Первый – это завершение «дела о попытке государственного переворота», по итогам которого его предполагаемый руководитель, депутат Ли Сок Ки получил 12 лет заключения.
Второй – новый скандал, связанный с тем, как еще одно дело в отношении предполагаемого северокорейского шпиона лопнуло и развалилось, причем уровень фальсификаций вызвал изрядный скандал в южнокорейских СМИ.
Третий – это очередной скандал, связанный с южнокорейским проповедником Ким Чжон Уком, арестованным в Северной Корее и занимавшимся подрывной деятельностью по указаниям южнокорейских спецслужб.
Начнем с того, как завершилось «дело о перевороте». Как передают официальные СМИ РК, с ноября 2013 г. по данному делу было проведено 46 судебных слушаний, по итогам которых Сувонский административный суд признал бывшего депутата Национального собрания от оппозиционной Объединенной прогрессивной партии Ли Сок Ки виновным в нарушении Закона о национальной безопасности, подготовке и подстрекательству к заговору с целью смены нынешнего политического строя.
Суд установил, что Ли Сок Ки не только был главой революционной организации «RO», готовившей заговор, но и вместе со своими сподвижниками пел запрещённые в РК песни «Красный флаг» и «Революционный товарищ».
Кроме того, Ли «хранил материалы просеверокорейского характера», а на встречах организации его участники «рассматривали план уничтожения различных стратегических объектов в РК».
Интересно, что в новостях специально отмечено: суд признал достоверными показания некоего господина Ли, сообщившего в Национальную службу разведки о заговоре. Таким образом, можно обратить внимание на следующее. Дело против членов Объединенной прогрессивной партии было заведено не по результатам оперативной работы Национальной службы разведки, как это представлялось вначале, а на основании доноса, за который его автор получил существенное денежное вознаграждение.
Я хорошо помню объявления, которые в 1990-е годы висели на каждой двери вагонов метро: «Поощряем доносы на шпионов. Звонить по тел. 112. Оплата по таксе. Такса в примечании». 100 млн. вон за одного шпиона, 500 – за скрытую организацию, 300 – за обнаруженный шпионский корабль.
Помимо показаний доносчика, следствие вроде бы опиралось на аудизаписи встреч партийных активистов, где они обсуждают захват складов с оружием и полицейских участков: разговоры были признаны достоверными, хотя защита объявляла их вырванными из контекста.
Сыграло определенную роль и то, что задолго до своего избрания в парламент в 2012 г. Ли Сок Ки уже имел судимость за нарушение ЗНБ. Еще в 2003 г. он был амнистирован, но суд учел рецидив.
С другой стороны, хотя в свое время сотрудники Национальной службы разведки и прокуратуры РК проводили обыски в 6 офисах организаций, связанных с депутатом Ли Сок Ки, и искали даже в домах сотрудников, доказательств финансового источника деятельности подпольной организации не нашли, и в приговоре это не фигурирует, несмотря на то, что в свое время об обысках писалось очень широко, и подавалось это так, что доказательства уже найдены или их вот-вот найдут.
Также не был подтвержден и целый ряд обвинений, которыми бросались на первых этапах следствия, будь то планирование саботажа или организация террористических актов с использованием бутафорского оружия, переделанного в боевое. Однако, как я уже обращал внимание, сам факт существования тайной организации просеверокорейской направленности является достаточным обвинением, даже если ее деятельность сводилась к тайным собраниям, на которых исполнялись северокорейские революционные песни. Тем более что Ли даже когда-то заявлял, что будет убеждать население совершить революцию в соответствии с научными идеями чучхе.
И хотя для здравомыслящей аудитории «пел революционные песни» звучит почти как «недостаточно искренне аплодировал», Ли Сок Ки приговорен к 12 годам лишения свободы и к поражению в правах (в том числе, к лишению права голосовать) сроком на 10 лет. Строгий приговор был неизбежен, поскольку заговор «представлял реальную угрозу существованию Кореи и нормам свободы и демократии». Других проходящих по делу активистов суд приговорил к лишению свободы на срок от 4 до 7 лет и поражению в правах на этот же срок.
Продолжая разговор о направленности и методах южнокорейской разведки, разберем «дело о скандале с поддельными доказательствами», о котором в начале марта 2014 г. писалось в ряде СМИ.
Начиналось все как громкое дело с разоблачением 34-летнего Ю У Сона, очередного шпиона из КНДР, пробравшегося в страну под видом перебежчика и работавшего в сеульской мэрии. Оказывается, уже после натурализации в РК тайный агент Ю несколько раз через Китай бывал в Северной Корее, где получал шпионские задания. Когда Ю заявил, что был лишь на похоронах матери, разведчики сначала представили свидетельства нескольких человек, включая его сестру, а затем — регистрационные документы китайских властей, в которых подтверждается, что Ю был в КНДР больше раз, чем он говорил.
Дело было громким в преддверии выборов в местные органы власти, которые состоятся в начале июня. На пост мэра Сеула претендует как его нынешний руководитель-оппозиционер, так и Чон Мон Чжун, кандидат от правящей партии, глава своей фракции и известный «ястреб» (в частности, призывавший к обретению Южной Кореей атомной бомбы в ответ на угрозы Севера). Естественно, что удар по служащему мэрии, оказавшемуся шпионом, на самом деле наносился и по его начальству, которое не заметило, а возможно, и прикормило шпиона из КНДР.
Однако 14 февраля 2014 г. группа адвокатов, выступающих за демократизацию общества, выдвинула обвинения в том, что улики по данному делу могли быть сфабрикованы, и разразился громкий скандал. Сначала сестра Ю отказалась от своих показаний, заявив, что ей угрожали. Прочие свидетели также стали путаться в фактах, а один признался, что злоупотреблял наркотиками, а потому не уверен в достоверности своих же слов. Наконец, посольство КНР официально заявило, что документы поддельные.
Разведка пыталась контратаковать, вызвав своего информатора из числа этнических корейцев Китая, но в беседе со следователями прокуратуры он тоже признался, что предоставил сфабрикованные данные «по заданию центра», после чего попытался покончить с собой, но был спасен. Более того, выяснилось, что сотрудник разведки, работавший под прикрытием в Генконсульстве Кореи в Шэньяне (КНР), допустил подлог «из-за чрезмерного давления руководства».
Иными словами, разведке очень хотелось изобличить Ю, а доказательств так не хватало, что в приказном порядке было решено их сфабриковать. Историю пытались свалить на осведомителей и помощников, которые хотели обмануть начальство, но те твердо стояли на том, что на подлог их заставили пойти именно «кураторы из Сеула».
В результате скандал случился не меньший, чем «дело троллей в погонах». Президент страны Пак Кын Хе уже выразила свое «глубокое сожаление». Оппозиция потребовала отставок и расследования с привлечением назначаемого парламентом независимого прокурора. Представители правящей партии также отметили необходимость подробного расследования, сказав, что методы работы спецслужбы стали для всей страны «огромным шоком». Руководство спецслужбы распространило обращение, в котором принесены «глубокие извинения народу в связи с причиненными неудобствами и скандалом», и пообещало, что сделает все возможное, чтобы подобное больше не повторилось. Прокуратура, однако, начала следствие, в ходе которого ее сотрудники провели обыски и изъяли документацию в штаб-квартире разведки и подразделении, которое непосредственно вело следствие по делу Ю.
Это стало третьим подобным случаем за всю историю существования этой спецслужбы (второй, кстати, был в связи с делом «троллей в погонах»), а ряду сотрудников было запрещено покидать пределы страны. Изучается как то, кто давал команду на фабрикацию улик, так и то, насколько высшее руководство спецслужбы было замешано в скандале.
Попутно выяснилось, что на самом деле Ю — не северянин-беженец, а кореец из КНР, ранее пытался получить убежище в Великобритании и имеет условный срок. Но теперь уже не важно, собирались ли разведчики оболгать невинного, развив успех после «выявления антиправительственного заговора в парламенте». Теперь им припоминают все прочие провалы, о которых мы упоминали в предыдущих материалах, и требуют серьезной реформы, благо новый директор Нам Чжэ Чжун уже может сказать, что «это было до него», а тотальный уровень подделок заставляет задуматься и над тем, как много их, возможно, было в предыдущей истории.
Наконец, поговорим о «деле пастора Кима». 7 ноября 2013 г. власти КНДР сообщили об аресте южнокорейского шпиона, который якобы прибыл в страну «с целью дестабилизации обстановки в обществе». Как сообщило агентство ЦТАК, задержанный был сотрудником Национальной службы разведки РК. Сначала он выдавал себя за гражданина Китая, но позднее сознался, что незаконно прибыл из третьей страны. Как показало предварительное следствие, задержанный вел шпионскую деятельность в соседних странах в течение шести лет, работая под прикрытием образа религиозного проповедника.
Национальная служба разведки РК назвала все обвинения в шпионаже абсурдными, но в одной из наших предыдущих публикаций мы уже затрагивали вопросы взаимодействия южнокорейских органов безопасности и радикальных протестантских НГО, занимающихся подрывной деятельностью на территории Северной Кореи. К тому же, факт задержания подтвердили сами церковники, сделав лишь поправку на то, что задержанный 50-летний Ким Чжон Ук является не шпионом, а «миссионером пресвитерианской церкви, занимавшимся оказанием помощи жителям КНДР, которые находятся под арестом и испытывают трудности».
И вот 27 февраля 2014 г. Ким Чжон Ук обратился к руководству КНДР с просьбой помиловать его и выступил перед журналистами, в т. ч. – иностранными. Рассказывал Ким много, но главным было то, что он действительно был агентом разведслужб РК, который 7 октября 2013 г. на контрабандистском судне нелегально пересек границу КНР и КНДР, а затем, когда добрался до Пхеньяна, был арестован при проверке документов. Миссионер сообщил, что действовал по указке южнокорейской разведслужбы, заплатившей ему тысячи долларов. По его словам, он организовывал встречи между знакомыми из КНДР и южнокорейскими разведчиками. Также он признался, что обращался к жителям с призывом сносить памятники династии Кимов, а на их месте строить христианские церкви. Более того, он отметил, что его деятельность была частью плана спецслужб, а в приграничных с КНДР районах Китая работают и другие миссионеры такого типа.
Ким «полагал, что государственный строй на Севере может рухнуть с помощью религиозной пропаганды», и его целью было свержение существующего правительства и политической системы и построение на Севере «христианской страны». Он объяснял своей пастве, что если церковь возникнет везде, где стоят памятники Кимам, 500 тайных конгрегаций возникнет по всей стране, режим падет и на его месте возникнет страна, благословенная господом.
Для этого он вербовал сторонников на выданные спецслужбой деньги и основал в Даньдуне, приграничном городе КНР, подпольную церковь, где не только работал с гражданами КНДР, но и получал от них конфиденциальную информацию, которую затем передавал спецслужбам. Также он просил их записывать свои истории, которые затем пускались в ход как свидетельства.
Во время службы он оскорблял политическую систему КНДР и требовал от паствы участвовать в антисеверокорейских молениях или писать рассказы, которые выставляют ее в негативном свете. Также он требовал от паствы участия «в диссидентской массовке», когда в город приезжали южнокорейские или американские визитеры.
По словам Кима, он арендовал дом, который служил не только в качестве подпольной церкви, но и местом, где граждане КНДР могли смотреть более 100 каналов южнокорейского кабельного ТВ, включая порнографические. Там же находилась библиотека антисеверокорейской литературы, особенно религиозные журналы с рассказами перебежчиков об ужасах на Севере. Паства была обязана это читать, публично обсуждая прочитанное. Ким описывал методики взаимного контроля и промывания мозгов, которым подвергались его подопечные и которые не очень отличаются от бытующих в деструктивных сектах.
Существует также непроверенная информация о том, что граждан КНДР заманивали на эти мероприятия как на обычную церковную службу, после чего ставили перед фактом: раз вы уже приняли участие в антисеверокорейском мероприятии, вы и ваши семьи будете считаться преступниками, и обратного пути у вас нет. Если вы не будете выполнять указания священника, он найдет способ сделать так, чтобы в КНДР о вашем поведении стало известно.
Ким подробно рассказал о том, как именно он пересекал границу, и для чего предназначался его багаж, состоявший из библий, карт памяти, сотни MP3-плееров, медицинских препаратов, мини-видеокамер и дисков CD с порнографией. На картах памяти хранились религиозная литература, фильмы, рассказывающие о роли христианской церкви в свержении коммунизма в Восточной Европе, и южнокорейские сериалы, выполненные в традиции «антикоммунистической драмы». Камеры предназначались для фотографирования закрытых мест Пхеньяна, а также для фиксации на пленку «акций христианского сопротивления», а порнография – для поощрения особо активных членов или продажи этих дисков на черном рынке для зарабатывания денег, либо для бесплатного копирования с целью привлечения в секту новых членов. По-видимому, ситуация, когда людей звали посмотреть порно, а оказывались они на антисеверокорейском мероприятии, в Китае была настолько успешной, что эту схему решили повторить и в КНДР.
Кроме этого, Ким засветился в торговле людьми под маской перевоза беженцев с Севера на Юг через третьи страны, в том числе через Лаос. Так, в октябре 2008 г. он за плату способствовал четырем перебежчикам с Севера перебраться в третью страну. К сожалению, дальнейшая судьба этих людей неизвестна, хотя если бы речь шла о беженцах, он мог бы честно рассказать об их судьбе, даже не называя имен. Также он вывозил через третьи страны в Южную Корею граждан КНР, представляя их как северокорейских беженцев и тоже делая это за плату.
Конечно, полностью доверять этому выступлению, выполненному в стилистике публичного покаяния, нельзя, но автор помнит, как иные истории связанные с деятельностью подобных проповедников в Китае, так и то, какими методами пользовались маргинальные южнокорейские протестантские секты в 1990-е годы в России. Иными словами, информацию надо делить не на 10, а на 2, максимум – на 5. Тем более что основное содержание признаний Кима было повторено и в западной прессе, представители которой присутствовали на этой пресс-конференции.
И не стоит начинать разговор о жестоком притеснении любых миссионеров или гражданских активистов. Северокорейская политика по этому вопросу хорошо видна по недавней истории с гражданином Австралии Джоном Шортом, который формально тоже занимался запрещенной религиозной пропагандой, раскладывая библию на видных местах и делая это даже в день рождения Ким Чен Ира 16 февраля 2014 г. Пожилой миссионер был арестован, но после формальных извинений (пусть и выполненных в северокорейской стилистике) в начале марта 2014 г. был депортирован из страны. Такая же судьба постигла и Мелвилла Ньюмана – американского ветерана, который во время путешествия в КНДР проговорился о том, что был военным советником в подразделении армии РК, которое вело партизанскую войну на территории Севера. В октябре 2013 г он был задержан, в декабре – депортирован.
Получит ли Ким помилование, автор не уверен – скорее всего, его судьба будет похожа на судьбу Кеннета Пэ, которому был посвящен один из наших предыдущих материалов. Некоторым местным сподвижникам Кима повезло меньше, — их расстреляли, а мы теперь понимаем, откуда в извещениях о репрессиях в КНДР христианская активность соединяется с порнографией и ее распространением. Также понятно, как рождаются и некоторые душераздирающие истории о северокорейской жизни, и почему некоторые «беженцы из КНДР» говорят на диалекте, отличающемся от северокорейского.
В интернете при сравнении Севера и Юга очень часто встречаются рассуждения о том, что в демократической и цивилизованной РК абсолютно невозможны ни топорные методы работы спецслужб, ни фабрикация доказательств, ни политические преследования под относительно надуманными предлогами. Но все описанные истории говорят о другом, и мы будем продолжать следить и за громкими делами подобного рода, и за предполагаемой реформой разведки, которая, возможно, приблизит ее к стандартам демократической цивилизованной страны.
Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН, специально для Интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».