Три члена партии были задержаны, в том числе вице-председатель партии в провинции Кёнгидо Хон Сун Сок. Спецслужбы не смогли арестовать Ли Сок Ки, поскольку депутаты пользуются неприкосновенностью.
Представитель суда, выдавший ордер на задержание, объяснил, что их подозревают «в подготовке атак на инфраструктуру страны, создании организации, представляющей угрозу национальной безопасности, восхвалении КНДР и заговоре с целью госпереворота». В четверг, 29 августа 2013 г. прокуратура запретила выезд за границу 14 подозреваемым, в том числе Ли Сок Ки.
По данным спецслужб, заговор обсуждался с 2004 года и в планы были посвящены около 100-200 человек. Как пишет газета «The Korea Herald», в ходе обысков спецслужбы конфисковали аудиозаписи встреч партийных активистов, на которых те обсуждали захват складов с оружием и полицейских участков, «чтобы помочь Северной Корее», а также говорили о террористическом акте на некоем нефтяном сооружении.
Представители UPP заявили, что разведка превысила свои полномочия и вмешивается в политические процессы. Ее пресс-секретарь Ли Су Чон отвергла обвинения в заговоре против действующей власти и подчеркнула, что ее партия никогда не поддерживала Северную Корею и ее атомную программу, а только призывала к укреплению взаимодействия с Севером.
Сам депутат Ли Сок Ки заявил журналистам, что доказательства сфабрикованы НСР, а само расследование является явной интригой. Другие руководители UPP также отвергают обвинения.
Подозреваемым вменяют «заговор с целью возбуждения внутренней смуты» (кор. нэран ыммо). По этой же статье в свое время военный режим пытался осудить в 1980-м диссидента и будущего руководителя страны Ким Дэ Чжуна, а 15 лет спустя ее пытались применить к военным руководителям страны.
Однако гражданина РК могут преследовать лишь только за идею, а не за заговор как таковой. Юрист, который комментировал случай, выразился в том смысле, что суть «заговора с целью возбуждения внутренней смуты» может интерпретироваться весьма широко. В принципе, нэран ыммо предполагает вещи типа разрушения целостности территории страны или нарушения Конституции, но на деле, если некто сказал что-то вроде: «Давай разрушим Голубой дом (резиденция президента РК)», это тоже можно рассматривать как заговор, и сказавшего можно привлечь к ответственности. Ли Сок Ки же, будто бы открыто, в присутствии более 130 человек, призвал на каком-то собрании напасть на арсеналы с оружием, затем атаковать полицейские участки…
В Южной Корее уже много лет никого не обвиняли в попытке государственного переворота, и оттого западные эксперты в области права считают, что раз спецслужбы решились на аресты, у них есть веские основания для подобных подозрений.
Такое развитие событий, особенно – в современной ситуации, чрезвычайно интересно. И хотя российский опыт громких судебных дел говорит о том, что перед тем, как поднимать шум, надо внимательнее изучить доказательства и ознакомиться с обвинительным заключением, если оно уже есть, некоторые важные моменты можно отметить сразу. Заранее извиняюсь за, возможно, слишком пространные объяснения и экскурсы в историю, но они представляются мне уместными здесь.
Во-первых, немного про UPP. Объединенная прогрессивная партия придерживается левых взглядов и имеет 6 мест в парламенте страны. Партия была основана 5 декабря 2011 г. посредством слияния Демократической рабочей партии, Партии народного участия и одной из фракций Новой прогрессивной партии. Первая из них стоит отдельного упоминания, так как ее программа была достаточно леворадикальной и включала в себя разрушение корпораций чеболь, отмену Закона о национальной безопасности (о нем ниже), разоружение Севера и Юга и направление высвобождающихся бюджетных средств на социальные нужды. В целом, программа UPP во многом была сходна с программой умеренных западноевропейских (французских или итальянских) коммунистов. И просеверокорейской ее назвать нельзя.
Раскол между сторонниками Севера и «евросоциалистами» произошел достаточно давно, и растущая информированность об уровне жизни в КНДР практически свела на нет число тех, кто видит там чучхейский рай. Споры идут не столько вокруг того, плох или хорош северокорейский режим, сколько вокруг того, как к нему относиться, что с этим делать и какой % антисеверокорейской пропаганды можно принимать на веру.
Впрочем, в сознании корейского обывателя с КНДР связан любой левый. Когда в интервью газете «New York Times» один из руководителей Корейской федерации промышленников назвал (левого по общим меркам президента) Но Му Хёна социалистом, тот потребовал извинений, так как это слово было воспринято им как оскорбление и намек на связи с Севером.
Во внутренней политике UPP выступает за расширение прав профсоюзов, развитие гражданского общества, увеличение налоговых сборов, которые должны быть направлены на осуществление дополнительного финансирования в социальную сферу. Кроме того, в ходе президентских выборов 2012 г. она активно выступала против Пак Кын Хе, раскручивая тему вмешательства властей в процесс волеизъявления граждан. Так, ее кандидат в президенты в 2012 г. Ли Чжон Хи прямо говорила о том, что приняла участие в выборах с единственной целью – не позволить Пак Кын Хе одержать победу.
Находясь на краю левого фланга, партия отчасти оказалась прибежищем для леваков разного типа, и борьба между фракциями там так же сильна, как в больших партиях. Периодически кого-то из лиц, связанных с UPP, ловили как «агентов Пхеньяна», но здесь стоит перейти ко второму моменту и подробнее объяснить, что это такое – Закон о национальной безопасности в РК (ЗНБ), на основании которого действовали разведка и прокуратура.
Дабы меня не упрекнули в неточности, я просто дам ссылку на английский текст этого закона.
Хотя еще в конце 1991 г. Север и Юг подписали соглашение о ненападении, примирении, обменах и сотрудничестве, ЗНБ определяет Северную Корею даже не как страну, а как «антигосударственную организацию», незаконно отторгнувшую пять северных провинций.
Когда в 2000 г. состоялся межкорейский саммит в Пхеньяне, теоретически следующая встреча должна была быть в Сеуле. Однако этого не случилось потому, что формально оказавшийся на территории РК «глава антигосударственной организации» должен был быть немедленно арестован, предан суду и получить в виде наказания смертный приговор или пожизненное заключение, а те, кто попытался бы помешать его аресту, должны были бы пойти за решетку вместе с ним как пособники.
ЗНБ запрещает позитивно отзываться о КНДР, попытка гражданина РК поехать туда без разрешения властей грозит сроком до 10 лет, а организовать такое путешествие тянет аж на 7. Столько же «стоит» акт «восхваления, поощрения или пропаганды» Севера.
Строго запрещено хранить и тиражировать любые изображения Ким Ир Сена и Ким Чен Ира. Любые изображения в любом раскладе, и потому, когда представители одной антисеверокорейской организации сфабриковали очень «известный» ролик о пытках в КНДР, на «реальных видео» вместо портретов вождей на стене оказалось намеренно размытое изображение с совсем не соответствующими Кимам очертаниями лица.
До июля 1998 г. заключенные, арестованные за нарушение ЗНБ, должны были подписывать так называемые «письма убеждения», в которых они обещали порвать с коммунистической идеологией. Те, кто не подписывал, не могли надеяться ни на амнистию, ни на какую-то государственную помощь после освобождения из тюрьмы.
Среди наиболее одиозных статей Закона можно выделить тюремное заключение за деятельность, «приносящую пользу врагу». Туманность этой формулировки позволяет упечь за решетку не только тех, кто хранит или распространяет северокорейские или просеверокорейские печатные материалы, но и, скажем, организатора забастовки на производстве: забастовка подрывает экономику страны, а значит — «приносит пользу врагу».
Теперь о том, что такое «восхваление КНДР». В 2012 г. 23-летний южнокорейский фотограф Пак Чон Гын получил 10 месяцев условно за ретвит сообщения официального северокорейского сайта «Ури минчжок ккири». Пак вел сатирический микроблог о Северной Корее, но иронии власти не заметили. Читаешь и тем более цитируешь северокорейский источник — виноват. Как заявлял в связи с этим директор Международной амнистии по азиатско-тихоокеанскому региону Сэм Зафири, «печальный случай, когда южнокорейские власти абсолютно не в состоянии понять сарказм».
Пак избежал реального срока лишь благодаря тому, что публично раскаялся и пообещал впредь не повторять содеянного, сумев таки заверить судью, что публиковал записи северокорейского аккаунта с ироничным подтекстом. Но как выглядела бы его судьба без заступничества серьезной международной организации, непонятно, ибо в 2010 г. за хранение 14 северокорейских музыкальных MP3-файлов к четырем годам заключения была приговорена женщина по фамилии Сон. Текста в мелодиях не было, но Верховный суд Республики Корея вынес постановление, согласно которому даже названия северокорейских песен содержат «выгодные врагу» выражения и несут в себе угрозу безопасности.
То есть: одно название музыкальной композиции и ее северокорейское происхождение уже являются достаточным основанием для репрессий. Так что даже если предполагаемые заговорщики за 8 лет только ограничивались разговорами типа «А вот, если бы…», в рамках ЗНБ и иных связанных с ним юридических актов такие разговоры приравниваются к реальным действиям.
Понятно, что правоприменительная практика этого закона связана с конъюнктурой, и в каких-то случаях спецслужбы смотрят на нарушения сквозь пальцы, иначе никакие экономические или культурные контакты двух стран были бы невозможны. А в каких-то – совсем наоборот, и то, что сегодня около половины дел за нарушение ЗНБ заканчиваются мягкими или оправдательными приговорами, неважно. Пара лет предварительного заключения в сочетании с кампанией в прессе и потерей работы (а часто и семьи) сами по себе полезны в смысле «укрощения» буйных голов, тем более что даже обладатель условного срока уже не сможет преподавать в университете и публиковаться в научных журналах. Никто не даст.
Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН, специально для Интернет-журнала «Новое восточное обозрение».
