Таким образом, Сеул подтвердил, что он не намерен отходить от прежней линии в межкорейских отношениях и считает предложение Севера неискренней пропагандой, – «попытки говорить о мире после военных провокаций – типичная тактика Пхеньяна».
Одновременно было подчеркнуто, что межкорейские неправительственные обмены на данный момент также являются неприемлемыми. Об этом заявил в Сеуле представитель министерства объединения РК Чон Чжун Хи, комментируя подготовку гражданских организаций Юга к проведению совместных с Севером мероприятий по случаю 16-летия межкорейской декларации от 15 июня 2000 года. По его словам, правительство РК намерено продолжить оказание гуманитарной помощи в отношении уязвимых групп населения Севера, однако время возобновления подобной поддержки и объем будут определены позже.
А между тем, что именно предлагала КНДР? 20 мая Государственный комитет обороны СК направил Сеулу официальное письмо с предложением о проведении межкорейских военных переговоров. Как сообщило агентство ЦТАК, министерство народных вооруженных сил СК предложило провести рабочую встречу в рамках подготовки к полноценным переговорам. Пхеньян предлагал обсудить вопросы, связанные с угрозой возникновения вооружённого конфликта, и принять практические шаги для создания атмосферы доверия между армиями двух сторон.
На следующий день министерство народных вооружённых сил отправило министерству обороны РК письмо с предложением провести рабочие контакты в конце мая, а 22 мая северокорейский комитет по мирному объединению родины потребовал от Юга как можно быстрее согласиться на предложение.
Данная коллизия хорошо высвечивает несколько трендов. Во-первых, более или менее видно, какая сторона как минимум пытается предлагать конструктивно выглядящие предложения. По тем сведениям, которые есть у автора, «практические шаги для создания атмосферы доверия между армиями двух сторон» – это, скажем, установка горячей линии для обмена оперативной информации, которая позволяет предотвращать нежелательные инциденты наподобие «войны из-за кролика». В условиях обострения ситуации, именно ее аналог предотвратил возможный конфликт, когда, во время учений, с южнокорейской стороны по Северу случайно ударили из пулемета. Тогда южнокорейская сторона немедленно, через громкоговорители, начала извещать противоположную сторону, что это был случайный выстрел, и ответа с той стороны не было. Но «горячая линия» – это более удобный способ, чем крики в репродуктор.
Да, не все северокорейские предложения бывают конструктивными. К таковым можно отнести требования отмены американо-южнокорейских маневров. Безусловно, это существенно разрядило бы напряженность, но пока каждая сторона сама решает, в каком количестве и качестве им проводить военные учения. Поэтому что Север, что Юг (хотя Юг в гораздо большем масштабе) могут отрабатывать демонстративные взятия вражеской столицы или лепить изображения лидера «другой» Кореи на стрелковые мишени. Это неприятно, но формально поделать с этим ничего нельзя.
Но вот предложения о создании «горячей линии» – это не демагогия, а комплекс минимальных мер по установлению доверия, развитие которых может действительно снизить межкорейскую напряженность. И это важная деталь, разбивающая образ Северной Кореи, которая, «как известно, ведет себя крайне неконструктивно и выдвигает исключительно демагогические требования».
На демагогию здесь гораздо больше похож южнокорейский отказ с обвинениями в «неискренности» (которые можно повесить на любое, даже самое конструктивное предложение) и требованиями увязать диалог и денуклеаризацию. Однако если мы пойдем дальше, то обнаружим, что уже в течение долгого времени, любое северокорейское конструктивное предложение, которое не кажется в Сеуле шагом в сторону капитуляции, отметается южнокорейскими властями с формулировкой «а мы вам не верим, вы недостаточно искренние». При этом иногда это сочетается с разговорами о «паранойе пхеньянского режима», который почему-то не реагирует на конструктивные идеи с южнокорейской стороны.
Но подобный пример двойных стандартов – это не самый главный урок в этой истории. Более существенно здесь то, с чем связана подобная корейская неконструктивность. А связана она с тем, что, после организованной США и РК санкционной кампании против Севера, южнокорейские аналитики-пропагандисты начали убеждать весь мир в том, что столь жесткие меры уже начали действовать. Вот-вот в Северной Корее начнется голод! У нас уже есть признаки ухудшения экономической ситуации, связанные с санкциями, и, значит, очень скоро в Пхеньяне случится «майдан»! Плевать, что, по сообщениям из Пхеньяна, вред от санкций пока не ощущается, а серьезный эффект от любых санкций начинается год-полтора спустя, и то не всегда. В Сеуле полагают, что «Пхеньян ощущает эффект от санкций, решив с помощью межкорейского диалога попытаться выйти из изоляции».
Но, давайте вспомним, какова была реакция некоторых «либеральных экспертов» на введение санкций против России: нам тоже предрекали немедленный и резкий спад, радикальное снижение уровня жизни, повторение 1989-1990 гг. и неизбежный «майдан» зимой 2016 года. Да, страна столкнулась с проблемами, но где все описанное?
Рисуя похожие перспективы Северной Кореи, пропагандисты РК убедили в первую очередь себя и собственное начальство, которое, похоже, и впрямь уверено, что под мощными ударами санкций Северная Корея доживает последние месяцы, и подобные предложения связаны с отчаянными попытками оттянуть конец режима.
К сожалению, консерваторы в аналитических структурах Сеула готовы интерпретировать любые шаги Пхеньяна, как признак его скорого краха. Этим они напоминают средневековых охотников на ведьм, у которых тоже любые действия обвиняемых оказывались однозначным доказательством. Ведьма уродлива – заплатила красотой дьяволу за умение колдовать. Ведьма красива – получила от дьявола дар смущать людей. Ведьма богата – дьявол научил ее искать клады. Ведьма бедна – потому что тратит все деньги на кровавые ритуалы. И даже если ведьма умерла под пытками, заявляя, что она не виновна, дьявол предпочел умертвить ее тело, чтобы ее душа не была спасена.
Проблема в одном – подобная картинка может оказаться очень далекой от реальности и привести к весьма катастрофическим последствиям, частично связанным с тем, что автор называет «мультяшной реальностью».
Это одно из следствий общего кризиса компетентности, когда вместо того, чтобы всерьез изучать своих вероятных противников, а на самом деле – партнеров, аналитики и эксперты, не имея желания или умения вести данную аналитическую работу, предпочитают сочинять некий образ, обладающий своей внутренней логикой и постепенно подменяющий реальность.
Условно говоря, представим себе, что перед гипотетическим конфликтом России и США ура-патриотические эксперты начинают строить планы войны, исходя не из реального потенциала Америки, а из лубочного образа. А их оппоненты в Штатах настолько уверовали в пропаганду о кровавом кремлевском режиме, что в любой техногенной катастрофе или аварии ими немедленно обнаруживаются уши Путина, тем более что конспирологическое сознание может выдвинуть вполне безумную, но внутренне логичную версию о том, зачем Москва это сделала.
Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
