Вот типичный пример такой новости:
Власти КНДР запретили жителям республики проводить торжественные мероприятия, такие как свадьбы, а также похороны, перед съездом правящей Трудовой партии Кореи, которая открылась 6 мая впервые более чем за 30 лет. Об этом сообщает южнокорейское агентство Yonhap со ссылкой на источник, знакомый с делами КНДР. Кроме того, власти республики решили ограничить въезд в столицу КНДР Пхеньян тем, кто откажется быть идентифицированны
В иных новостях поясняется, что «гражданам запретили проводить такие важные церемониальные события, как свадьбы и похороны, которые требуют участия большого числа людей», и что таким образом власти КНДР пытаются предотвратить любые инциденты, которые могут омрачить предстоящие торжества и негативно отразиться на образе страны.
Традиционно начнем анализ этой сенсации с вопроса об источниках. На этот раз не «Чосон ильбо» или какие-нибудь правозащитные организации, а государственное агентство Енхап, сообщение которого от 29 апреля 2016 г. было пересказано без особых искажений.
Но на кого ссылаются сами южнокорейские журналисты? О, это «источник, знакомый с северокорейскими делами, который отказался себя назвать». По словам этого таинственного информатора, все вышеуказанные действия направлены на то, чтобы создать в стране атмосферу страха и предотвратить бегство населения из страны, а также давать органам безопасности больше наживаться на взятках на фоне дополнительного закручивания гаек. И если данные об усилении бдительности подтверждают и неанонимные источники, включая спикера министерства объединения РК Чон Чжон Бэ, то запрещенные свадьбы остаются на совести «таинственного незнакомца».
На самом деле, на этом разбор утиных полетов можно было бы закончить, но автору хочется поднять довольно важную этическую проблему, связанную с ситуацией, когда суть сенсационной новости базируется на показаниях де-факто анонимного источника. Да, иногда бывает, что эксперты высокого ранга не хочет афишировать свое имя, когда они требуют чтобы оно не называлось. Не реже происходит ситуация, когда во время интервью эксперт поясняет журналисту какие-то важные детали, но указывает, что эта информация не для печати и дается в основном для того, чтобы журналист лучше представлял себе контекст.
Кроме того, в политической аналитике существует формат «Чатэм Хаус» (Chatham House), который заключается в том, что эксперт вправе не называть свои источники информации, но данный формат предполагает «клуб джентльменов», где компетентность и репутация экспертов по определению высока, и никто не будет ссылаться на выдуманное.
Американские курсы, на которых будущие пресс-атташе учатся общению с прессой, не предполагают ссылку на анонимов в качестве центрального источника. Фраза «эксперты (без указания имен) полагают, что…» может быть «гарниром» к основному блюду, но не ведущим источником новости. Иначе у нейтрального читателя всегда возникает закономерный вопрос – где гарантия, что этот источник не выдуман журналистом из головы, либо для красного словца журналист не дополнил комментарий эксперта собственными измышлениями.
Последний вариант в нашем случае весьма вероятен. Ужесточение паспортного контроля или укрепление границ, на фоне такового значимого мероприятия, вполне можно допустить, а запрет на свадьбы и похороны превращается в красивое пропагандистское дополнение, идеально характеризующее КНДР как «страну мрака», и при этом принципиально не проверяемое. Ведь об этом сообщает даже не перебежчик, а просто некий «хорошо информированный чиновник» даже без указания на ведомство, к которому он принадлежит. Нет указания, откуда он получил такую информацию.
Затем странным кажется то, что наш эксперт отказывается назваться. Такое может быть, если речь идет о чувствительной информации для страны, к которой этот эксперт относится, сливая нечто важное, он хочет избежать ответственности. Но здесь-то, теоретически, другой случай. Ничего секретного или болезненного в новости о свадьбе нет. Разве что желавший вбросить в СМИ заведомый бред «эксперт» решил застраховаться?
А еще, применительно к Южной Корее, подобные «анонимные хорошо знающие проблему эксперты» заставляют вспомнить неприятный элемент недавнего прошлого. В пятидесятые годы, во время правления президента Ли Сын Мана, при котором количество жертв государственного террора на Юге вдвое превышало число репрессированных на Севере, ведущую роль на большинстве процессов по делу оппозиционеров играли показания так называемых «секретных свидетелей обвинения». «Из соображений безопасности» эти люди не появлялись в суде, не могли стать объектом допроса адвокатов, их имена тем более не назывались. Однако озвученные ими показания суд не смел подвергать сомнению. Похожие секретные свидетели встречались, кстати, и при подготовке нашумевшего доклада о правах человека в КНДР, критике которого был посвящен целый ряд материалов автора.
Подведем итог. Агентство Ёнхап — само по себе источник валидный, однако, в данном случае, оно ссылается на информацию, проверить которую невозможно. Невозможно даже подтвердить или опровергнуть существование чиновника, который снабдил журналиста этой сенсационной новостью. Объективный канон интерпретации новостей говорит о том, что, пока подобная сенсация не будет подтверждена иными, называемыми источниками, разговоры о «запрещенных» свадьбах или похоронах стоит отнести к категории уток.
Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
