По-хорошему было несколько причин, по которым президент Южной Кореи скорее не приехал бы в Москву на это торжество, чем приехал. В пользу приезда говорили возможность межкорейской встречи и демонстративное намерение подкрепить «евразийскую инициативу», в осуществлении которой роль России чрезвычайно важна. Корея, освобожденная в результате победы во Второй мировой войне, была бы равноправным участником праздника.
Однако аргументов «против» тоже хватало. Во-первых, автор в который раз обращает внимание на то, что возможность Пак Кын Хе принимать самостоятельные радикальные решения ограничена. А здесь были и окрик из Вашингтона, и сложная внутриполитическ
Во-вторых, у Южной Кореи сейчас нет каких-то важных проектов, которые можно было бы обсудить с Москвой. А значит – визит носил бы в основном демонстративный характер, при том что за подобную «самодеятельност
И заметим, 2 сентября Корея рассматривает для себя как гораздо более важная дата, чем 9 мая. Историю Европы в Корее знают слабо, и для корейцев Вторая мировая война – это в первую очередь война с Японией. Про войну в Европе корейцы, конечно, помнят, но она находится как бы на периферии их ментальной карты. Примерно так же, как средний россиянин слабо представляет себе тихоокеанский фронт Второй мировой. Да, воевали где-то там американцы с японцами, но к Великой Отечественной это отношения не имеет. Страдает, кстати, подобной аберрацией и Китай, где некоторые историки считают началом Второй мировой войны не нападение Германии на Польшу в 1939 г., а вторжение Японии в центральные области Китая в 1937 г. Кроме того, представители КНР нередко заявляли, что именно Китай понес во Второй мировой максимальные человеческие потери: более 30 млн. чел. Иными словами, – то, что так значимо для нас, не так значимо для них.
Но как же освобождение Кореи? – могут сказать некоторые. Разве не Советский Союз освободил Корейский полуостров от японского колониального ига? Да, это так, но есть один «подводный камень», связанный с тем, как корейцы (особенно южные) воспринимают освобождение своей страны.
Во-первых, в ходе непосредственных боевых действий с участием советской армии была освобождена только часть Северной Кореи. Для большинства территорий Кореи освобождение выглядело как если бы населению концлагеря просто внезапно объявили: «война окончена, все свободны».
Во-вторых, в корейской истории не было даже аналогов «войска польского»: ни партизаны Ким Ир Сена, ни вооруженные силы Корейского Временного Правительства в изгнании не принимали в освобождении Кореи никакого участия.
В-третьих, за освобождением последовало разделение страны на оккупационные зоны, которое под влиянием «холодной войны» переросло в раскол единого государства на Север и Юг. Поэтому всегда в Корее возникает вопрос о том, «насколько нам надо праздновать начало раскола страны», а дата 15 августа – это не столько день освобождения, сколько день провозглашения РК.
Получается, что внешне это выглядело так, будто корейцы освободились сами, без посторонней помощи, но одновременно – и без собственного участия в этом. Они оказались как бы зрителями на этом празднике, и у победы сразу же появился очень странный вкус. Нечто похожее присутствует в дискурсе польского национализма, когда Гитлера вроде бы победили, но силами коммунистов, а не националистов. То есть враг, конечно, потерпел поражение, но можно ли говорить, что это была именно наша победа?
Понятно, что при таком отношении к освобождению страны в Южной Корее стараются затушевать обстоятельства «освобождения», тем более, что американские войска появились на южной половине полуострова лишь через три недели после того, как японцы подняли белый флаг. Советские войска не воспринимают, как освободителей, тем более, что до Южной Кореи они «вроде как и не дошли». Их роль всячески принижается от утверждения о том, что японцы и так бы сдались после атомной бомбардировки до выпячивания на первый план всех эксцессов, связанных с поведением советских войск, игнорируя жесткую борьбу с мародерами и нарушителями воинской дисциплины. Потому не очень удивительно, что данное событие воспринимается официальной пропагандой Республики Корея не в исключительно позитивном ключе.
Будет ли неприезд в Москву Пак Кын Хе иметь какие-то политические последствия? – В экспертных кругах с самого начала понимали, что вероятность ее появления в Москве под большим вопросом. Именно потому ответная реакция Кремля была весьма спокойной: каждая страна, приглашенная на торжества, самостоятельно определяет состав делегации и формат визитов, и решение Пак Кын Хе не принимать личное участие в праздничных мероприятиях никак не повлияет на отношения России и РК.
В конце, концов, представители Южной Кореи – не самые важные гости на этом празднике. День победы – это, в первую очередь, праздник россиян и для россиян, и собрать на нем максимум иностранных почетных гостей никогда не было первоочередной задачей российской администрации.
Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН, специально для Интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
