Фото: PTI
В середине мая 2014 г. премьер-министр Пакистана Мухаммад Наваз Шариф поздравил Нарендра Моди, одного из лидеров Бхаратия Джамата Парти (Индийской народной партии), которая одержала убедительную победу на парламентских выборах. Спустя десять дней после объявления официальных результатов, Наваз Шариф вылетел в Нью-Дели по приглашению индийской стороны для участия в церемонии инаугурации нового премьер-министра. Экспертное сообщество задается многими вопросами, в частности, какие вызовы ожидают пакистано-индийские отношения, каковы перспективы их дальнейшего взаимодействия и их роль в региональном мироустройстве.
Парламентские выборы в мае 2013 г. в Пакистане и парламентские выборы в мае 2014 г. в Индии ознаменовали приход к власти новых правящих кругов в этих странах. В 2014 г. помимо задач по нормализации двусторонних отношений, страны стоят перед новыми региональными вызовами. Это обусловлено, прежде всего, президентскими выборами в соседнем Афганистане (апрель – июнь 2014 г.), пересмотром заявленного США/НАТО графика вывода коалиционных войск из страны и активизацией в последнее время радикальных исламистских группировок . Все это диктует необходимость осуществления корректировки внешнеполитического курса стран в регионе.
Нормализация отношений Пакистана и Индии на современном этапе отягощена грузом давних проблем: Кашмир, Сиачен, распределение водных ресурсов Инда, обременительные торговые тарифы и т.д. Помимо потенциального диалога о территориальных и водных спорах, и Наваз Шариф, и Н.Моди поставлены перед необходимостью выстраивать личностные отношения. Премьер Пакистана – тяжеловес в большой мировой политике. В 90-х годах ХХ века он дважды возглавлял кабинет министров страны (ноябрь 1990 – апрель 1993 г., февраль 1997 – октябрь 1999 г.); в те годы он продемонстрировал сопернические позиции по отношению к Индии – вслед за Нью-Дели в мае 1998 г. провел испытание ядерного оружия; в июле 1999 г. страны вновь столкнулись в вооруженном конфликте в Каргиле.
Нарендра Моди, напротив, только выходит на мировую политическую арену. На национальном уровне он уже успел проявиться в «пакистанском направлении». В период избирательной кампании весной 2014 г., будучи потенциальным кандидатом в кресло премьер-министра от Бхаратия Джамата Парти, выступал с обвинениями в использовании Пакистаном террористов при совершении терактов в Кашмире, в том числе в сентябре 2013 года, в результате которого погибли несколько солдат и гражданских лиц.
Политическое противостояние Пакистана и Индии было характерно для первой декады 21 века. Во-первых, участие Пакистана в международной антитеррористической кампании в Афганистане в качестве прифронтового государства (повышало ставки Исламабада в региональной игре) болезненно воспринималось в Нью-Дели. Во-вторых, конкуренция за влияние на Афганистан и прежде омрачала отношения между Исламабадом и Нью-Дели. В 2011 г. Индия подписала договор о стратегическом партнерстве с Афганистаном. Она наряду со многими другими странами участвует в реконструкции и развитии нескольких инфраструктурных проектов в Кабуле. Исламабад четко транслировал свою позицию, что хотя это ведет к стабильности, территория Афганистана не должна быть использовано против интересов Пакистана. Экономическое соперничество стран прослеживается и в Иране.
Атаки пакистанских боевиков в индийском Мумбае в ноябре 2008 г., в результате которых были многочисленные человеческие жертвы, казалось, окончательно развели соседние государства. Пакистанская сторона использовала любую возможность на региональном и международном уровнях для возобновления диалога. Бывшая правящая (2008 – 2013 гг.) Пакистанская народная партия (ПНП) предложила индийской стороне «нулевой вариант», начать с чистого листа. Это предполагало в первую очередь урегулирование вопросов культурного обмена, либерализацию визового режима для отдельных групп граждан.
Начиная с 2010 г. отмечалась тенденция на нормализацию отношений Пакистана и Индии. Деловые круги обеих стран были активно вовлечены в торговые переговоры. Исламабад много рассуждал о предоставлении Индии статуса наиболее благоприятствуемой нации; но ограничился предложением о предоставлении недискриминационного режима торговли, включая сокращение или устранение тарифных и нетарифных барьеров. В 2011 – 2012 гг. обсуждались вопросы о вложении прямых иностранных инвестиций Исламабадом после отмены Нью-Дели запрета на инвестиции из Пакистана, а также возможность предоставления банкам обеих стран открывать свои филиалы. В начале сентября 2012 г. стартовал совместный энергетический диалог, укреплялось Таможенное сотрудничество, возобновился водный диалог и т.д. Стороны обменивались информацией по делу о совместном расследовании теракта в Мумбае в ноябре 2008 г., решались судьбы пакистанских и индийских рыбаков, находившихся в тюрьмах двух стран и т.д.
Генералитеты вели переговоры об одновременном двустороннем выводе войск с высокогорного погранпоста Сиачин, необходимости поддержания режима прекращения огня на Линии контроля в Джамму и Кашмире.
Последний раунд переговоров между Пакистаном и Индией прошел в сентябре 2012 г. Результатом многочисленных инициатив стало подписание Композитного договора. Аналитики рассматривали его как политическое ноу-хау, прорыв правящей Пакистанской народной партии в пакистано-индийских отношениях. Такое наследие оставил президент Пакистана, сопредседатель ПНП Асиф Али Зардари, выйдя в отставку в сентябре 2013 г. Но это был лишь половинчатый успех. Масштабных политико-экономических и торговых прорывов, как, например, предоставление Индии статуса наиболее благоприятствуемой нации, минимальный подход к решению Кашмирского вопроса от ПНП не последовало. Ее руководство не было готово к столь решительным шагам.
2013 г. характеризовался вновь обострившейся напряженностью в пакистано-индийских отношениях. В первую очередь они были вызваны вооруженными инцидентами на Линии контроля (ЛК) в Кашмире, что означало нарушение обеими сторонами режима прекращения огня, действующего вдоль ЛК с 2003 г. Весной 2013 г. трансграничные перестрелки унесли жизни нескольких военнослужащих с обеих сторон. Исламабад и Нью-Дели обменивались взаимными обвинениями. Практически все диалоги были прерваны. Но одновременно министр иностранных дел Хина Раббани Хар (коалиционного правительства во главе с ПНП, вышедшего в отставку в апреле 2013 г.) подчеркивала, что Пакистан целенаправленно стремился к улучшению отношений со всеми своими ближайшими соседями, включая Афганистан и Индию.
Одним из внешнеполитических вызовов, на фоне которого весной 2013 г. в Пакистане состоялись очередные парламентские выборы, и было усиление пакистано-индийского противостояния. Наваз Шариф в июне 2013 г. возглавив в третий раз политическую администрацию, заявил, что продолжит внешнеполитический курс политической партии Пакистанской мусульманской лиги Наваз Шарифа (названа его именем), прерванный военным переворотом в октябре 1999 г. Во внешней политике он сделал ударение на дальнейшее развитие сотрудничества с Китаем, Турцией, значительно активизировал связи со странами Персидского залива; обозначил нормализацию отношений с Индией. Дипломатические успехи прежних администраций, в частности президента А.А.Зардари (2008 – 2013 гг.), замалчивались; на сайте МИДа Пакистана, в разделе Архив был полностью блокирован ресурс 2012 г.
Пакистано-индийские отношения во второй половине 2013 г. с приходом новой администрации характеризовались противоречивыми тенденциями. Новое руководство МИДа использовало любую возможность наладить политический диалог с индийскими властями. Советник премьер-министра Пакистана по вопросам национальной безопасности и иностранным делам Сартар Азис впервые встретился с министром иностранных дел Индии С.Хуршидом в рамках международной сессии АСЕАН в Брунее. Спустя всего несколько дней Наваз Шариф направил в Нью-Дели спецпосланника Шахарьяра М.Хана для встречи с премьер-министром Индии Манмоханом Сингхом с миссией передать искреннее желание Исламабада двигаться вперед в направлении улучшения отношений с Индией. Все эти встречи заканчивались дипломатическими заверениями в нормализации отношений, но никаких конкретных дат и обещаний Нью-Дели не заявлял. Но и Исламабад не настаивал, в его внешнеполитических приоритетах оставались Китай и страны мусульманской уммы.
В сентябре 2013 г. главы правительств Пакистана и Индии — Наваз Шариф и М.Сингх встретились в кулуарах Генеральной ассамблеи ООН в Нью-Йорке, где вновь подтвердили решимость улучшать отношения через конструктивный диалог. Основа их успеха, по мнению премьера Пакистана, была заложена еще в Лахорской декларации 1999 г., разработанной при его участии и тогдашнего премьер-министра Индии Атала Бихари Ваджпаи, лидера все той же Бхаратия Джамата Парти. Документ, подписанный в феврале 1999 г., представлял собой дорожную карту мира, стабильности и процветания народов двух стран.
Все эти события проходили на фоне резкого обострения военной обстановки на Линии контроля, начиная уже с июля 2013 г. В конце июля 2013 г. штаб сухопутных войск в Равалпинди выступил с заявлением о немотивированной стрельба в районе Равалкота. Затем в военных сводках упоминался сектор Пунч. В конце августа 2013 г. трансграничная перестрелка произошла в секторе Каргил Линии Контроля.
Стороны несли человеческие жертвы. МИДы двух стран забрасывали друг друга обвинениями в нарушении режима прекращения огня вдоль ЛК. Одновременно транслировалась готовность к возобновлению двустороннего диалога. Мировые СМИ сравнивали перепады настроения в обеих столицах с американскими горками.
(продолжение следует)
Наталья Замараева, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник сектора Пакистана Института востоковедения РАН, специально для Интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
