Во-первых, Пекин – единственная сторона, у которой на Север есть рычаги влияния. В частности, он действительно может вызвать на Севере коллапс, попросту перекрыв китайско-корейскую границу. Такие политические действия, естественно, остаются на крайний случай, но в стране давно проработаны варианты реагирования на самые разные случаи, вплоть до ситуации, когда в результате потрясений на Севере КНР вводит в страну войска для ликвидации гуманитарной катастрофы и обеспечения контроля над ядерными объектами. Информация о планах такого рода известна с 2006 года, и хотя Китай каждый раз напоминает, что эти действия на крайний случай, которые будут предприняты с санкции ООН, Пхеньян это может воспринимать как сигнал определенного рода.
Более того, похожие действия Китая вероятны даже в том случае, если по каким-то причинам американско-южнокорейские действия по смене режима перейдут в горячую фазу, и на территории КНДР случится масштабный вооруженный конфликт. В этом случае действия КНР будут продиктованы не столько желанием урвать свой кусок пирога, сколько ситуацией, при которой, все вопросы послевоенного будущего будут вынуждены решаться с учетом китайских интересов, а это может означать и отсутствие исчезновения Северной Кореи с карты мира.
Под данным углом зрения стоит и рассматривать и периодически всплывающую информацию о консультациях, которые ведут представители Китая и США по северокорейской тематике. Проводя такие встречи, Китай как бы поддерживает образ неотъемлемого участника переговоров по любой околосеверокорейской проблематике, выступая в качестве заинтересованной стороны, обладающей в этих вопросах правом решающего голоса.
Однако здесь есть очень важная тонкость. Китай готов вести консультации, обмениваясь мнениями о том, как он видит ситуацию в КНДР и ее перспективы. Он готов обсуждать гипотетическую кризисную ситуацию на Севере, но ставить знак равенства между активностью такого рода и зондированием условий сдачи Северной Кореи не следует.
Между тем, этот знак равенства очень стремятся поставить недруги КНДР. На Западе популярна точка зрения, что Северная Корея существует только благодаря Китаю, и как только Пекин передумает поддерживать Пхеньян, режим Кимов не протянет и года. Поэтому Пекин пытаются убедить в том, что он имеет дело с недостойным и неблагодарным партнером, которого давно пора бросить. Так, подготовленный «РЭНД Корпорейшн» документ с характерным названием «Готовясь к коллапсу Северной Корее» заявляет, что «в ближайшие месяцы или годы» режим в КНДР может разрушиться, и потому Китай, США и Южная Корея должны выработать тактику совместной работы по ликвидации последствий кризиса. Более того, по мнению авторов доклада, США и Китаю следует всерьез задуматься над тем, как не допустить ненужных столкновений между американскими и китайскими войсками.
В целом для вбивания клиньев в ход идет всё: и поддельное завещание Ким Чен Ира (опубликованное в японской прессе), где он призывает не доверять Китаю и максимально его использовать. И слухи о том, что в Северной Корее разрушили кладбища китайских добровольцев, сражавшихся в Корейской войне, полностью «вычеркнув» китайский фактор из ее истории. И «показания перебежчиков» о том, что женщины, забеременевшие от китайцев, попадают в лагерь как осквернившие чистоту нации. И набившие оскомину истории о том, что китайские спецслужбы предотвратили очередное покушение на Ким Чжон Нама, которого досужие журналисты (невзирая на его собственные заявления о том, что он давно вне политики) то записывают в партию реформ, то называют главой прокитайской группировки, которого поставят во главе КНДР, если Ким Чен Ын совсем выйдет из доверия. И даже разговоры о том, что будто бы Ким Чен Ир еще в 2009 г. намекал, что выход из шестисторонних переговоров был направлен не против США, а на то, чтобы освободиться от влияния Китая, а если бы США протянули руку помощи, КНДР могла бы стать самым надёжным форпостом против КНР.
Последние пример такой дезинформации – статья Василия Головнина в «Новой газете» о том, что в приграничной полосе идет зачистка территорий и строительство укреплений, а по всей Северной Корее идет «охота на китайских собак». Видный демократический журналист и заведующий Бюро ИТАР-ТАСС в Японии ссылается при этом на «источники в Китае», хотя ни китайская, ни даже южнокорейская пресса не подтвердили этот бред.
Сюда же – история о том, что «Чан Сон Тхэка скормили собакам». Чэн Сян, автор заметки в сингапурской газете, стараниями которого новость была переведена на английский и затем разошлась по всему миру, не только превратил гонконгский таблоид, откуда он почерпнул эту новость, в «китайскую правительственную газету», но и сделал из этого глубокомысленный вывод о том, что подобным образом официальный Пекин высказывает свое недовольство политикой Северной Кореи.
Вражеский план несложен и основан на эффекте «самосбывающегося пророчества». Сначала создается информационный фон о том, что Китай недоволен Севером и готов его сдать. Одновременно вбрасываются более или менее нелепые утки – данные о кризисе в отношениях между Китаем и КНДР вплоть до откровенной лжи и передергиваний. Расчет идет на то, что под воздействием такого фона в КНДР действительно могут прийти к выводу о том, что на Китай им полагаться нельзя. После чего или попробуют лавировать между Китаем и Америкой (а это открывает определенные возможности для проникновения за «железный занавес» с целью смены режима), или окончательно решат, что у страны есть только два союзника – ее ядерная и ракетная программы. Хотя в долгосрочной перспективе усиление ракетно-ядерной мощи КНДР, безусловно, приведет к дальнейшим осложнениям между Пхеньяном и Пекином, и, в свою очередь, может подвигнуть руководство КНР на изменение своей позиции.
С этой же точки зрения надо воспринимать активность Китая, направленную на возобновление, пусть и в потенциально измененном формате шестисторонних переговоров. Поскольку, никто не оспаривает Пекин как место их проведения, Китай, таким образом, остается хозяином костра и главным устроителем мероприятия, как бы распространяющим свое благоволение и желание урегулировать проблему на всех участников конфликта.
Кризисы на полуострове сопровождались концентрацией китайских войск вдоль границы с КНДР. Такое происходило как в октябре 2006 г., так и в апреле 2013 г. Такая мобилизация китайских войск призвана решить две задачи. Одной из них является укрепление безопасности границ, если в результате военного конфликта на территорию КНР устремится большое количество беженцев. Кроме того, это своеобразный сигнал Пхеньяну о том, что Китай будет соблюдать свои обязательства по защите КНДР в случае начала военных действий. Правда, такие движения случаются гораздо реже, чем о них сообщают на Западе, и представители МО КНР часто опровергают сообщения в западной прессе.
При этом в КНР постоянно подчеркивают, что между Китаем и КНДР нет военных союзнических отношений. В КНДР нет контингента китайских войск, а сам Китай никак не оказывает влияния на северокорейские вооруженные силы.
Второй рычаг влияния состоит в том, что КНР пытается полностью замкнуть экономические связи соседа на себя. Китай привязывает экономику КНДР к экономике провинций северо-восточного региона КНР и пестует определенную прослойку северокорейских чиновников и предпринимателей, чье благосостояние и процветание связано с торговлей с Китаем. И если власти будут пытаться ограничивать китайско-корейские контакты, это будет бить не по идеологии, а по их карману, что гораздо более значимо.
Не случайно на рынках КНДР все больше и больше используют китайскую валюту, полагая, что она более надежная, чем северокорейские воны. А одной из причин неудачи денежной реформы 2009 г. считают попытки запретить хождение юаня.
В остальном – масштаб экономического проникновения описан нами ранее.
В-третьих, КНР вкладывается в образование северокорейской элиты, особенно — ее молодого поколения, ибо подавляющая часть его представителей учится за рубежом не на Западе, а в Китае, в первую очередь в Шэньяне. Естественно, данная прослойка молодежи будет относительно прокитайски ориентирована, а ее общий багаж знаний повысит ее конкурентоспособность на внутреннем рынке. В сочетании с экономическим сотрудничеством и в долгосрочной перспективе это позволит Китаю сформировать в правящем классе КНДР потенциально влиятельную лоббистскую группировку, которая, как минимум будет выступать за дальнейшее развитие сотрудничества и против игнорирования интересов Пекина.
В этом контексте стоит оценивать новость о том, что группа высокопоставленных чиновников из КНДР прибыла в университет Нанькай (г. Тяньцзинь) прослушать 15-дневный курс бизнеса и международной торговли. Кроме этого, делегация посетила Шанхай и Сучжоу для того, чтобы наблюдать рыночную экономику в действии.
Подводя итоги
Безусловно, в течение ближайшего времени, плюрализм в отношении Северной Кореи в Китае будет расти, и мы столкнемся с высказываниями самых разных точек зрения — от прозападных до гегемонистских. Но хотя в отношениях двух стран будет доминировать не идеология, а прагматические интересы «реальной политики», ослабление влияния Китая на корейские события обсуждать не стоит. Более того, Китай будет методично накапливать свое влияние в первую очередь на Северную Корею, стремясь обеспечить там уровень стабильности, необходимый для функционирования КНДР в качестве буферного государства. При этом, подобно России, КНР не будет потворствовать попыткам Пхеньяна обеспечить свою политическую независимость исключительно за счет ядерно-ракетного козыря и прилагать усилия для гармоничного разрешения ЯПКП.
В перспективе Китай будет пытаться увеличивать свое влияние на Северную Корею за счет расширения экономических связей и формирования прокитайски настроенной группы внутри элиты КНДР. Присутствует и понимание того, что ЕСЛИ вопрос будет поставлен как «Кому сдаваться?», Китай будет более предпочтительным вариантом, чем Южная Корея или США.
Однако это точно не означает, что Северная Корея станет пешкой Пекина. Как отмечает замдиректора ИДВ РАН Сергей Лузянин, КНР может использовать КНДР против США в качестве элемента политики «сдерживания», но для этого потребуется сделать Северную Корею полностью зависимой и подконтрольной Китаю, включая ее политическую и военную жизнь.
Китай намерен жестко бороться с провокаторами и нарушителями стабильности, откуда бы ни исходили эти инициативы. Здесь можно вспомнить о поддержке Китаем российской инициативы в декабре 2010 года (когда, как кажется автору, ситуация была более близка к переходу конфликта в горячую фазу, чем весной 2013 г.). А также — о жестких попытках Китая противодействовать использованию китайской территории или китайских корейцев для антисеверокорейской деятельности в качестве плацдарма со стороны неправительственных/религиозных организаций Республики Корея. В этом смысле весьма показательно недавнее задержание на китайской территории группы южнокорейских активистов и урегулирование этого инцидента на уровне министров госбезопасности.
Поэтому мне хочется завершить работу высказыванием министра иностранных дел КНР Ван И: «Корейский полуостров находится прямо на пороге Китая. Вот наша «красная линия»: мы не позволим войны, либо нестабильности на Корейском полуострове». При этом Ван призвал КНДР и США предпринять совместные усилия, чтобы устранить все препятствия, которые мешают возобновлению многосторонних переговоров по ядерной проблеме Пхеньяна, и подчеркнул, что КНР настаивает на полной денуклеаризации Корейского полуострова. «Нам надо идти вверх по склону отказа от ядерного оружия. Только денуклеаризация обеспечит Корейскому полуострову длительный и настоящий мир. Не имеет значения, насколько крутой либо длинный этот склон. Главное работать постоянно без остановок».
Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН, специально для Интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
