Не будет преувеличением сказать, что за тем, как в этот день поведёт себя высшее должностное лицо Японии, внимательно (и настороженно) наблюдали не только сами японцы, но и политизированные китайцы, а также, видимо, американцы. И понятно, почему.
Только на первый взгляд кажется, что вопрос о посещении (или не посещении) премьер-министром Японии некоего духовного учреждения относится исключительно к частной жизни указанного гражданина, до которой, не должно быть никакого дела всем прочим гражданам. На самом деле, в данном конкретном случае этот вопрос прямо выходит на проблематику состояния отношений в стратегическом треугольнике, в который также входят США и Китай.
В свою очередь, от того, как будет складываться многофакторный (политико-экономически-военный) пазл в этом треугольнике, решающим образом зависит перспектива развития ситуации в АТР, а также в мире в целом. Поэтому гражданам как Японии, так и других (“ведущих” и “ведомых”) стран очень даже “есть дело” до данного события, важность которого определяется специфичностью, во-первых, самого храма Ясукуни и, во-вторых, даты намеченного, как многие полагали, его посещения японским премьер-министром.
Храм Ясукуни занимает особое место в крайне сложной синтоистской системе отправления религиозных обрядов анимистической природы, на которую, по мнению специалистов, буддизм оказал лишь некоторое влияние. В этом храме почитаются в статусе богов около двух с половиной миллионов японских военнослужащих, погибших в конфликтах последних 150 лет.
Для Китая же (а, следовательно, и для современной политической ситуации в АТР) особую значимость имеет то, что порядка 80% из общего числа поминаемых составляют погибшие во Второй мировой войне, датой окончания которой в Японии считается именно 15 августа 1945 г. Мало того, среди поминаемых находятся и ряд высших японских чиновников, обвинённых Токийским трибуналом в военных преступлениях в ходе этой войны и казнённых в декабре 1948 г.
Таким образом, в глазах китайцев, а также корейцев, возобновление с 2001 г. паломничества японских высших должностных лиц в храм Ясукуни является свидетельством, во-первых, отсутствия до сих пор раскаяния в военных преступлениях периода Второй мировой войны и, что существенно важнее, ремилитаризации Японии.
Причём, в Пекине и Сеуле в качестве дополнительной аргументации “материального” плана, подтверждающего подобные предположения, используются определённые тренды в японской политике в сфере обеспечения национальной безопасности.
Ситуация усугубляется наличием территориальных проблем в отношениях Японии как с Китаем, так и с Южной Кореей. В частности, весь негатив, накопленный в политической сфере японо-китайских отношений, проявляется главным образом в непрерывной череде конфликтов в районе спорных островов Сенкаку/Дяоюйдао.
Именно проблема владения этими островами явилась непосредственной причиной прекращения с лета 2012 г. каких-либо японо-китайских контактов на официальном уровне. Ещё раз следует напомнить, что речь в данном случае идёт об отношениях между двумя из трёх ведущих держав региона.
Но, поскольку третий основной региональный игрок, то есть США, проявляет всё меньшее желание оказаться в состоянии прямой конфронтации с Китаем по второстепенным причинам, то из Вашингтона в адрес Токио в последние полгода следуют недвусмысленные “советы” решать проблемы в его отношениях с Пекином в “конструктивном духе”.
Для Вашингтона одним из важных признаков появления такого “конструктива” в политике ключевого союзника на китайском направлении явилось бы “воздержание” от посещения храма Ясукуни японским премьер-министром.
Трудно сказать, что стало главной причиной попыток Японии к налаживанию официальных контактов с руководством КНР – давление США или соображения о собственной пользе. Скорее всего, то и другое. Во всяком случае, с весны с.г. в Пекин зачастили неофициальные, но знаковые лица из японского истеблишмента.
Однако для того, чтобы на некоторой подходящей политической площадке состоялась встреча лидеров обеих стран (что явилось бы сигналом к возобновлению официальных двусторонних контактов), требовалось выполнение необходимого условия. Оно заключалось как раз в том, чтобы к очередной дате 15 августа С. Абэ “воздержался” от соблюдения традиции посещения японским премьер-министром храма Ясукуни.
Едва ли автор данной статьи сильно рисковал, когда предсказывал ранее, что указанное условие С. Абэ выполнит. Хотя для нынешнего премьер-министра пропустить очередную дату посещения храма Ясукуни было весьма непросто, но, как сегодня говорят, “он это сделал”, и теперь дорога на двустороннюю встречу с руководителем КНР Си Цзиньпином в ходе очередного саммита АТЭС открыта.
И всё же, несмотря на важность случившегося, не следует упускать из вида, что речь пока идёт о создании некоего позитивного символического фона для (хотя бы) сдерживания процесса дальнейшей деградации японо-китайских отношений и ситуации в АТР в целом. Для того чтобы обратить его вспять необходимо внесение позитивных элементов во все аспекты отношений в треугольнике США-Китай-Япония.
Владимир Терехов, ведущий научный сотрудник Центра Азии и Ближнего Востока Российского института стратегических исследований, специально для Интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
