Когда и почему начался “сдвиг-разворот”
Термины pivot и shift стали широко использовать с появлением в конце 2011 г. в журнале “Форин полиси” статей “Американский век в Тихом океане” и “Американский разворот в Азию”, авторами которых являлись, соответственно, бывший госсекретарь Хиллари Клинтон и Кеннет Либертал – ответственный сотрудник администрации в период президентства Б.Клинтона. Обозначаемый этими терминами процесс наблюдается уже с начала первого десятилетия XXI в. Хотя о его неизбежности особо внимательные американские эксперты заговорили ещё во второй половине 90-х годов в рамках дискуссии на тему новой “Большой стратегии”, которой следует придерживаться США в период “после холодной войны”. Уже тогда в процессе поиска кандидата на роль нового “спарринг-партнёра” в будущей глобальной игре (вместо исчезнувшего СССР) безошибочно был указан Китай.
Среди прочих факторов, которые принимались во внимание в данном прогнозе, особое внимание уделялось быстрому и непрерывному экономическому прогрессу КНР, наблюдавшемуся с начала 80-х годов. Экстраполяция темпов этого роста показывала, что уже к концу “нулевых” уровень “совокупной национальной мощи” Китая выведет его на позиции, с которых он сможет бросить вызов мировому лидеру.
Поскольку ключевая задача американской внешней политики всегда (особенно в последние 60-70 лет) заключалась в парировании возможности появления глобального конкурента, то возникла проблема выработки стратегического курса страны по решению этой задачи. Указанная стратегия была наполнена совершенно понятным и единственно возможным содержанием, которое заключалось в перераспределении располагаемых ресурсов (прежде всего, военных) в зоны, непосредственно прилегающие к Китаю, а также в регионы, имеющие жизненно важное значение для функционирования китайской экономики.
В рамках указанной стратегии в первой половине “нулевых” были проведены операции по военному вторжению в Афганистан и Ирак под предлогом «противодействия терроризму». Однако, в последнее время всё чаще говорится об исчерпанности самой темы “международного терроризма”, которая носила промежуточный и служебный характер в процессе подготовки к реализации реальной (и всё более актуальной для мирового гегемона) стратегии сдерживания Китая.
В этом плане важно подчеркнуть, что военное вторжение в регион Среднего Востока и Центральной Азии (по официальной версии, с целью “борьбы с терроризмом”) было отнюдь не первой конкретной акцией в ходе “разворота-сдвига” американской политики в АТР. Таковым явился визит 2000 г. в Индию тогдашнего президента-демократа Б.Клинтона. С этого визита начался процесс “размораживания” и развития отношений США с одной из самых важных стран для американской стратегии сдерживания Китая. Указанный процесс успешно продолжил президент-республиканец Дж.Буш.
Развитие всесторонних отношений с Индией, включая сферу обороны, является важной компонентой общего процесса “разворота-сдвига” американской политики в АТР, несмотря на проблемы в двусторонних отношениях: как сохранившиеся со времён “холодной войны”, так и новые. К последним следует отнести те, которые возникают в сфере быстро развивающихся экономических связей или обусловлены американской политикой “ухода” из Афганистана и переговорами с талибами.
Однако попытки подключения Индии к реализации стратегии сдерживания КНР послужили поводом для дискуссий в американском экспертном сообществе на тему “стратегической географии”, внешне абстрактной, но, на самом деле, имеющей вполне практическое приложение.
(Продолжение следует…)
Владимир Терехов, ведущий научный сотрудник Центра Азии и Ближнего Востока Российского института стратегических исследований, специально для Интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».