Она того вполне заслуживает, поскольку явилась первой за последние три года встречей официальных представителей стран, существенным образом определяющих характер развития ситуации в неспокойном регионе СВА.
Для внешних наблюдателей критерий успешности данной встречи сводился к ответу на вопрос о том, удалось или нет в ходе её проведения установить конкретную дату саммита лидеров КНР, Японии и РК.
В этом плане итоговое заявление министров о том, что они намерены содействовать проведению указанного саммита “как можно раньше и в подходящее время” предоставляет как оптимистам, так и пессимистам широкие возможности для толкования эффективности проделанной в Сеуле работы.
Чисто внешне оно напоминает итоговые заявления участников проекта формирования Транс-Тихоокеанс
Неопределённый характер результатов встречи в Сеуле соответствует весьма неоднозначному политическому фону, который был сформирован рядом предшествовавших событий и заявлений ведущих политических лидеров региона.
Источником негатива, не способствовавшим созданию благоприятной обстановки для трёхсторонней встречи, явилась очередная вспышка японо-китайской пикировки на тему владения островами Сенкаку/Дяоюйдао
Из них первым стало открытие 30 декабря 2014 г. Китаем веб сайта на трёх языках (китайском, японском и английском), в котором отражается всё, что имеет отношение к “островам Дяоюйдао”. Это послужило поводом для заявления протеста со стороны МИД Японии, отвергнутого МИД КНР.
Вторым событием (и, видимо, ответным на первое) явилось “обнаружение в архивах” МИД Японии географического атласа КНР от 1969 г. в котором все указанные острова, включая главный из них, обозначены японскими словами.
В связи с этим в прессе Японии появились утверждения о том, что претензии на указанные острова были инициированы Китаем только в начале 70-х годов и по причине исключительно “меркантильного” характера. Якобы к этому времени в Пекине начали всерьёз оценивать доклад ООН 1968 г. о возможных гигантских запасах углеводородов под дном Восточно-Китайск
На подобные японские исторические изыски последовала ожидаемо негативная реакция КНР, где предположили, что сам этот атлас мог быть изготовлен ещё в период японской оккупации части китайской территории.
Слабым противовесом отмеченным негативным событиям явилось подписание 15 марта японо-китайского соглашения о “продолжении кооперации” в сфере ликвидации последствий природных катаклизмов.
Важным показателем дальнейшего развития двусторонних отношений станет реакция Японии на подписание в Пекине 24 октября 2014 г. акта об учреждении Азиатского банка инфраструктурных инвестиций с первоначальным уставным капиталом в 50 млрд долл., который, по мнению экспертов, в основном будет наполнен Китаем.
Пока по этому показателю AIIB в разы уступает Международному валютному фонду, Всемирному банку, Азиатскому банку развития, контролируемых США, ЕС и Японией. Но здесь важна тенденция, поскольку вслед за состоявшимся в июне 2014 г. решением о формировании банка развития стран-участниц БРИКС, AIIB станет уже вторым крупным проектом в банковской сфере, которые существенным образом реализуются под эгидой Китая.
В списке более 30-и стран, официально заявивших о своём участии в AIIB, присутствуют, например, Индия, Новая Зеландия, Сингапур, Вьетнам, Катар, Лаос, Казахстан, Узбекистан. В марте с.г. о присоединении к данному проекту заявили все ведущие европейские страны, включая Францию, Германию, Италию, Великобританию.
Последнее представляется особенно примечательным, поскольку в списке заявителей на участие отсутствуют лидер западного мира США, а также их ближайшие региональные союзники Япония, Австралия, Южная Корея. Впрочем, Австралия может последовать примеру Великобритании, а в РК “анализируют возможность присоединения” к AIIB.
Что касается ключевого американского союзника Японии, то в её позиции по данному вопросу тоже наблюдаются элементы “слабости” (в очередной раз и вслед за “недостаточной твёрдостью” в вопросе поддержки антироссийских санкций).
В этом плане примечательным стало заявлении 20 марта с.г. заместителя премьер-министра и министра финансов Таро Асо (занимавшего пост премьер-министра в 2008-2009 гг.) о “возможности обсуждения темы присоединения при определённых условиях” Японии к AIIB.
Правда, другой ключевой министр (экономики) Акира Амари на отдельной пресс-конференци
Тем самым, он обошёл факторы политики и безопасности, которые начинают определяющим образом влиять на всю систему отношений между ведущими странами СВА и АТР в целом.
Собственно, прямо противоположная направленность политического и экономического векторов развития отношений между ведущими игроками АТР и составляет содержание того, что сегодня нередко обозначается термином “азиатский парадокс”.
На самом деле никакого специального “азиатского парадокса” не существует. Как не было его и в Европе в начале XX в. накануне Первой мировой войны. Просто история не закончилась, а “невидимая рука рынка-экономики, которая решит и все прочие проблемы”, оказалась очередной умозрительной фикцией.
В год 70-летия окончания Второй мировой войны самой актуальной темой в отношениях между Японией, КНР и РК остаётся официальная оценка нынешним правительством Японии роли своей страны в этом периоде недавней истории человечества. Выступая 15 марта на пресс-конференци
В достаточно аккуратных выражениях китайский премьер дал понять, что содержанием этого теста является оценка поведения в Азии “японских милитаристов”, принесших “огромные страдания” не только другим народам, но и самим японцам. По мнению Ли Кэцяня, удовлетворительн
Таким образом, за неделю до проведения трёхсторонней встречи в Сеуле на уровне министров высшим руководством Китая были сформулированы некие условия для реанимации политических отношений с Японией, которые последней только предстоит через несколько месяцев косвенным образом принять или отклонить.
Это и предопределило расплывчатый характер итогового заявления участников трёхсторонней встречи в Сеуле. Дальнейшее развитие отношений в треугольнике “Китай-Япония-Юж
Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихооке
