Причин этому множество, но главные из них – это конституционное устройство Ливана и геополитические интересы ведущих мировых и региональных держав, которые сегодня, несмотря на глубочайшие противоречия в их целях в регионе, сходятся в одном – в необходимости сохранить Ливан как государство.
Если говорить о базовых институтах Ливана, то они были заложены еще в период, когда эта страна, часть исторической Сирии (биляд Аш-Шам), стала в соответствии с англо-американскими соглашениями Сайкс-Пико, закрепленными в Сан-Ремо в 1920 году, подмандатной территорией Франции, которая и продиктовала жесткое распределение государственных постов между основными конфессиями Ливана. Поэтому с момента его независимости в 1943 году пост президента отходил к христианину-марониту, премьера – к сунниту, а главы парламента — к шииту.
Эта схема достаточно успешно (если не считать эпизодической гражданской войны 1958 года, остановленной военным вмешательством США) работала до 1975 года. Ливан тогда назвали ближневосточной Швейцарией, она была Меккой для банкиров и журналистов, в ней варилась тайная кухня ближневосточной политики, размещались офисы почти всех ведущих спецслужб мира. Однако эта благостная картина была взорвана из-за изменения в конфессиональном балансе, сместившемся в результате появления в Ливане после 1967 года палестинских беженцев, а с 1971 — Палестинского движения сопротивления во главе с Я.Арафатом. Он создал на юге страны фактически неподконтрольные центральным властям квазигосударственные структуры, получившие названия «Фатхленд».
С этого момента и начались основные беды Ливана. В стране разразилась гражданская война (с одной стороны, христиане-марониты, с другой – многоконфессиональный блок из 15 партий во главе с друзами, к которому примкнули палестинцы). Она привела к активному вмешательству основных региональных держав – вначале Сирии, которая в 1976 году ввела в Ливан свои войска, включившись в боевые действия на стороне маронитов, а затем Израиля, который воспользовался гражданской войной, чтобы устранить со своих южных границ палестинскую угрозу и провел в 1982 году мощную военную кампанию. Она завершилась выводом основных палестинских группировок и руководства ООП с ливанской территории.
С 1982 года активную роль в ливанских делах стал играть Иран, создавший в долине Бекаа при содействии Сирии вооруженное шиитское движение Хизбалла, превратившееся к настоящему времени в основную военно-политическую силу Ливана.
Все это время шла гражданская война, которая по сути дела не привела к победе ни одной из сторон, и завершилась лишь в 1989 году подписанием Таифских соглашений, заключенных под эгидой Саудовской Аравии. Эти соглашения подтвердили конфессиональные основы мира в Ливане и до сих пор определяют конфигурацию политического ландшафта этой страны. Их смысл состоял в том, что полномочия президента-маронита были урезаны в пользу премьера-суннита и председателя парламента-шиита. Парламент отныне формировался на равной основе из христиан и суннитов.
Но то, что в 1975 году взорвало Ливан, в период после 1989 года сохранило его. На фоне таифских соглашений стал возможен вывод в 2000 году израильских войск из Ливана (во исполнение резолюции 425 СБ ООН) и в 2005 – сирийских (после принятия резолюции 1559 СБ ООН). Латентная гражданская война тлела, особенно после убийства суннитского премьер-министра Р.Харири в 2005 г., но страна не разрушилась, даже после очередной (2006г.) израильской военной кампании против Хизбаллы, которая только усилилась после этого, равно как и влияние Тегерана.
Официальный Бейрут твердо держался в стороне от волн «арабских революций», разразившихся в 2011 году, и такую же позицию занял в отношении внутриполитических событий в Сирии, провозгласив свой нейтралитет.
При этом дыхание сирийского конфликта жестоко опалило Ливан. В страну хлынул поток беженцев (около 1 млн. чел.), на севере страны, в Триполи, начались столкновения между суннитами, вставшими на сторону сирийской оппозиции, и алавитами естественно поддержавшими власть сородичей в Дамаске. Тем временем город Арсаль и его окрестности в долине Бекаа стали перевалочной базой для сирийских оппозиционеров, особенно после того как их выбили в 2013 году из Каламуна. В последнее время там засели бойцы-салафиты из террористических группировок Джабхат ан-Нусра и «Исламское государство».
Ситуацию еще больше усугубило вступление «Хизбаллы» в 2012 году в гражданскую войну в Сирии на стороне режима. Она до сих пор продолжает бои на сирийской территории, прежде всего в районе Каламуна.
Ливанское общество оказалось глубоко расколото, но государственные структуры, прежде всего армия, выдержали удар и не распались.
Новым испытанием для Ливана стал кризис института президента. 25 мая 2014 года закончились полномочия Мишеля Сулеймана, а парламент не смог выбрать взамен консенсусную фигуру. Начались долгие закулисные игры, в которые активно вовлечены Саудовская Аравия, Франция, Сирия и Иран. Ситуацию усугубило истечение этой осенью полномочий парламента и он вынужден был принять 5 ноября весьма спорное решение о продлении собственных полномочий еще на два с половиной года. Таким образом, в стране нет законного лидера и полностью легитимного парламента, который погряз в дискуссиях об избирательном законе.
Лакмусовой бумажкой устойчивости ливанской политической системы перед лицом региональных вызовов станет очередная попытка парламента 19 ноября избрать президента. В последние дни участились обращения со стороны международного сообщества к Ливану как можно скорее определиться с президентом. Дошло до того, что 12 ноября с таким призывом выступил Совет Безопасности ООН, а несколько ранее и Ватикан, устами своего нунция в Бейруте.
Шансы на это есть. Дело в том, что обе команды внешних игроков – тандемы Саудовская Аравия-Франция и Сирия-Иран намерены поставить во главе Ливана «своего человека», но при этом обе рассчитывают сделать это так, чтобы страна не раскололась окончательно. Саудовцы продвигают своего кандидата руками Франции, опираясь также на лидера суннитского блока «Мустакбаль» Саада Харири, который получил в свое распоряжение 4 млрд.долл., три из которых использованы на закупки оружия у Парижа для укрепления ливанской армии. Понятно, что речь идет о таком кандидате, который мог бы «отбуксировать» Ливан подальше от Ирана и Сирии, «перекрыть кислород» Хизбалле.
Равным образом Иран использует ливанскую карту для укрепления собственных региональных позиций и намерен, опираясь, в свою очередь, на Хизбаллу, добиться утверждения такого кандидата, который сохранил бы как минимум нейтралитет Ливана в сирийских делах и оставил свободу рук у той же Хизбаллы для поддержки режима Башара Асада. Это, понятно, совпадает и с устремлениями Дамаска.
Очевидно, что ни та, ни другая сторона не могут добиться полностью устраивающего их результата. Среди кандидатов на пост президента числится пять человек. Но их шансы не равны. Глава Свободного патриотического движения М.Аун, которого могла бы поддержать Франция, не устраивает Саудовскую Аравию и ряд внутренних политиков, большая внутренняя оппозиция есть и у лидера ливанских сил С. Джаджаа. Определенные шансы имеются у командующего ливанской армией Ж.Кахваджи, пользующегося поддержкой Эр-Рияда, а также бывшего министра иностранных дел Ж.Обейда. Нельзя исключать, что победит какая-нибудь «серая лошадка», вроде посла в Ватикане Жоржа Хури, который может устроить всех, включая Сирию и Иран. Очевидно, что будет достигнут компромисс. Последние сигналы говорят, что Хизбалла также к нему готова.
Важно даже не это, а то, что, если он будет достигнут 19 ноября, то это может стать предвестником «большой сделки» Ирана с США 24 ноября… Ждать осталось недолго.
Максим Егоров, политический обозреватель по Ближнему Востоку, специально для Интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
