Благодаря своему экономическому росту Республика Корея производит впечатление демократической страны, тем более что южнокорейские пропагандисты грамотно используют мягкую силу для того, чтобы создать стране имидж процветающего государства, в котором есть Самсунг, кимчхи и К-Pop. После этого очень удобно сравнивать Север и Юг в стиле советских пропагандистских передач (два мира, два детства), но как историк я понимаю, насколько это некорректно.
Мы не будем делать акцент на том, что корейское экономическое чудо было во многом достигнуто благодаря государственному регулированию, и вплоть до 1984 года в Южной Корее были пятилетние планы (пусть, правда, не директивные, а индикативные). Мы не будем обращать внимание на то, что в 1960-70-е годы между режимами Севера и Юга было больше общего, чем различного, включая изображение вождя на банкнотах (этим отличался первый президент РК Ли Сын Ман) или термин чучхесон, который было принято переводить как «национальный субъективизм», чтобы у аудитории не возникало лишних вопросов. Мы поговорим о современной Южной Корее, где наследие военного режима вроде бы давно отвергнуто и вероятность военного переворота действительно мала. Тем не менее, посмотрим, что осталось.
Законы об антиэкстремистской деятельности
Тем, кто стонет по поводу ужесточения ответственности за экстремизм в современной России, и довольно широкой «серой зоны», которая позволяет достаточно свободно толковать опасные понятия, стоит обратить внимание на южнокорейский Закон о национальной безопасности. Там, например, существуют формулировки типа «деятельность, приносящая пользу врагу». Это означает, что если ты выступаешь за улучшение прав рабочих, ты подрываешь национальную экономику, а, следовательно, приносишь пользу Северной Корее, а значит — можешь быть осужден по политической статье. За скачивание северокорейских музыкальных композиций (без слов, дело исключительно в идеологических названиях) можно, как показывает современная практика, получить 2,5 года условно, а за групповое исполнение их революционных песен — от 4 до 7 лет тюрьмы. О критике официальной южнокорейской точки зрения, какой бы странной она ни была, тоже можно вспомнить. Именно по этой причине заткнули рот тем экспертам, которые обращали внимание на нестыковки в официальных южнокорейских документах, посвященных гибели корвета «Чхонан». Текст Закона о национальной безопасности РК доступен в Интернете, так что желающие могут прочитать его и сделать выводы самостоятельно, сравнив этот реликт антикоммунистической эпохи с законами иных стран.
Еше можно вспомнить недавний запрет на Юге Объединенной прогрессивной партии. Эта левая партия имела 5 мандатов в парламенте и выступала с достаточно социалистических позиций. Группу ее членов обвинили в подготовке государственного переворота и нарушении Закона о национальной безопасности. На этом фоне Министерство юстиции внесло предложение партию запретить. И хотя впоследствии выяснилось, что все обвинения в подготовке заговора и переворота оказались, скажем так, неподтвержденными, партию всё равно запретили, лишив депутатов от нее парламентских мандатов и конфисковав все ее денежные средства.
«Интернет по паспорту»
Южная Корея входит в первую тройку стран по обеспеченнности рядовых граждан интернетом, но при этом с начала 2000-х годов если ты совершаешь покупки в корейском интернет-магазине или регистрируешься на корейском почтовом сервере или в корейском форуме, требуется указывать номер своего удостоверения личности. К некорейским форумам и онлайновым магазинам это не относится.
Официально это было сделано для того, чтобы избежать кампании ненависти после того, как несколько человек, в том числе известная актриса, были «затроллены насмерть» и покончили с собой. На деле сделали это после того, как президент Но Му Хён, который вырвал победу на выборах во многом за счет голосов молодежи и использования ресурсов всемирной сети, решил поставить этот процесс под контроль.
Сегодня в РК это служит предметом дискуссии, и вопрос обсуждается в конституционном суде. Есть те, кто видит в этом нарушение свободы, как есть и те, кто считает, что такая методика позволяет защищать людей от сетевого хамства. Человек, который систематически издевается над другими и ведет «кампании ненависти», не может прятаться за анонимный ник и теоретически «имеет больше шансов ответить за свои слова». Проблема в том, что этот вопрос нужно рассматривать в связке с проблемой ЗНБ – просеверокорейские высказывания отслеживаются весьма оперативно. Одновременно не стоит забывать о том, что если в России разговоры о «троллях в погонах» являются скорее фигурой речи, в РК был официально признанный скандал, который стоил кресел нескольким высокопоставленным чиновникам национальной службы разведки. Напомним, что руководитель отдела кибербезопасности данного заведения перед президентскими выборами 2012 года дал своим подчиненным прямой приказ сидеть на форумах и вести активную пропаганду против кандидата от левых, всячески поддерживая Пак Кын Хе, которая, заметим, эту активность не оценила. Это при том, что формально разведка должна быть политически нейтральной, а ее представители вели сетевые баталии отнюдь не под собственными именами.
Духовные скрепы
Южная Корея – одна из немногих стран, где сохраняется уголовная ответственность за супружескую измену при условии, что изменивших «застали врасплох» либо они признались в этом. В прошлом году был довольно громкий процесс, когда одна из актрис в телеинтервью проговорилась о том, что у нее была связь с женатым мужчиной. Итог – два года тюрьмы по данной статье. При этом мужчины обычно не становятся объектом преследования, а жена, даже если застала мужа с другой, имеет право подать в суд не на мужа, а на его любовницу.
Сюда же и особенности школьного образования. Только где-то пять лет назад было принято постановление, которое запрещало учителям использовать в старшей школе телесные наказания. Действует это, однако, только в Сеуле и столичной провинции, в остальных регионах учитель имеет полное право орать на 9-11-классников матом, кидаться в них мелом или степлерами и бить линейкой по рукам. Смягчение нравов произошло благодаря Интернету и после того, как несколько подобных сцен были сняты на мобильные телефоны, выложены в сеть и произвели фурор не столько в самой Корее, сколько за ее пределами.
Государственная трактовка истории
Некоторые элементы корейского исторического мифа вполне вписываются в понятие «мелкодержавного шовинизма», и если в России лица, рассуждающие о пятитысячелетней истории древних славян, скорее находятся за пределами академического мейнстрима, в Корее книги о том, что древнекорейская цивилизация является родиной солярного мифа и даже майя в определенной мере от нее произошли, выходят в академических сериях. Это часть учебников истории. Некоторые темы являются запретными для критики, и попытка открыто сказать, например, про то, что японское колониальное правление имело не только негативные, но и позитивные черты, может стоить человеку карьеры, кем бы он ни был, и вызвать огромный всплеск общественного осуждения.
Вообще, можно вспомнить ту кампанию ненависти, которая была развязана в социальных сетях после зимней олимпиады 2014 г., когда золотую медаль получила не корейская, а российская спортсменка. Случись такое в РФ после победы кореянки, такую вакханалию точно объявили бы срежиссированной Кремлем.
Нет, конечно, времена 1970-х – 80-х, когда Северная Корея Ким Ир Сена и Южная Корея при правлении военных отличались друг от друга гораздо меньше, чем кажется, – это далекое прошлое. В современной Южной Корее, пожалуй, больше свободы прессы, и есть действующее гражданское общество, которое, правда, заплатило за свое существование весьма высокую кровавую цену. Но представлять эту страну цитаделью демократии не стоит. И потому повторюсь: разговоры о том, что Россия скоро «догонит» Северную Корею, обычно ведут те, кто не понимает, что с точки зрения ограничения гражданских свобод ей сначала придется «догнать» Южную.
Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН, специально для Интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
