероятного урегулирования ЯПКП.
Еще одна версия поведения КНР заключается в том, что перед визитом Си Цзиньпина в Вашингтон они хотели создать определенную атмосферу: дескать, у нас в отношениях много проблем, но возможен некий прорыв, в рамках которого мы можем вместе бороться с общей угрозой. Одновременно был сделан намек Пхеньяну – не думайте, что мы всегда будем вас прикрывать, и в расчете на это вы можете делать все, что заблагорассудитс
Северокорейскую тему как бы принесли в жертву политической конъюнктуре, но ожидаемой выгоды это не дало, — северяне не играют по китайским правилам и, например, отвергли их план параллельных переговоров. И сейчас в Пекине понимают, что перестарались и надо отойти назад. В конце концов, Пхеньян хотели не сдать полностью, а просто преподать ему урок.
Иная трактовка указывает на реальную обеспокоенность КНР северокорейским прогрессом в ракетно-ядерной сфере. Это может быть связано с тем, что в Китае на четвертое испытание продемонстрирова
Как бы то ни было, в тактическом смысле политика Пекина в северокорейском вопросе будет связана с балансом двух трендов. Это – недовольство своеволием Пхеньяна и желание «укоротить поводок», и американо-китайс
Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
