Ждет ли Северную Корею новый голод?

Передовая статья газеты «Нодон синмун», являющейся центральным печатным органом Трудовой партии Кореи, якобы призвала жителей КНДР готовиться пережить голод, подобный тому, который был в 1990-х годах.  Примерно такая новость прокатилась по СМИ со ссылкой на южнокорейскую газету Чосон Ильбо, которая также сообщила о том, что правительство КНДР будет собирать по килограмму зерна с каждого жителя ежемесячно. Чосон Ильбо также указала, что в текущем году Северная Корея уже запросила 440 тысяч тонн продовольствия за границей, но получила только 17,6 тысяч тонн к началу февраля, однако Пхеньян надеется обеспечить лояльность граждан с помощью пропаганды сбережения еды на фоне последствий от грядущих санкций.

Что же произошло на самом деле? 28 марта в «Нодон синмун» появилась статья, в которой, помимо прочего, был вот такой пассаж:

«Может, нам предстоит еще один Трудный поход, когда мы будем жевать корни травы, может, когда мы будем сражаться с врагами, то останемся одни, как далекий остров в безбрежном океане, может настать миг, когда мы ляжем под клинок с лезвием, острее бритвы. Но даже если предстоит расстаться с жизнью, то до конца нужно хранить в сердце лишь одно: всецелую и беззаветную верность любимому и уважаемому Маршалу. Умрем, но будем верны революции!»

Типичный пример северокорейского стиля со всем его пафосом, эмоциональностью и гиперболизацией категории «превратим Сеул в море огня». С точки зрения контент-анализа текста заявления категории «даже если все будет плохо, мы останемся преданными вождю» означают не столько указания на то, что все будет плохо, сколько то, что вождю нужно быть преданным, чтобы ни происходило.

Но вот что делает с этим пассажем Чосон Ильбо — ведущее правоконсервативное издание РК, являющееся чемпионом по количеству фальшивок в отношении Северной Кореи. Во-первых, процитированный текст был обрезан до: «Нам предстоит еще один Трудный поход, когда мы будем жевать корни травы». В таком виде его суть меняется, тем более что проверить корректность цитаты местная аудитория не может: благодаря закону о национальной безопасности южнокорейский читатель не может просто сходить на страницу «Нодон синмун» и прочитать полный текст статьи, — такое грозит серьезным сроком. Во-вторых, сделан намек на то, что публикации с таким подтекстом не единственные. В-третьих, остальные части новости, похоже, являются традиционным для этой газеты вымыслом, замаскированным под сообщения анонимных источников. Например, в англоязычном тексте указано, что КНДР не запросила 440 тыс. тонн, а нуждается в таком количестве помощи, при том что по оценкам иных экспертов, еще в прошлом году КНДР вышла на продовольственную самодостаточность.

Так что перед нами хороший пример того, как откровенная пропаганда накладывается на приемы из арсенала американской советологии 1970-х годов, когда авторы анализировали пассажи газет в поисках скрытого смысла (безотносительно того был он там на самом деле или нет) или анализировали изменения во влиятельности фигур по тому, в каком порядке они стояли на трибуне Мавзолея. Автору кажется, что у этого метода есть определенные границы применимости, и использовать его можно, в основном, на безрыбье. Вот если бы тон нескольких северокорейских газет сводился к тому, что в нынешней обстановке мы должны быть готовы к новому «трудному походу», это стоило бы рассматривать как однозначно интерпретированный сигнал.

Но зададимся более серьезным вопросом: насколько в современной Северной Корее существует та же вероятность голода, что и во времена «трудного похода», который уже был объектом внимания автора. Да, как считает руководитель Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН Александр Жебин, объявленные против КНДР санкции, которые по подсчётам южнокорейских экономистов могут затронуть до половины объема нынешней внешней торговли КНДР (примерно 9 млрд долларов) и затруднят приобретение товаров, услуг и оборудования, которое может быть использовано в сельском хозяйстве, пищевой промышленности и других отраслях, влияющих на продовольственную безопасность.

Но в 90-е ситуация была иной. Во-первых, тогда природные катастрофы практически полностью убили северокорейское сельское хозяйство. И в сочетании с нежеланием определенных стран поставлять помощь, это было одной из важных причин голода, катализатором ситуации. Сегодня же сельское хозяйство КНДР отнюдь не находится в плачевном состоянии, и стране уже давно не требуется миллион тонн гуманитарной помощи каждый год. Уже в прошлом году Северная Корея вышла на нижнюю планку продовольственной самодостаточности. Это означает, что еда скудна и однообразна, но ни голода, ни даже недоедания как системного явления в Северной Корее уже нет.

Во-вторых, тогда КНДР было банально нечем торговать: ее возможности были очень сильно подрезаны, как разрушением традиционных экономических связей с СССР и Китаем, так и разрухой в промышленности. Сегодня чем торговать есть, и, более того, отдельные эксперты даже обращают внимание на оговорку в разделе санкций, который касается запрета на экспорт угля и железной руды: «Это положение не применяется по отношению к сделкам, которые осуществляются исключительно для целей обеспечения средств к существованию и не связаны с получением доходов для программ КНДР по ядерному оружию и баллистическим ракетам». Так что возможности для программы, аналогичной иракской «нефть в обмен на продовольствие», существуют.

В-третьих, тогда КНДР испытывала жесткий энергетический кризис. Однако китайцы добились отмены запрета на поставки в КНДР любых энергоносителей, да и северяне за прошедшее время восстановили какое-то количество угольных шахт и построили некоторое количество малых и средних ГЭС, привязанных к конкретным предприятиям.

Сельское хозяйство работает, энергетика есть, удобрения в каком-то количестве есть хотя бы потому, что запрета на таковые нет в санкционных списках. Это означает, что если в Северной Корее в течение ближайших лет не произойдет стихийных бедствий, аналогичных девяностым, чей разрушительный эффект будет таков, что обнулит старания последнего десятилетия, голод отменяется. Да, населению, конечно, придется затянуть пояса, но фантазии Чосон Ильбо останутся фантазиями.

Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».