Еще один воскресший генерал и другие «пхеньянские утки»

В феврале 2016 года список репрессированных чиновников КНДР пополнился начальником Генштаба КНДР Ли Ен Гилем, который, по сообщениям южнокорейских СМИ и со ссылкой на источники в правительстве Южной Кореи, был обвинен в коррупции, фракционной деятельности и казнен. В качестве причины казни предлагалась версия о конфликте генерала с партийными чиновниками в связи с его недовольством по поводу попыток поставить армию под контроль партии или донос Ким Чен Ыну о том, что Ли критически отзывался о вожде.

Действительно, вначале Ли «пропал с экрана», а затем северокорейская правительственная газета «Нодон Синмун» сообщила, что начальником генштаба является не он, а Ли Мен Су, который присутствовал на военных маневрах вместе с Ким Чен Ыном.

Однако уже 10 марта со ссылкой на свои источники южнокорейский телеканал «Эм-Би-Эн» сообщил, что хотя в течение месяца его допрашивали в Министерстве государственной безопасности КНДР, Ли отделался легким испугом. Он потерял свой пост начальника генштаба и был понижен в звании с генерала армии до генерал-полковника, он остался влиятельной фигурой в военной элите. Но поскольку Ли все еще не появлялся в официальной хронике, дискуссия продолжалась.

Окончательное воскрешение Ли Ен Гиля состоялось уже в ходе седьмого съезда ТПК в мае, где Ли получил высокую должность в ЦК партии, став одним из заместителей лидера страны Ким Чен Ына. Точнее, кандидатом в политическое управление ЦК — новое высшее руководство партии, созданное после того, как на состоявшемся в КНДР партийном съезде был упразднен секретариат ЦК.

Ли Ен Гиль – не единственный воскресший в течение правления Ким Чен Ына. За этот срок южнокорейская пропаганда «репрессировала» целый ряд лиц, начиная с Хен Сон Воль. Душещипательная история о том, как Ким Чен Ын расстрелял свою бывшую любовницу, какое-то время не сходила с заголовков, а отсутствие оперативной реакции со стороны КНДР только укрепляло сторонников версии о том, что «так все и было». Однако через некоторое время Хен появилась, а затем даже приняла участие в неудавшихся гастролях в Китай ансамбля Моранбон.

Затем следует Ма Вон Чжун – генерал-архитектор, который по «официальной» версии был казнен за то, что отказался построить в центре пхеньянского аэропорта шоколадный фонтан. По неофициальной, дело было в коррупции, и в эту версию на каком-то этапе поверил даже автор этих строк, поскольку она была распространена на достаточном количестве левых ресурсов. Однако через какое-то время Ма снова появился в окружении великого руководителя.

Список пополняет бывший глава МИД Ли Су Ён, о казни которого СМИ сообщали в декабре 2013 г. Но после съезда он даже пошел на повышение. В общем, стоит какому-то высокому чиновнику на время перестать появляться в присутствии вождя в течение какого-то времени, как его готовы объявить казненным – под данным углом в список жертв террора попадал и нынешний премьер-министр Пак Пон Чжу, которого «расстреляли» в 2007 году, после отставки с поста премьер-министра, секретарь ЦК Чхве Рён Хэ, единокровный брат Ким Чен Ира — Ким Пхен Ир.

А что стоит за исчезновениями на самом деле? Во-первых, в системе наказаний КНДР присутствует концепция «перевоспитания трудом». В рамках такой парадигмы подвергнутый критике чиновник не обязательно уничтожается. Разжалованный в рядовые комбайнеры или директора лесопилки в отдаленном регионе (если речь идет о бывшем ВИП-е), он имеет теоретическую возможность начать карьеру заново и через некоторое время может снова всплыть на второстепенном, но тем не менее важном посту.

При Ким Чен Ыне это, похоже, дополнилось временной опалой, когда чиновнику демонстрируется немилость и какое-то время он не появляется при дворе. Причины могут быть разными. Например, распространенный слух про кратковременную опалу Чхве Рён Хэ заключается в том, что кто-то из его семьи был пойман за просмотром южнокорейских сериалов, которые (как и северокорейская видеопродукция на Юге) официально запрещены. Взяв ответственность на себя, Чхве какое-то время поработал простым строителем, а затем вернулся во власть.

Впрочем, в недавнем времени появлялись и иные примечательные «рассказы о Стране Мрака». Чего стоит рассказ 66-летнего перебежчика Ким Сон У о том, что перед предыдущим съездом «в санитарных целях» у солдат, больных грибком, вырывали ногти, чтобы их рукопожатие не заразило никого из элиты, особенно вождя. Проверить байки такой давности нетривиально, задавать вопрос «отчего вы вспомнили это так поздно», неэтично, так что закон Стоунфиша мог бы сработать, однако серьезного распространения эта утка не получила во многих либеральных СМИ.

Не «взлетела» пока и утка про массовые изнасилования в армии КНДР, которую запустил «Женский альянс Новой Кореи» — одна из организаций перебежчиков. Как заявила председатель альянса Чхве Су Хян, женщины-военнослужащие Корейской народной армии непрестанно подвергаются сексуальному насилию и грубому нарушению их прав. В пример она привела свою историю: в бытность медсестрой, она «почти каждый день подвергалась сексуальному насилию со стороны кадровых военнослужащих», а когда пожаловалась в партком, её с позором выгнали с военной службы, насильники же остались безнаказанными.

Пока эта душераздирающая история в мейнстрим не попала. Возможно, это связано с тем, что изнасилование как средство контроля или наказания традиционно ассоциируется с иными регионами, однако шансы войти в дежурный набор мифов у нее есть, и по нескольким причинам.

Во-первых, истории про сексуальное насилие хорошо продаются, — не случайно тема изнасилований в концлагерях занимает изрядную толику порнографических рассказов садомазохистской тематики.

Во-вторых, государственное сексуальное насилие, — хорошая характеристика «Страны Мрака», особенно на фоне того, как в противостоящем ему цивилизованном мире растет движение за права женщин. Неслучайно заслуженные «утятницы» типа Ли Сун Ок или Ким Кен Ок, прославившиеся историями про суп из младенцев, уже пытались раскручивать тему массовых изнасилований женщин-заключенных.

В-третьих, изнасилования могут всплывать как в чем-то вынужденный сюжет. Дело в том, что большинство перебежчиков на самом деле перебежчицы, и обычно это женщины из приграничных районов, которые не особенно осведомлены о тайнах пхеньянского двора, знание которых может вывести рядового перебежчика в жупелы сеульской пропаганды, повествующее всему миру про «ужасы на Севере». Но если нет возможности рассказать что-то важное, остается возможность рассказать что-то страшное. То, о чем ты можешь говорить, не предъявляя особенных следов, но при этом с достаточным страхом в глазах и не опасаясь того, что твои показания не будут излишне рьяно проверять медики и психологи.

Однако большинство кореянок не желают идти на такое по соображениям чести. Стоит вспомнить, что широко известная проблема «женщин для комфорта» стала актуальной не сразу после войны, а некоторое время спустя, и была раскручена не столько самими жертвами насилия, сколько женскими организациями, которые уговорили уже пожилых людей поведать свою историю.

В остальном, мы будем продолжать держать нашу аудиторию в курсе новых мифов о КНДР, ибо многие приемы «конструирования страны Мрака» неплохо применяются и в отношении иных стран, отчего знать их стоит не только интересующимся Кореей.

Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».