КСА позиционирует себя как лидер мусульманского суннитского мира. После начала «арабской весны», с 2011 г. КСА оказывало поддержку пришедшим к власти в ряде стран суннитским исламистским движениям с целью создания блока государств с суннитским правлением, как некоего возрожденного «халифата», где доминирующую роль играло бы КСА. С начала гражданского конфликта в Сирии КСА активно поддерживало сирийскую вооруженную суннитскую оппозицию, ставящую целью свержение президента Асада и создание в Сирии «исламского государства». Известные суннитские идеологи, обосновавшиеся в КСА, такие, как Юсеф Карадауи и Мухаммед Аарун, неоднократно выступали с фетвами, призывающими к джихаду против сирийского руководства, представленного, в основном, алавитами. Особую активность в финансировании и вооружении сирийских боевиков проявлял руководитель спецслужб КСА член саудовской правящей династии Бандар бен Султан.
Что касается позиции в отношении шиитского Ирана, то КСА, а также другие монархии Персидского залива, объединенные в Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ) под эгидой КСА, видят в этой стране угрозу для своих режимов со времен исламской революции 1979 г. в Иране. Они обвиняют Иран в «шиитской экспансии» и стремлении экспортировать идеи шиитской исламской революции в страны ССАГПЗ, в которых имеются достаточно многочисленные шиитские общины, часть которых борется против ущемления своих прав правящими суннитскими режимами. Примером этого стали выступления протеста мусульман-шиитов, составляющих большинство населения на Бахрейне, против правящей суннитской династии Аль Халифа в 2011-2013 гг. Эти выступления были подавлены властями с помощью саудовских войск. Причем Иран и ряд международных правозащитных организаций обвиняли власти Бахрейна и КСА в применении оружия против манифестантов, в результате чего среди них имелись многочисленные жертвы.
Турция занимает во многом аналогичную саудовской позицию в отношении сирийского конфликта и создания блока суннитских государств. Нынешнее турецкое руководство, представленное умеренными исламистами-суннитами, выходцами из «Братьев-мусульман», рассматривает сирийскую суннитскую оппозицию, как своих союзников и оказывает им всемерную поддержку в их борьбе против Асада. Наряду с этим, часть турецкого политического истеблишмента, исповедующая идеологию «нео-османизма», не забывает, что Сирия на протяжении 400 лет входила в состав турецкой Османской империи. До сих пор не решен также территориальный спор между Турцией и Сирией относительно «Александретского санджака», территории, входившей в состав Османской империи. После ее поражения в Первой мировой войне и распада (1922 г.) эта территория была передана Сирии. Что касается политики в отношении Ирана, то Турция соперничает с ним за лидерство в регионе и, таким образом, ослабление Ирана, союзника Сирии, отвечает глобальным интересам Турции. Немаловажную роль в политике КСА и Турции в отношении Ирана играет также фактор суннитско-шиитского протвостояния, который усилился после начала сирийского конфликта. Суннитские идеологи, особенно в КСА, считают алавитское руководство Сирии «не подлинными мусульманами и неверными». Тем не менее, Турция, в отличие от КСА, не рассматривает Иран, как потенциальную угрозу и вероятного противника.
Позиция КСА и Турции в отношении Сирии и Ирана в значительной степени соответствовала стратегии США и их союзников по НАТО, а также Израиля. А именно, устранение режима Асада, как союзника Ирана, давало возможность нанести последующий удар по иранским ядерным объектам, подавить шиитское движение Хизбалла, поддерживаемое Сирией, и минимизировать иранское влияние в Ираке. Планируемый военный удар США по Сирии должен был бы разгромить сирийскую армию, вызвать падение руководства Асада и привести к власти сирийскую суннитскую оппозицию, на что рассчитывали ее лидеры и поддерживавшие их КСА и Турция. Причем КСА и некоторые страны-члены ССАГПЗ были готовы даже оплатить расходы США по нанесению удара по Сирии. Отказ США от военного вмешательства в Сирии расстроил эти планы. В то же время, такое решение явилось вынужденным шагом со стороны руководства США. Он был сделан в результате противодействия военному вмешательству в Палате представителей и в Сенате США в силу явной надуманности и провокационного характера предлога для военного удара – якобы, применение сирийской армией химического оружия в отношении оппозиции. Протесты против американского военного вмешательства имели место во многих странах, в том числе в ЕС, а также со стороны Папы Римского. Важную роль в предотвращении силового вмешательства сыграла также позиция России и инициатива ее руководства о передаче под международный контроль и последующем уничтожении сирийского химического оружия, поддержанная Сирией. В результате значительно возрос международный авторитет России, как великой державы и важного актора в глобальной политике.
Наряду с этим произошло некоторое смягчение позиции США по отношению к Ирану после избрания новым иранским президентом несколько более либерально ориентированного Хасана Роухани и его заявлений о готовности к большей открытости и сотрудничеству с Западом по иранской ядерной программе. Новая, менее жесткая позиция президента Роухани по сравнению с его предшественником Ахмадинеджадом, в последствие могла бы способствовать отмене экономических санкций, действующих против Ирана. Тенденции к изменению политики США в отношении Сирии и Ирана вызвали разочарование и раздражение, в первую очередь, в руководстве КСА, а также Турции. Явным демаршем стал отказ КСА от предложения стать непостоянным членом СБ ООН. Отказ был мотивирован тем, что СБ ООН, по мнению КСА, парализован действиями его постоянных членов и он «не способен решить международные проблемы», в числе которых КСА называла «осуждение преступлений режима Асада и прекращение гражданской войны в Сирии, а также палестинскую проблему». В ряде СМИ приводились также высказывания одного из наиболее влиятельных членов правящей династии, руководителя разведслужб КСА Бандара бен Султана о том, что КСА может пересмотреть в сторону сокращения свое сотрудничество с США в области закупок вооружений, поставок в США энергоносителей, а также в меньшей степени согласовывать с США свою политику в отношении Сирии. Со стороны КСА раздавались также упреки в «недостаточной поддержке США» позиции КСА в период антиправительственных манифестаций на Бахрейне. В то же время данные высказывания Бандара бен Султана, сделанные во время встреч с иностранными дипломатами, нельзя рассматривать, как официальные. Они могут не совпадать с позицией короля КСА Абдаллы и наследного принца Салмана бен Абдель Азиза, и возможно связаны с противоречиями внутри королевской семьи.
Что касается Турции, то ряд экспертов считает аналогичным демаршем с ее стороны планируемую закупку современных систем ПВО дальнего радиуса действия у Китая, что явилось бы беспрецедентным случаем закупки вооружений у КНР страной-членом НАТО. Представители США и НАТО, в том числе Генеральный секретарь НАТО, выразили свою озабоченность в связи с намечаемой сделкой. В частности, было заявлено, что системы ПВО, произведенные в Китае, не будут соответствовать системам вооружений, используемым в НАТО, и это создаст трудности, как для НАТО, так и для Турции. Вопрос о реализации сделки остается открытым. Тем не менее, премьер-министр Турции Эрдоган заявил, что положительное или отрицательное решение в отношении сделки с Китаем «не зависит от позиции НАТО».
Таким образом, можно констатировать, что наблюдается тенденция некоторого отхода КСА и Турции от позиции наиболее верных союзников США в регионе, которую они занимали на протяжении десятков лет. Тем не менее, временные охлаждения союзнических отношений наблюдались и раньше. В период арабо-израильской войны 1973 г. КСА применила «нефтяное оружие», значительно сократив поставки энергоносителей странам Запада. В свою очередь, Турция сокращала сотрудничество с НАТО в период обострения греко-турецких отношений из-за кипрской проблемы. В то же время, КСА и Турция в финансово-экономическом, политическом и военном отношении связаны с США и Западом и продолжают во многом от них зависеть. США являются гарантом стабильности и обороноспособности КСА и стран-членов ССАГПЗ, как в плане противостояния возможной иранской угрозе, так и борьбы с антиправительственными исламистскими группировками. На Бахрейне находится база 5-го флота США. Многие представители бизнеса, политической и финансово-экономической элиты, в том числе члены правящих династий ССАГПЗ, связаны деловыми отношениями с США и Западом. Их влияние здесь достаточно значительно, что можно наблюдать, например, в ОАЭ, Катаре и на Бахрейне. Современное поколение политического истеблишмента, бизнесменов и военной элиты монархий Персидского залива обучались в США, английский язык в странах ССАГПЗ, особенно в Катаре, ОАЭ, на Бахрейне фактически является вторым государственным. Исходя из этого трудно предположить, что КСА будет проводить совершенно независимую политику в регионе и, тем более, направленную против интересов США. Что касается сближения Турции с Китаем, то оно возможно, но до определенных границ и, скорее всего, будет ограничено экономическим аспектом. Для более тесного сближения у Турции и Китая практически нет общих стратегических целей и слишком различны культурно-исторические традиции, идеология и внешнеполитические приоритеты.
В то же время, некоторое изменение американской позиции в отношении Ирана и Сирии не означает смены политического курса и вышеуказанных стратегических целей США на Ближнем и Среднем Востоке. Тем более, что на американскую внешнюю политику преобладающее влияние оказывает произраильское лобби в США. Израильский премьер-министр продолжает рассматривать иранскую ядерную программу, как угрозу безопасности Израилю, а нового иранского президента называет «волком в овечьей шкуре». В отношении Сирии руководство США заявило, что военный удар всего лишь «откладывается», и, как показывает историческая практика, найти новый предлог для военного вмешательства не составляет большого труда.
Что касается усиления позиций России в регионе, то оно, безусловно, имеет место. Однако этот успех необходимо закреплять более активными действиями. На саммите Высшего Евразийского Экономического Совета (ВЕЭС), прошедшего в октябре в Минске, говорилось о расширении ВЕЭС и определенной заинтересованности Турции в сотрудничестве с ним. Изменение баланса сил на Ближнем и Среднем Востоке при наличии на то политической воли России вполне реализуемо.
Борис Долгов, кандидат исторических наук, научный сотрудник Центра арабских и исламских исследований Института востоковедения РАН, специально для Интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
