Придя к власти в сентябре 2014 г., новый президент Афганистана Ашраф Гани Ахмадзай приступил (крайне аккуратно) к выстраиванию новых отношений с ближайшими региональными акторами – Пакистаном, Китаем, Индией, Ираном. Повод был один – завершение боевой миссии и вывод основной группировки Международных сил содействия безопасности (МССБ) из Афганистана в конце 2014 г.
Крайне сложно, компромиссно и долго (девять месяцев) шел процесс только формирования кабинета правительства национального единства Афганистана. Одним из фундаментальных пунктов было соединить, казалось бы, несовместимое – одновременно поставить у власти представителей крупных этносов: с одной стороны, – пуштунов (традиционно проживающих в южных провинциях страны), с другой – или таджиков, или узбеков, или других. В результате второй «первый» пост – главного администратора – занял Абдулла Абдулла (выходец из северных районов страны). На сегодняшний день положение самого А. Гани, этнического пуштуна, крайне нестабильно. Поэтому для Кабула актуальным оставался один вопрос: какая региональная сила (или силы) способна оказать поддержку правительству национального единства в Афганистане – главе государства, и на каких условиях Ашраф Гани Ахмадзай взял курс на Пакистан.
В осенне-зимние месяцы 2014 г. Исламабад присматривался к новому главе Афганистана, который укрепил внутриполитические позиции, пригласив в состав кабинета министров значительное число пуштунов (в отличие от экс-президента Х. Карзая в 2002 г.). Пуштуны сохранили значительное влияние на дела Афганистана. Это было благожелательно встречено пакистанской стороной. Имея многочисленный (по разным оценкам 15-20 млн человек) пуштунский этнос на северо-востоке и севере, вдоль пакистано-афганской границы. Исламабад всегда рассматривал «пуштунский вопрос» как один из возможных дестабилизирующих факторов внутриполитической ситуации в Пакистане. Различные структуры Исламабада на протяжении последних тридцати пяти лет поддерживали пуштунов Афганистана, независимо – входили ли они в группировки муджахедов (1980-е годы), правящую администрацию Исламского эмирата Афганистан (1990-е годы), или Движение Талибан (2001–2014 гг.) и т.д.
Вторым шагом А. Гани, который также благожелательно был встречен Исламабадом, стал пересмотр взаимоотношений с Индией. Следует избегать преувеличения о возможном отказе Кабула от выполнения статей Соглашения о стратегическом партнерстве с Индией (2012 г.). Но на сегодняшний день А. Гани не только приостановил запланированную сделку по покупке оружия у Индии, но и направил правительственные войска на восток Афганистана сражаться против пакистанских боевиков. Они совершали (2014–2015 гг.) трансграничные переходы на территорию соседней страны, бежав в результате наступления федеральной армии Пакистана.
Третьим шагом А. Гани в направлении к Пакистану стало решение в мае 2015 г. направить на обучение в военные академии Пакистана шестерых военнослужащих национальной армии Афганистана. Еще во времена Х. Карзая начальник штаба сухопутных войск генерал П. Мушарраф (1998–2007 гг.) и его преемник, генерал Ашфак Первез Кияни (2007–2013 гг.) приглашали афганских офицеров для обучения в военных академиях Пакистана с целью наладить доверительные отношения с Афганской национальной армией и снизить влияние Индии. Экс-президент Х. Карзай всякий раз отказывался, направив офицеров на учебу в Нью-Дели.
В мае 2015 г. участие главнокомандуюшего афганской армией генерала Шер Мохаммад Карими в качестве почетного гостя на параде в военной академии в Какуле лишь подтвердило укрепление военно-технического сотрудничества.
Укрепление двусторонних пакистано-афганских отношений, и в первую очередь военных, крайне важно, учитывая недавние официальные заявления Департамента связи с общественностью Ставки главнокомандующего Пакистана о наличии доказательств подрывной деятельности индийских спецслужб на территории провинции Белуджистан и Территории племен федерального управления на границе с Афганистаном.
Но вернемся к Афганистану. Позиции президента А. Гани ослабляет не только политическая оппозиция. За тринадцать лет (2001–2014 гг.) антитеррористической кампании ММСБ в Афганистане Движение Талибан не только самоорганизовалось, но сегодня представляет собой мощную военную и политическую силу. Весеннее наступление, традиционное для южных провинций, в 2015 г. в силу ряда причин дополнилось наступлением на власть в восточных и северо-восточных провинциях. Талибы заявляют, что Афганистан не может иметь независимое правительство в присутствии иностранных оккупационных войск. Обращения к ним властей прекратить боевые действия и соблюдать конституцию страны остаются без ответа, что беспокоит и Исламабад, и Кабул.
В недавнем интервью газете The Gardian, экс-президент Пакистана, генерал в отставке П. Мушарраф подтвердил контакты Межвидовой военной разведки Пакистана (ISI) с группировками афганских талибов в начале 2000-х годов. Но в те годы боевики использовались и против Индии.
Одной из причин «пробуксовки» внутриафганского диалога на современном этапе, по утверждению афганских талибов, является усиление влияния Исламабада, что проявляется в его посреднических шагах в переговорах.
Многие аналитики сходятся во мнении, что события в Афганистане могут развиваться по нескольким направлениям. Дальнейший раскол внутри вооруженной оппозиции (местных и иностранных группировок боевиков) и признание частью Движения Талибан правящей администрации Кабула (передача под их контроль ряда провинций). С «оставшимися» боевиками поступят также, как генерал П. Мушарраф в 2001 г. с ИЭА – их предадут. Его призыв прекратить поддерживать боевиков в их «прокси»-войне или войне чужими руками в Афганистане, разъяснил многое. Таким образом, путь «несогласных» боевиков лежит или в ряды «Исламского государства», на северо-восток и север к границам Таджикистана, Узбекистана, Туркменистана, либо же в продолжении вооруженного сопротивления на родной земле.
Дальнейшее усиление влияния Исламабада на внутриафганские процессы также обусловлено приходом в страну мощного инфраструктурного проекта Китайско-пакистанского экономического коридора (КПЭК). Соглашение подписано в апреле 2015 г., первая очередь оценивается в сумму 46 млрд долларов. Строительство стратегически важного гигантского объекта, часть которого планируется провести в непосредственной близости к границам Афганистана, заставляет Исламабад применять все системы защиты и безопасности. Военный истеблишмент, представляющий одну из крупнейших экономических корпораций в Пакистане, создаст все необходимые условия для его реализации.
Геополитика постепенно сменяется геоэкономикой в регионе. Это диктует поиск новых подходов к соседним государствам, новых приоритетов для защиты национальных интересов.
Наталья Замараева, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник сектора Пакистана Института востоковедения РАН, специально для Интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
