Оно долго и трудно готовилось, а различные сопутствующие обстоятельства, ход и итоги проведенной встречи дают повод для размышлений на тему его влияния на дальнейшее развитие сложной политической ситуации в крайне важном субрегионе Северо-Восточной Азии (СВА).
Предварительно необходимо отметить два момента. Во-первых, за столом переговоров незримо (но всесторонне) присутствовал ведущий региональный и мировой игрок, то есть Вашингтон.
Во-вторых, вторую мировую державу Китай на переговорах представлял премьер-министр Ли Кэцян, а не высшее лицо страны, каковым является президент Си Цзиньпин, который как раз в то же время готовился посетить Вьетнам и Сингапур.
Для наблюдателей за развитием ситуации в СВА этот второй момент является достаточно информативным. На специфическом языке дипломатии (который весьма почитается в Азии) он содержит в себе некий месседж, самое общее содержание которого можно выразить словами: “что-то не так” было в формате данного саммита, помешавшее присутствовать на нём первому лицу Китая.
Если иметь в виду активное развитие в последнее время отношений КНР с РК (о чём, в частности, свидетельствует успешная поездка в июле 2015 г. в Сеул того же Си Цзиньпина и его плодотворные переговоры с президентом Пак Кын Хе), то это “что-то не так”, создавшее китайскому лидеру некие неудобства, связано не с РК.
Но в таком случае только Япония оказывается источником этих неудобств, и поэтому встрече с японским премьер-министро
Политические отношения с РК у Японии тоже до последнего времени никак не выйдут из стадии заморозки. На пути их размораживания оказывается та же проблематика недавней истории и её ключевой (для РК) элемент, связанный с форматом рекрутирования кореянок в армейские бордели времён войны на Тихом океане.
Несмотря на то, что после встреч лидеров трёх стран на полях саммита АТЭС, состоявшегося в Пекине в ноябре 2014 г., появилась надежда на просветление осеннего сумрака в отношениях Японии с обоими соседями, продолжали приплывать какие-то новые тучи, способствующие его уплотнению.
Периодически возникали коллизии политического плана по разным поводам, включая разночтения в оценках истории войны на Тихом океане, которые приобрели особую актуальность в год 70-летия её окончания.
Так и осталось до конца неясным, почему сорвалась поездка С. Абэ на торжества в Пекин по случаю юбилея завершения тихоокеанской войны. Можно лишь предположить, что негативную роль в этом сыграл факт принятия парламентом Японии пакета новых законодательных актов сфере обороны.
За две недели до обсуждаемого саммита новым поводом для того, чтобы “сурово насупить брови” (на этот раз в Японии) стало удовлетворение ЮНЕСКО запроса КНР на внесение в так называемый список “Памяти мира” документов о “Нанкинской резне”.
В Японии не отрицают самого факта “эксцессов” в первые дни после захвата в декабре 1937 г. Нанкина. Однако позиция Токио относительно оценки этого эпизода недавней истории сводится (как и в случае с проблемой корейских “женщин комфорта”) к оспариванию масштабов происшедшего, а следовательно, к встраиванию случившегося в Нанкине в ряд “обычных издержек” штурма любых городов любыми армиями мира.
В рамках попыток хотя бы притормозить процесс накопления негатива накануне предстоящего саммита важная роль отводилась визиту в Японию члена Госсовета КНР Ян Цзечи (до 2013 г. занимавшего пост министра иностранных дел страны), который состоялся 14 октября 2015 г.
В ходе краткого посещения Токио один из ведущих китайских политиков успел принять протест МИД Японии в связи с подачей Китаем в ЮНЕСКО упомянутых выше документов, а также провести переговоры с руководителем Национального совета безопасности Сётаро Яти и премьер-министро
Во время беседы с высоким гостем из КНР С. Яти выразил обеспокоенность Японии относительно “китайской игры мускулами” в районе спорных территорий в Восточно-Китайск
Китайский гость, видимо, никак не отреагировал на эти обвинения и констатировал, что японо-китайские отношения находятся “в стадии улучшения”. При этом он призвал своих японских собеседников “правильно оценивать вопросы истории, а также текущие проблемы в сфере обороны и безопасности”.
Наконец, не способствовало формированию благоприятного фона и присоединение 28 октября (то есть за три дня до саммита) японского сторожевого корабля к американской авианосной группе, проводившей учения в ЮКМ по сценарию “обеспечения судоходства” в этом чрезвычайно важном для международной торговли морском ареале.
Особую символику данной акции японского корабля придало то, что она произошла на следующий день, после того, как эсминец ВМС США “Lassen” из той же группы прошёл внутри 12-мильной зоны, окружающей один из искусственных островов архипелага Спратли. В КНР этот манёвр американского эсминца был оценен как вторжение в национальные территориальные воды.
По мнению японской газеты Mainichi Shimbun, присоединение корабля ВМС Японии к учениям, которые проводила в ЮКМ американская военно-морская группа, должно было продемонстрирова
Добавим от себя: и в акватории Индийского океана – тоже. Об этом свидетельствует, например, участие того же японского корабля в традиционных американо-индийс
В общем, региональный политический фон, сформировавшийся перед саммитом в Сеуле, отнюдь не стимулировал лидера второй мировой державы к тому, чтобы “освещать” его своим присутствием.
В этом плане наиболее важным итогом саммита стал сам факт того, что он хотя бы состоялся. В коротких новостных сообщениях по его итогам говорится, что стороны договорились проводить подобные трёхсторонние встречи на регулярной основе и не реже одного раза в год.
Участники переговоров согласились реанимировать проект создания трёхсторонней зоны свободной торговли, уже почти было умерший по причинам политического плана.
Похвальные намерения. Дело за малым – попытаться преодолеть те разнообразные препятствия, которые до сих пор препятствуют их реализации.
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихооке
